Реб усмехнулся.

- Что ж, это очень высокая похвала, дорогая. Но я думаю, что, должно быть, разочаровал некоторых людей своими последними песнями. Мой голос как бы выдохся, и моя игра на гитаре немного сбивалась.

Руби вспомнила два последних номера: "Малышка из старшей школы" и "На крючке". Голос Реба был необычно ровным, а его обычно горячие гитарные партии казались странно фальшивыми. Она приписала это суровым условиям слишком долгого пребывания в дороге, переезжая с концерта на концерт без времени на отдых.

- Хочешь, я спою тебе песенку, Руби?

Девушка в очках почувствовала, как её сердце подпрыгнуло от радости.

- Конечно!

Опять же, она не могла до конца поверить, что оказалась здесь, застрявшая под сильным ливнем со своим кумиром. И теперь он собирался спеть ей!

Рокабилли Реб полез на заднее сиденье и нашёл свою гитару. Это была Les Paul Special с солнечными лучами - сделанная на заказ модель для левшей. Он накинул на шею переливающийся стразами ремешок. Болезненный зелёный свет приборной панели играл на натянутых струнах инструмента и на блестящих стразах его безвкусной куртки, освещая салон машины жутким светом.

- Извини, я не могу подключить свой усилитель, но я просто сделаю всё, что в моих силах. Итак, что бы ты хотела услышать? Какая твоя любимая песня Рокабилли Реба?

Руби улыбнулась.

- "Малышка навсегда", - сказала она без колебаний.

Реб ухмыльнулся.

- Это и моя любимая тоже. Вот... - он начал играть на отключенной гитаре, производя ряд металлических струн, которые было едва слышно за ливнем.

- Руби, Руби, будь моей малышкой навсегда... Руби, Руби, будь моей малышкой навсегда... Руби, малышка, скажи, что будешь моей...

Девушка была немного напугана. Он использовал её собственное имя вместо обычного. Сидя и слушая его, Руби никак не могла вспомнить, чьё имя изначально украшало текст. Иногда оно звучало как Люси, иногда как Джуди или Труди. Каждый раз, когда она слышала эту песню по радио или из музыкального автомата в магазине газированных напитков в городе, ей казалось, что Реб каждый раз поёт о новой девушке. Но это было невозможно. Звукозаписывающая компания не позволила бы ему делать альтернативные версии одного и того же хита, каждый раз используя новое имя.

Закончив, он сел и ухмыльнулся своей деревенской улыбкой.

- Я знаю, я был немного не в себе, но это была длинная ночь, и я немного устал.

- Это было прекрасно, - сказала Руби. - Знаете, мне всегда было интересно, как вы начинали. Я даже не слышала о вас в начале этого года, а теперь вот вы большая звезда и всё такое.

- Это был нелёгкий бой, я тебе скажу, - Реб потерял свою улыбку впервые с тех пор, как подобрал её. - Я начинал как парень, у которого была красивая внешность, но очень мало таланта.

- Я не могу в это поверить, - сказала она.

- Ну, это истинная правда божья, сладкая. Я видел, как все эти ребята делают пластинки и гребут деньги горстями, и я решил принять участие в прослушивании. И я думал, что у меня также есть хорошие шансы, но были и другие, которые думали иначе. Однажды я пошёл туда, на Sun Records, и знаешь, что мне сказал старый Сэм Филипс? Он сказал: "У тебя есть внешность, парень, и ты неплохо двигаешься, но у тебя нет ни малейшего прирождённого таланта. Ты не можешь играть на гитаре, не можешь пощекотать клавиши пианино и не можешь спеть ноту, не звуча как годовалый телёнок, чьи интимные места подвешены к забору из колючей проволоки". Должен признаться, эта поездка в Мемфис была чертовски обескураживающей.

- Но он ошибался, не так ли?

- Нет, Руби, дорогая, этот человек был прав. У меня вообще не было никакого таланта, кроме того, что я хорошо выглядел и ухмылялся, как счастливый осёл. Я подумал, что мне придётся просто признать тот факт, что я не добьюсь успеха в музыкальном бизнесе. Затем, когда я топил свои печали в музыкальной забегаловке на Юнион-стрит, я познакомился с моим нынешним менеджером, полковником Даркером.

- Вы имеете в виду полковника Паркера, не так ли? Менеджера Элвиса?

- Нет, Даркер - полная противоположность. Он жирный маленький крысёнок, но у него хорошая голова для бизнеса. Он сел за барную стойку и спросил меня, что случилось. Я сказал ему, и он сделал мне самое странное предложение, которое я когда-либо слышал. Сказал, что сделает меня настоящей звездой рок-н-ролла, если я отдам ему свою душу. Я думал, что это было чертовски смешно в то время. В смысле, я и раньше слышал о таких банальных репликах, но только в жутких радиопередачах и в этих комиксах ЕС до того, как они были запрещены. Ну, так как я был наполовину пьян и не думал, что мне в любом случае понадобится эта моя никчёмная душа, я согласился. Я подписал договор на месте, а потом он отвёз меня на стоянку. Он дал мне ключи от этого яблочно-красного Cadillac, а также костюм, который ты видишь на мне, и гитару, которую я держу сейчас. Он также рассказал мне, что нужно сделать, чтобы получить талант и стать звездой. Сначала я не хотел в этом участвовать, но вскоре моя жажда денег и славы взяла верх надо мной.

Руби почувствовала, как по её коже пробежала внезапная дрожь.

- Что... что вы должны были сделать?

Что-то глубоко внутри неё хотело знать, а другая часть - нет.

Рокабилли Реб улыбнулся, и на этот раз в этом было что-то тревожное - качество, которое было всегда, только скрыто.

- Скажи мне кое-что, Руби, - сказал он почти шёпотом. - Ты веришь тому, что все эти проповедники адского пламени говорят о рок-н-ролле? Ты веришь, что это вредно и грязно? Что это музыка дьявола?

- Нет, конечно, нет, - пробормотала Руби. - Это просто глупая болтовня кучки святош. Рок-н-ролл - это просто весело, вот и всё.

- Боюсь, ты ошибаешься, пышечка. Рок-н-ролл может быть безопасным и весёлым, но он также может быть мрачным и опасным. Взрослые, они чувствуют, что в этой музыке есть что-то опасное, но не могут понять, в чём дело. Бóльшую часть времени музыку исполняют порядочные, богобоязненные мальчики, такие как Элвис, Рой Орбисон и Карл Перкинс, и это лишь некоторые из них. Я ничего не могу сказать о Джерри Ли. У этого старика дрянная жилка длиной в милю.

Руби ничего не сказала. Она просто прижалась спиной к пассажирской двери и слушала его речь. Незаметно её пухлая рука потянулась к дверной ручке, но, как ни странно, не нашла. Внутренняя панель двери была гладкой... и тёплой на ощупь.

- Я один из первых по-настоящему опасных, - сказал он ей. Его бледно-голубые глаза сверкали безумием отчаяния. - Мой талант был подарком не от Бога, а от самого Сатаны. Полковнику Даркеру нравится рок-н-ролл, потому что он напоминает ему ад. Все эти девушки, кричащие и воющие, ну, именно так Библия описывает чистилище - плач, причитания и скрежет зубов. Полковник, он дал мне состояние и славу... а также власть. И когда кто-то мешает моему успеху, я злюсь. Недавно я поехал на север и прошёл прослушивание для зимнего тура, в котором участвуют Бадди Холли, Ричи Валенс и Большой Боппер. Но они мне отказали. Сказали, что я слишком вульгарный деревенщина, чтобы понравиться подросткам со Среднего Запада. Что ж, скоро они узнают о своей ошибке. Мы с полковником приготовим небольшой сюрприз. Эти мальчики заберутся на вершину только для того, чтобы упасть... и упасть тоже чертовски сильно.

Руби верила каждому его слову. Она с нарастающим ужасом наблюдала, как глаза Реба потеряли свою природную голубизну и приобрели приглушённый малиновый оттенок, словно тлеющий уголь, колеблющийся между живым огнём и умирающим пеплом. За спиной её рука продолжала искать дверную ручку, но так и не нашла её.

- Знаешь, откуда у меня талант? - спросил рокер. - Человеческая душа. Но не моя... нет, у полковника моя проклятая душа под замком. Это было оговорено в договоре. Вместо этого я должен заполучить душу невинной, поистине прекрасную сущность незапятнанной девственницы, чтобы дать мне силу, необходимую для рок-н-ролла.

Именно в этот момент Руби заметила, что головка грифа электрогитары не такая, как у других инструментов. Она была злобно заострена на конце и заточена до бритвенной остроты. Реб схватился за гриф гитары и начал опускать её, направляя к центру широкой груди Руби. Она закричала и попыталась оттолкнуться от тряпичной крыши Caddy. Её руки отдёрнулись в отвращении. Нижняя сторона крыши была липкой от тёплой влажной слизи.

- Позволь мне спеть тебе песню, - прохрипел Рокабилли Реб.

Затем лезвие гитары вошло в неё, прорезав блузку и резинку лифчика, затем миновав мягкую плоть и твёрдость её грудины. Когда её сердце взорвалось, Руби услышала песню, которую пел ей Рокабилли Реб всего несколько минут назад. Но на этот раз она звучала с дикой яростью, исходившей от царства, которым командовал печально известный полковник Даркер.

- РУБИ, РУБИ, БУДЬ МОЕЙ МАЛЫШКОЙ НАВСЕГДА... РУБИ, РУБИ, БУДЬ МОЕЙ МАЛЫШКОЙ НАВСЕГДА... РУБИ, МАЛЫШКА, СКАЖИ МНЕ, ЧТО БУДЕШЬ МОЕЙ!

- Нет! - закричала она.

В нарастающей панике она наблюдала, как кровь её жизни залила половицы автомобиля большими медленными лужами. Её моментально поглотили красные замшевые туфли Реба, которые пульсировали собственной жизнью, набухая тёмными венами, впитывая малиновую жидкость. Костюм Реба засиял новым блеском, заискрившись нечестивым внутренним огнём. Его лицо утратило бледность. Его кожа стала загорелой и лоснящейся. Копна безжизненных волос становилась всё пышнее и светлее, пока не запылала, как раскалённая добела сталь.

- СКАЖИ МНЕ! - взвизгнул певец. - СКАЖИ МНЕ, РУБИ! СКАЖИ МНЕ, ЧТО БУДЕШЬ МОЕЙ!

Руби чувствовала, как струны гитары бренчат внутри её тела, посылая звуковые ноты крайней агонии по всему её пухлому телу. Она открыла рот, чтобы закричать в знак протеста, но у неё больше не было языка, чтобы выразить свой ужас. Вибрации адского инструмента сотрясли её позвоночник и со смертоносной силой проникли в полость её черепа. Был момент невероятного давления, а затем её уши и рот взрывом породили её мозг. Она почувствовала, как её глаза выскочили из орбит с такой силой, что стёкла её очков разбились.