Демоническая песня Рокабилли Реба становилась всё громче, и её пустой череп превратился в импровизированный усилитель гитары. Волны высоких звуков лились из отверстий её головы, превращая салон Caddy в концертный зал для проклятых. Затем, когда баллада подошла к концу, она почувствовала, как её душа перекачивается из её тела, направляется через струны в деревянный корпус Les Paul.

Когда беспамятство погрузило её в свои тёмные и успокаивающие объятья, Руби поняла, что бороться больше бесполезно. Она произнесла одно слово в ответ на зловещий хор Реба... безмолвное "да". И хотя она не могла ни видеть, ни слышать, она знала, что голос рокера возвышается в триумфальном завывании, а его ухмылка расширяется с обновлённой силой, порождённой духом, который не был его собственным.

Полковник Даркер был прав. Это было похоже на Ад. Крики, корчащиеся тела, давящий жар прожекторов и толпа: всё это наполняло аудиторию старшей школы, как сумасшедшее чистилище, заключённое в четырёх стенах. Она и Рокабилли Реб были в центре сцены, охваченные танцующим пламенем юношеской страсти.

Она почувствовала, что полковник стоит за кулисами и смотрит представление. Она ненавидела этого человека так же сильно, как ненавидела своего вероломного любовника. Она чувствовала, как он смотрит на толпу, наслаждаясь биением молодых тел и пронзительным воплем женщин, разрывающихся между подростковой страстью и женской похотью. Она была среди них однажды, но это казалось вечностью назад. Она не была красивой, как большинство этих визжащих девушек. Она была обременена уродливым и громоздким телом, но, по крайней мере, оно было из плоти и костей, а не из блестящей стали и полированного дерева, как то, что она теперь имела.

Рокабилли Реб закончил песню и встал перед микрофоном, позволив крикам дикого обожания захлестнуть себя. Он взглянул на своего менеджера и подмигнул ему. Полковник Даркер кивнул и с волчьей ухмылкой слился с закулисными тенями.

- Большое спасибо, - сказал Реб, вспыхнув своей улыбкой, приводя собравшихся в новое безумие. - Вот один из моих самых больших хитов и один из ваших любимых.

Он начал петь...

- Руби, Руби, будь моей малышкой навсегда... Руби, Руби, будь моей малышкой навсегда... Руби, малышка, скажи, что будешь моей!

Это была её песня, и она стала её презирать. В течение последних нескольких недель она гудела в её новом теле, принося муки отвращения и отчаяния, а не восторг неугасающей страсти. Обещание вечной любви было ложью. Другие поделились этой песней до неё, а потом будут и новые. Она принадлежала только ей, пока сущность её захваченной души не угаснет, как неуверенное пламя.

Когда проворные пальцы Рокабилли Реба ласкали её натянутые струны, извлекая горячие аккорды демонического рок-н-ролла, она больше не могла сдерживаться. Она закричала в мучительной агонии, надеясь, что хотя бы один из подростков в толпе услышит крик и распознает в нём предупреждение.

Но её мучения остались без внимания. Он появился как пронзительный визг обратной связи, а затем был поглощён рёвом музыки.

И проклятые зажигали.

Они прошли уже полпути своего похода за сладостями, когда добрались до Макларен-авеню.

- Эй, давайте сначала зайдём к миссис Абернати, - предложил Энди.

Двое других - Мэдисон и Джефф - с энтузиазмом согласились. У их учительницы пятого класса, Хелен Абернати, всегда были лучшие угощения в квартале. Не дрянные вещи, такие как жевательная резинка или леденцы Dum Dum, а хорошие сладости, такие как маленькие Snickers и BabyRuths, а иногда и классные конфеты, такие как Pop Rocks или Fun Dip. И она также не была скупой. Обычно она клала в мешки целую горсть, особенно если это были одни из её учеников.

Они прошли по тротуару к двухэтажному белому дому в центре Макларен-авеню. Энди был одет как капитан Джек Воробей, Мэдисон - как Чудо-женщина, а Джефф - как Ниган из "Ходячих мертвецов". Их мешки - большие, прочные пакеты из-под сладостей фирмы Brach, которые мистер Уилкс раздавал в аптеке каждый Хэллоуин, - были заполнены лишь на одну восьмую. Они знали, что щедрость миссис Абернати значительно увеличит эту сумму, по крайней мере, на четверть фунта.

Они подошли к дому и открыли ворота белого частокола. Свет на крыльце призывно светился, маня их. Они прошли по бетонной дорожке, поднялись по ступенькам крыльца и подошли к двери.

Джефф протянул руку и позвонил в дверь вместе с Люсиль - пластиковой битой для игры в вифлбол, окрашенной аэрозолем в кроваво-красный цвет и обмотанной серебряной флористической проволокой, из цветочного магазина его мамы.

- Кошелёк или жизнь? - крикнули они, смеясь.

Когда никто не подошёл к двери, Энди протянул руку и постучал. В тот момент, когда его костяшки пальцев коснулись деревянной панели, дверь медленно открылась внутрь.

Они посмотрели друг на друга. Мэдисон пожала плечами и нерешительно толкнула её.

- Миссис Абернати?

За дверным проёмом простиралась гостиная Абернати. Было темно, если не считать единственной лампы в дальнем углу комнаты. Войдя внутрь, они были поражены, увидев тёмную фигуру, сидящую в большом кожаном кресле. Даже во мраке они могли разглядеть черты фигуры.

Это был клоун. Довольно крупный и круглый. Его костюм был ярко-жёлтым, красным и синим, а туфли были добрых восемнадцати дюймов со слегка загнутыми концами. Его лицо было призрачно-белым с синими и зелёными бликами, а нос из поролона был круглым и красным. Завершал ансамбль афро-парик цвета радуги.

- Счастливого Хэллоуина, дети! - приветствовал он. Рука в белой перчатке жестом пригласила их подойти. - Заходите. Мы вас ждали.

Мэдисон прижала руку к груди и хихикнула.

- Мистер Абернати! Вы напугали нас до полусмерти!

Клоун надулся и погрозил ей пальцем.

- Для вас просто Чаклз, юная леди.

- Ладно... - она хихикнула. Глаза девочки изо всех сил пытались видеть во мраке. - Где миссис Абернати?

Чаклз широко ухмыльнулся. Его глаза блестели, как осколки острого металла в тусклом свете лампы в гостиной.

- О... она где-то рядом, - он посмотрел на троих детей. - Подойдите ближе... дайте мне взглянуть на вас.

Хотя они чувствовали себя немного странно, уже войдя в дом Абернати, они сделали, как им сказали. Клоун наклонился вперёд и оценил пятиклассников.

- Значит, вы ученики Хелен? - спросил он.

- Да, сэр, - сказал Энди. - Миссис Абернати - наш любимый учитель.

Чаклз рассмеялся. Это был странный звук, в котором было больше сарказма, чем юмора.

- Конечно же, она! Ведь вы её класс! Её драгоценные дети... любовь её жизни... причина, по которой она делает то, что делает, день за днём.

Троица не могла быть уверена, но в голосе мужчины чувствовалось сильное негодование.

Мэдисон сделала шаг назад, когда мужчина громко рыгнул. Она могла сказать, что он был пьян. Не пиво. Нет, это было нечто гораздо более сильное. Что-то вроде бутылки Jack Daniel’s, которую её отец и её дядя распивали после ужина в честь Дня Благодарения каждый ноябрь. Запах алкоголя, казалось, буквально исходил из пор мужчины.

- Я думаю, вы готовы к угощениям, не так ли? - он искоса посмотрел сквозь свою маску бледного грима. - Ну, подойдите поближе.

Они сделали пару шагов.

Он ухмыльнулся во мраке.

- Ближе.

Энди посмотрел на Мэдисон, а она на Джеффа. Было ясно, что каждый из них думал об одном и том же: им действительно нужно убираться отсюда.

На полу, между огромными ногами клоуна, валялся большой чёрный мешок для мусора - большой мешок на пятьдесят галлонов, который можно было купить в Home Depot. Его руки в перчатках нырнули в мешок и исчезли из виду.

- Вы знаете, вы, дети, её замечательные ученики, - это всё, о чём она говорит. Какие вы умные, какие послушные и просто замечательные. Неважно, что я хочу поговорить о работе, футболе или любых других моих интересах. Это всегда о вас. Она никогда не думает о моих желаниях и потребностях. Только её двадцать три маленьких ангелочка из начальной школы.

Джефф посмотрел на лестницу и площадку наверху. Там было темно и неподвижно.

"Где она? - думал он. - Она и мистер Абернати подшучивают над нами?"

- Я... я думаю, нам пора идти, - сказала Мэдисон, вторя мыслям двух других.

Чаклз сделал вид, что не слышит её.

- Каждый раз она ложится спать далеко за полночь, проверяя домашнюю работу и составляя планы уроков. И где я? Один в постели, ожидая её. Бóльшую часть ночей я не могу даже заснуть, если не поцелую её на ночь. Но вы думаете, её это беспокоит? Конечно нет. В конце концов, всё дело в её драгоценном классе. Вот что важнее всего.

Неловко, все трое отступили на пару шагов.

Глаза клоуна немного расширились, он выглядел остекленевшим и дезориентированным.

"Я думаю, он сейчас потеряет сознание или что-то в этом роде", - подумал про себя Энди.

Но он этого не сделал.

- Знаете, что она говорит? Она всегда говорит: "Мой долг поощрять и вдохновлять их. Конечно, они только в пятом классе, но они такие умные и любознательные, что могут вырасти кем угодно. Врачом, учёным... даже президентом Соединённых Штатов. Я хочу произвести впечатление, которое изменит их будущее... дать им частичку себя, чтобы они несли её с собой всю оставшуюся жизнь". Я всегда думал, что это бред. Но вы знаете, что? Я согласен с ней сейчас. Я думаю, это именно то, что она должна сделать.

Они отступили ещё на несколько шагов. Мэдисон оглянулась через плечо. Входная дверь - всё ещё открытая - казалась за милю отсюда.

Маленькие глазки Чакла, казалось, снова сфокусировались.

- Как вы думаете, что вы должны сделать? Подойти сюда.

- Мистер Абернати... нам действительно нужно...

- Я сказал... идите сюда.

Испугавшись, они сделали, как он сказал.

- А теперь протяните свои мешки, - приказал он. - Миссис Абернати сказала мне передать вам что-то особенное... вместе с её посланием.