С длинными до плеч светло-каштановыми волосами и подстриженной бородой, в сочетании с потрясающими ясными голубыми глазами, он похож на печально известную картину Леонардо да Винчи «Тайная вечеря», которая украшает одну из стен дома моего детства. В то время как его брат имеет жуткое сходство с богом подземного мира, Шэй является его полной противоположностью, похожим на ирландскую версию самого Иисуса Христа. Но в отличие от сына Божьего, Шэй пользуется своей красивой внешностью как мечом, уверенно покоряя сердца женщин на всем побережье Массачусетса. В то время как я смотрела, как Тирнан ограничивается танцами с самыми красивыми гостями вечера, я видела, что Шэй занимается гораздо большим, чем просто танцами. Он поцеловал по крайней мере пять разных женщин в течение часа, насколько я могу судить. Господь знает, что еще он делал там, где никто не мог видеть.

В то время как мой шурин, начинает идти в мою сторону, я проклинаю себя за то, что не была более осмотрительна в своем изучении. Толпа расступается перед ним, как Красное море, и слишком скоро он достигает моего столика.

С самодовольной улыбкой на губах Шей выдвигает пустой стул рядом со мной, поворачивает его и садится на него. Скрестив руки на верхней перекладине стула, он кладет подбородок на запястье и смотрит на мой боковой профиль без всяких запретов. Когда я отказываюсь смотреть в его сторону, он забавно хихикает.

– Не веселишься? ― спрашивает он, его тон наполнен весельем.

– А разве я обязана?

– Не понимаю, почему бы и нет? В день свадьбы никто не осудит тебя за то, что ты хорошо проводишь время.

– Тогда, надеюсь, никто не осудит и меня, если я не буду этого делать.

Даже боковым зрением я вижу блеск озорства в его глазах. Наклоняя шею влево-вправо, я расстраиваюсь из-за напряжения, нарастающего в ней и в моих плечах от того, как он смотрит на меня. Я почти выдохнула с облегчением, когда его взгляд упал с моего лица на нетронутый фужер шампанского на столе.

– Не нравится шампанское?

– Так и не пристрастилась к нему.

– Значит, ты трезва, как судья, да?

Я киваю.

– Черт. Немудрено, что тебе скучно. ― Он смеется. – Хочешь глоток моего? ― спрашивает он, протягивая мне свою бутылку пива.

– Я бы предпочитала пить воду. Спасибо.

– Вода не сделает интереснее ни одного из этих придурков, лепесток. Давай. Всего один глоток. ―

– Нет, спасибо.

– Черт. Неужели ты всегда такая вежливая? ― Он снова смеется в откровенной насмешке надо мной, заставляя мои губы сжаться в тонкую линию. – Ладно, ― смягчается он, когда видит, что я не нахожу его легкое поддразнивание забавным. – Не хочешь пить, тогда я не буду тебя заставлять.

Мне требуется все, чтобы сдержать благодарность, которая вырывается рефлекторно.

– Однако будет очень жаль, если ты не повеселишься в день свадьбы. Все остальные прекрасно проводят время. Не вижу причин, почему бы и тебе не повеселиться.

Это правда.

Все развлекаются, а я сижу здесь в одиночестве и смотрю, как проходит жизнь мимо меня.

– Если пьянство не входит в меню, что бы ты предпочла сделать?

– В каком смысле? ― спрашиваю я в замешательстве, наконец поворачивая голову, чтобы встретиться с ним взглядом.

Его торжествующая улыбка на губах должна была бы привести меня в состояние повышенной готовности, но, как ни странно, этого не происходит. Я понимаю, как Шэй удавалось так легко заманивать свою жертву. Одна только его улыбка обезоруживает.

– Наверное, есть что-то, что мы можем сделать, чтобы исправить то дерьмовое время, проведенное тобой сегодня вечером. Разве ты действительно хочешь вспоминать день своей свадьбы и помнить только о том, как тебе было скучно?

– Это сделка. Не совсем повод для празднования.

– Ты права, ― с сожалением отвечает он, как будто только сейчас вспомнив обстоятельства, которые привели меня в Бостон. – Perdóname - прости меня.

Я отмахнулась от его извинений.

– Это то, что есть. Я с этим примирилась, ― лгу я, возвращая свое внимание к вечеринке передо мной.

– Хм, ― пробормотал он неубедительно. – Несмотря на это, ты выйдешь замуж только один раз. А значит, это все, что у тебя есть, лепесток. Стоит извлечь из этого максимум пользы.

Я не уверена, что волнует меня больше. То, что Шэй хочет спасти мой вечер, внушая мне свой менталитет «бокал наполовину полон», или то, что он упорно называет меня «лепесточком». Уже собираюсь отчитать его за нелепое прозвище и напомнить ему о приличиях, как вдруг издаю несвойственный мне женский вопль.

Шэй схватил стул подо мной и повернул его к себе.

– Не-а, ― говорит он, качая головой, в то время как руки его вцепились в бока моего стула, а его тело прислонилось к моему слишком близко для комфорта. – Давай представим, что это счастливое событие. Что ты только что вышла замуж за очаровательного принца и что все, кого ты любишь, здесь.

Я открываю рот, собираясь прочитать ему лекцию об абсурдности его заявления, но захлопываю его и расширяю глаза, когда он имеет наглость прижать один-единственный палец к моим губам.

– Только сделай это, Роза. Давай. Расскажи о том, о чем ты всегда мечтала в день свадьбы. Только одно, и тогда я оставлю тебя в покое. Обещаю.

– Я не нуждаюсь в твоей жалости, ― с холодным упреком отвечаю я, откидываясь от него так далеко, как только могу.

– Хорошо, так как у тебя его нет. Ответь на мой вопрос. Все маленькие девочки представляют себе день своей свадьбы. Так вот, не говори мне, что нет ни одной вещи, о которой ты мечтала бы сегодня. Я на это не куплюсь.

Из его выражения лица исчез весь юмор, остался только человек, решительно настроенный на свою миссию. Я сморщила нос и опустила плечи, отворачиваясь от него и любуясь веселящейся толпой, которая смеялась и танцевала всю ночь напролет.

– Я... эм... я бы хотела танцевать на своей свадьбе. Во всяком случае, один раз.

Мне не нужно смотреть на Шэй, чтобы увидеть, что его торжествующая улыбка вернулась.

– И это все? Лишь один танец?

Я робко киваю, ненавидя, что дала ему увидеть во мне такую глупую уязвимость.

– Тогда, если хочешь этого, ты это получишь, ― заявляет он, но не успевает он встать со стула, как я хватаюсь за его запястье, чтобы остановить его.

Как только его взгляд фиксируется на моих пальцах на его коже, я быстро вспоминаю себя и отдергиваю их. Я проглатываю комок в горле, пока он ждет, пока я объясню, почему остановила его.

– С чего это ты так добр ко мне?

– Я хороший парень. Спроси любого, ― легкомысленно шутит он.

– Это не то, о чем я слышала.

– Твой брат так не думает обо мне.

Его мнение для меня - единственное мнение, которое когда-либо имело значение.

– Я говорю серьезно, Шэй. С чего ты вообще беспокоишься? Я для тебя никто.

Он ненадолго задумывается над этим, его счастливое выражение лица снова становится серьезным.

– Ты хочешь правду?

– Да.

– Потому что мне нужно верить, что кто-нибудь в Вегасе сейчас проявляет такую же доброту к моей младшей сестре.

Грубая стальная цепь, сжимавшая мое сердце с тех пор, как я ступила на землю США, вдруг поддается и ослабевает. Мои собственные очки жалости к себе снимаются с моих глаз, и впервые за сегодняшнюю ночь, когда я обращаю свое внимание на семью Келли, пировавшую среди радостной толпы, я вижу боль, скрытую за их улыбками.

Я вижу, как мой муж скрывает свою грусть по отсутствующей сестре, окружая себя своими людьми и напиваясь по ночам. Я замечаю, как Колин стоит на страже в стороне, внимательно наблюдая за своим бесстрашным лидером, следя за тем, чтобы никакая внешняя угроза не могла причинить ему вреда, пока он топит свою печаль.

Я вспоминаю, как Найл Келли не желал смотреть на меня. Как его жена, Сирша, была способна сказать мне лишь пару слов, поскольку мое присутствие должно быть болезненным напоминанием о дочери, которую они потеряли из-за договора.

И последнее, но не менее важное: передо мной сидит Шэй, который всю ночь пытался занять свои руки и мысли и отвлечься от судьбы сестры, стремясь найти тепло в объятиях любой женщины.

Келли могут быть дикими зверями, о которых предупреждал мой брат, но даже животное способно чувствовать боль от любви и потери. Именно откровенность Шэй заставила меня уступить его желаниям.

– Один танец, ― говорю я наконец.

Он сразу же широко улыбается.

– Один танец, ― соглашается он. – Только дай мне две секунды, ― говорит он и убегает к диджею на другой стороне комнаты.

Я стараюсь не ерзать на своем месте, пока жду его возвращения.

Но когда он возвращается, я не могу сдержать трепета сердца в груди, когда он протягивает мне руку.

– Могу я пригласить тебя на танец?

– Как же я могу отказать в такой просьбе?

Virgen de Guadalupe, ayúdame - Дева Мария, помоги мне.