11

Бесцельная езда по Лонг–Бич не входила в мои планы. Было слишком много пробок, бензина было мало, а мой телефон не переставал жужжать. Не говоря уже о том, что у меня жутко болела голова. Я обнаружил, что приближаюсь к выезду к дому моей мамы и Гарри. Зная, что мамы там нет, я сомневался, что появлюсь без предупреждения с неубедительной отговоркой о том, что хочу одолжить пару таблеток Адвила. Я остановился на обочине, заметив, что на крыльце горит свет. Гарри не спал. Он выключал свет перед сном. Я иногда подшучивал над ним и выключал свет, чтобы подслушать его. Это никогда не срабатывало. Он всегда только смеялся. Ладно, может, это плохая идея, подумал я, когда мой мобильный зажужжал у меня в руке.

Не спрашивайте меня, почему я ответил. Я тянул время, паниковал, и ничто не имело смысла, так почему бы не пообщаться с той, кто заварил эту кашу.

"Привет, Кендра", – ответил я.

"Колби! О, Боже мой. Мне так жаль", – всхлипывала она. "Это моя вина. Я сделала это. Я ненавижу его. Он такой ужасный. Я все испортила. Никто не знает, так что не сходи с ума".

"О чем ты говоришь?"

"Я сказала всем, что Джейсон исказил мои слова. Трой был так зол, твой тренер тоже, но они мне поверили. Они знают, что Скай и ты просто друзья. Они сказали, что ты вспыльчивый и что Джейсон раздувает дерьмо. Они сказали, что это логично, что ты так разозлился. Они понимают. Теперь все в порядке. Я все исправила. Колби? Колби, ты здесь?"

"Да. Я здесь". Я провел рукой по носу и уставился на туманный отблеск фонаря на углу тихой улицы. "Спасибо."

"Сегодня вечером будет вечеринка у Лоулера в Биксби Виллидж. Тебе стоит прийти. Там будет куча твоих товарищей по команде, и... они на твоей стороне". Когда я ничего не сказал, она поспешно продолжила: "Если хочешь, я буду целоваться с тобой на кухне, где все нас увидят. Мы скажем, что Джейсон ревновал тебя, потому что знал, что я хочу тебя, и... мы можем придумать историю. Они поверят нам, Колби. Я знаю, что поверят".

"Точно. Спасибо."

"Хорошо. Увидимся там."

"Нет, наверное, нет", – ответил я. "Но все равно спасибо. Увидимся в школе".

Я повесил трубку, прежде чем она успела возразить, и снова взглянул на дом, как раз когда на крыльце зажегся свет. Я вышел из машины и поспешил к двери. Гарри открыл с первого стука.

"Ну, привет! Это приятный сюрприз", – сказал Гарри, отступая в сторону, чтобы поприветствовать меня внутри. "Твоя мама уехала на выходные в Аризону. Ты голоден или хочешь пить? У меня есть... Что случилось с твоим лицом?"

"Э–э..."

"Давай принесем тебе льда".

Я послушно пошел за ним на кухню и позволил ему позаботиться обо мне. Через десять минут у меня на щеке был пакет со льдом и чашка ромашкового чая. Я не хотел ни того, ни другого, но мне не хотелось спорить, поэтому я позволил ему взять все на себя. Он возился вокруг меня, болтая о погоде в Аризоне и утренней поездке в аэропорт. За эти годы я стал экспертом в том, как его отговорить.

Я напевал в нужных местах и потягивал чай, пока мой мозг перебирал в уме множество вещей, которые казались намного больше меня. Мне было интересно, что бы я делал, если бы мой отец был жив... если бы я мог поговорить с ним о Скай или о своей жизни. Если бы речь шла только о хоккее, я знал, что ответ – да. Но теперь жизнь была намного сложнее. Я больше не был ребенком. И у меня было больше забот, чем игра.

Возможно, именно поэтому я не заметил, что Гарри замолчал. Я взглянул на ободок своей чашки и сделал двойную попытку, поймав его обеспокоенный взгляд.

"Что случилось?"

Гарри улыбнулся. "Ничего особенного. Но если ты хочешь о чем–то поговорить, я буду рад выслушать тебя".

"Нет, я в порядке", – солгал я.

Он кивнул, затем обошел остров и похлопал меня по плечу. "Хорошо. Мне нужно выспаться. Как ты можешь судить, мне нужно наверстать несколько лет. Запри дверь, когда будешь уходить, поставь сигнализацию и..."

"Можно мне остаться?" – пробурчал кто–то, похожий на меня.

"Конечно", – ответил он без колебаний. "Увидимся утром. Я купил в пекарне замечательные круассаны. Я приготовлю яйца и..."

Он перечислял варианты меню с улыбкой на лице, как будто его не беспокоило, что я неожиданно появился и попросился переночевать. Он выглядел совершенно невозмутимым, как после каждой моей гребаной истерики в подростковом возрасте. Как такое вообще возможно?

"Гарри, зачем ты это делаешь?".

"Что делаю?"

"Почему ты впускаешь меня и позволяешь мне испортить тебе вечер? Моей мамы здесь даже нет. Ты не обязан быть со мной милым ради нее, так почему бы тебе не сказать мне, чтобы я взял себя в руки? Я бы не стал мириться с собой. Почему?"

"Потому что я понимаю", – просто ответил он.

"Боже, это то, что сказала Кендра. Она ничего не понимает, и я очень сомневаюсь, что ты тоже. Ты был женат на маме какое–то время, но ты ничего не знаешь обо мне. Не совсем".

"Я знаю важные вещи. Я знаю, что ты трудолюбивый, умный молодой человек, хороший друг, отличный сын, и ты лидер. Что я упустил?" – спросил он весело.

Я спрыгнул с барного стула и подошел к окну. Лунный свет отражался от бассейна и сверкал на воде, как блестки. Чувство дежавю сильно поразило меня. Мне хотелось, чтобы Скай был здесь. Я хотел бы, чтобы мы лежали голыми в джакузи, смотрели на звезды, говорили о супергероях и мультфильмах, запутавшись в ногах. Я хотел его. Мне нужен был хоккей. Мне нужны были друзья, которые принимали бы меня такой, какая я есть. Мой папа говорил мне, что ставить цели – это половина успеха. Но он не говорил о реальной жизни. Он говорил о хоккее. А Гарри... он все еще думал, что в игре четыре четверти, и я не раз слышал, как он называл вратаря ловцом. Так что же именно он понял?

"Ты пропустил часть о том, что ты трудный, противоречивый и вообще засранец".

"Ты не засранец, Колби. Ты играешь с картами, которые тебе выпали, наилучшим образом, как ты умеешь. И когда я говорю, что понимаю, это потому, что я тоже был на твоем месте".

Я нахмурил брови и надулся. "Я так не думаю. Ты самый счастливый человек, которого я когда–либо встречал. Если идет дождь, ты говоришь, что это хорошо для сада. Если твой тост подгорает, ты говоришь, что тебе нравится дополнительный хруст. Тебя ничто не беспокоит. Ничто. Моя жизнь испорчена. А может и нет. Я не знаю. Я хочу чего–то, чего у меня не может быть, если я не откажусь от того, чего всегда хотел. Я не знаю, как найти солнечную сторону и жить дальше. Я совсем не такой, как ты".

Гарри задумчиво покачал головой. "Я не говорил, что мы похожи. Я сказал, что понимаю. У меня была своя доля душевной боли. У меня были темные дни, когда я хотел, чтобы они поглотили меня целиком".

"Когда отменили "Друзей"?" спросил я.

"Нет. Я потерял свою первую жену и нашего пятилетнего сына в аварии тридцать лет назад".

"О. Боже, Гарри, мне жаль. Я не знал. Ты никогда ничего не говорил и..."

"Зачем мне рассказывать скорбящему молодому человеку о своей собственной потере? Ты потерял своего героя, Колби. Ты потерял свой дом и чувство стабильности. Я знаю, каково это. Я понимаю твою боль. Я чувствовал твою боль. Но не мне говорить тебе, как горевать или как справляться. Я могу лишь заверить тебя, что ты не одинок и что у тебя есть моя поддержка, несмотря ни на что. Я не твой отец. Я не хочу занимать его место. Но если я могу помочь тебе, я помогу. Я открою свой дом, свой кошелек, свой холодильник... все, что нужно. Без вопросов. Если тебе есть чем поделиться, я буду рад выслушать".

"Почему?"

"Потому что когда–то давно хорошие люди слушали меня. Некоторые предлагали дружбу или плечо, чтобы поплакать, несколько человек предлагали свой диван, когда я не мог вернуться домой в тихий дом. Я благодарен. И я не просто хочу помочь тебе, я хочу помочь тебе. Если я могу..."

"Я би", – пролепетал я.

"Хорошо."

"И у меня есть кое–кто. С парнем. Он важен для меня", – осторожно продолжил я.

"Скай?"

"Откуда ты знаешь?"

Гарри показал на свои глаза и подмигнул. "Я вижу вещи. Ты не такой хитрый, как думаешь".

Если бы он сказал мне, что в офисе Бейли есть камеры, меня бы стошнило. Вместо этого я одарил его дрожащей улыбкой.

"О?"

"Вы оба очень влюблены. Это легко заметить, если смотреть. Легко проигнорировать, если нет. Твоя мама интересовалась, когда..."

"Моя мама знает?" Я провел рукой по волосам и снова начал вышагивать.

"Она не знает наверняка. Но она очень чувствительна к твоему счастью. Она заметила, что ты стал..."

"Менее мудаком?" добавил я.

Гарри слегка хихикнул. "Что–то вроде этого. Твой синяк под глазом как–то связан с твоими новостями?"

"Вроде того". Я потрогал нежную кожу под левым глазом, затем опустился на барный стул и рассказал ему все.

"Похоже, ничего не изменится, если ты пойдешь на вечеринку сегодня вечером. Это так?" – мягко спросил он.

"Может быть, но... я не хочу идти".

"Ты можешь уладить это со своей командой завтра или в понедельник. У тебя есть друг, который тебя прикроет, и Скай не будет стоять у тебя на пути, так что..."

"Но это не то, чего я хочу".

"Хм. Что мешает тебе добиваться всего, чего ты хочешь? Очевидно, это страх. Но чего ты боишься? Реакции команды, потери друзей, потери семьи? Ты не из тех, кто боится. Тебе нравится раскачивать лодку. Что тебя останавливает?"

Я сильно сжал губы, но не смог сдержать слез. Мои глаза наполнились слезами, а горло сжалось. Я проглотил клубок эмоций и отвел взгляд.

"Мой отец. Ему бы это не понравилось. Он не хотел, чтобы я был таким. Он хотел, чтобы я был лучше него. Лучшим хоккеистом, лучшим спортсменом... все это было связано с хоккеем, а хоккеисты не геи", – задыхался я.

Гарри заговорил не сразу. Он позволил моим словам задержаться в воздухе между нами, пока они не рассеялись и не испарились. Затем он наклонился вперед и резко посмотрел на меня.

"Ты знаешь, что это неправда, Колби. И ты знаешь, что твой отец любил тебя больше, чем игру. Игра была его связью с тобой. Это была валюта. То, о чем можно было говорить, когда расстояние угрожало разлучить вас. Это не было мерилом любви. Ты знаешь это."