– Ничего не скажу! Вообще не понимаю, о чем вы говорите. Я никакой бирки в глаза не видел, и в руках не держал. Вот кто держал, тот пусть и рассказывает.

– Ага, не видел он. Ишь, какой! Зато я видел! У тебя, в руках, лично, да! А знаешь, что это значит? Нет? То и значит, что ждет тебя трибунал. Он по тебе плачет!

В глазах у Сержа постепенно опускалась и густела голубая пелена, а голова наполнялась звоном, тонким, выматывающим душу, который возникал где-то над ушами, ближе к затылку, словно там образовалась дыра в космос, через которую вытягивало туда и воздух, и силы, и мысли, и сознание. Надо было как-то прекратить этот кошмар, не дать, не позволить утащить себя на дно, но он не знал, как это сделать. Единственное, что он еще мог, это стоять на своем.

Но тут судьба, решив, видимо, взглянуть на дело с другой стороны, сдала карты заново, и все вновь переменилось.

Дверь открылась, и в кабинет стремительно, как всегда, вошел начальник штаба полковник Дахно. Никто и не заметил, как он шествовал по коридору, хотя обычно это слышно издалека и всем. Все его округлости были при нем, прежде всего – животик, он улыбался широким оскалом, и с определенного ракурса голова его походила на тыкву для Хэллоуина – фактурой, цветом, настроением и мерцавшими в глазах огнями. Пройдя мимо Сержа, смерив его при этом взглядом, он утвердился в центре кабинета, как на мостике корабля в ожидании качки, широко расставив ноги. И точно, заштормило. Присевший было на стул Кротов, вскочил на ноги.

– Товарищ полковник! Здравия желаем! Как вы... Эта стена! Такое странное происшествие!

– Вот уж точно, странное, – прохрипел начальник штаба. – Замуровали, демоны. Но мы в итоге оказались сильней.

– Слава Богу!

– И ему тоже! Отдельное. А вы, Вадим Эдуардович, почему это в полевую форму вырядились?

– Так сказать, товарищ полковник, по случаю.

– По какому еще случаю? Я никаких случаев не назначал.

– Операцию проводили, по задержанию и изъятию. Оперативно-розыскные мероприятия.

– И все же, я не помню, чтобы отдавал приказ о переходе на полевую форму одежды. Разве был такой приказ? По-моему, не было. Или вы сам себе голова? В отсутствии начальника штаба выполняете его обязанности? Так-так. Ну, ладно. Что за операция еще? Что тут вообще у вас происходит? Доложите!

– Проводим дознание, товарищ полковник, предварительное. Появились сведения, новые, по поводу пропавшей с КП аппаратуры. Что якобы у товарища капитана Таганцева, вот у него, видели бирку от БШД «Маргаритка». Ну, и...

– Бирка! Что это доказывает? И кто видел? Вы лично?

Кротов на миг замялся, вспомнив свое видение на кухне у Сержа, но тут же со всей очевидностью понял, что вроде уже и не помнит ничего, и даже сказать не может, было что, не было. Поэтому выдавать себя не стал.

– Нет, не я. Вот, подполковник Дукшта-Дукшица видел.

Дахно посмотрел на Захария Львовича с удивлением, словно только сейчас заметил, что в комнате находится и он тоже.

– Вы?

– Так точно, я, – встрепенулся Захарий.

– Что вы видели, рассказывайте, – сегодня начальник штаба хрипел больше обычного, видимо, на самом деле ночка выдалась нелегкой. Слова в его глотке рождались с трудом, зато вываливались из нее увесистыми булыжниками. – Что вы видели?

– Бирку видел, товарищ полковник. Товарищ капитан ее уронил на пол, я поднял, смотрю – она.

– И сразу узнали? Понятно. И где же она теперь, бирка эта?

– Не могу знать, товарищ полковник! Как раз это мы у товарища капитана и пытались выяснить.

– А он, конечно, заявляет, что никакой бирки в глаза не видывал?

– Ну, типа того, да, так и говорит.

– Понятно.

Начальник штаба прошелся по кабинету, потом встал у окна, сложив руки за спиной, на задней корпусной округлости, и какое-то время в задумчивости смотрел на освещенные уже почти забравшимся в зенит солнцем сосны.

– Ну, что ж, – сказал он, наконец, не поворачиваясь, – нет тела, нет дела.

– Простите? – попросил уточнения Кротов.

Дахно повернулся к присутствующим.

– Нет тела, нет дела, – повторил он. – Сыщики так говорят, в детективных романах. В нашем случае, нет бирки, нет дела. То же самое.

– Но, товарищ полковник, я же лично... – начал было возражать Дукшта-Дукшица, но Дахно жестко пресек его порыв.

– Только давайте вы мне тут не будете залупаться, по своему обыкновению. Не надо, я сказал. А вот что нужно было, так это хватать его за руку, когда была такая возможность. Еслиона действительно была. А теперь что? Улик нет, доказательств никаких, единственно что – ваше слово против его слова. А может, вы на него поклеп возводите, клевещете из личных, корыстных побуждений? Я, например, этого не знаю. Все может быть. У меня лично капитан Таганцев на хорошем счету. Как, впрочем, и вы, если б еще залупались меньше. Поэтому...

Он вновь заходил по кабинету.

– Поэтому, давайте, заканчивайте свое дознание к чертовой матери. Вы, капитан, идите домой, завтра с утра получайте обходной лист и рассчитывайтесь как можно скорей. И уезжайте, в свою академию, от греха подальше и с нашими наилучшими пожеланиями.

– Но, товарищ полковник...

– Нет, я сказал! Прекратить все! Или вы что, хотите снова Корпус и командование под удар поставить? Мы только вроде отбились от этой, тяжелейшей, надо признаться, комиссии. Все очень сложно, и последствия по итогам комиссии будут крайне неприятными, для многих, и вы что теперь предлагаете? Начать все с начала?

– Но если он действительно...

– Товарищ подполковник! Я все понимаю, вероятности, возможности – все. Но лучше пусть нас обвиняют в халатности, в других каких-то упущениях, но не в том, что мы в своем коллективе шпиона-диверсанта вырастили. Поэтому, прекратить! А о своих подозрениях мы конечно сообщим куда надо. Это непременно. Кстати, по секретному слову, насколько я понимаю, тоже еще есть вопросы. Пусть, кому положено, проверяют все и как следует. Думаю, разберутся. Уверен, что так и будет. Кстати, ведь и вас тоже сквозь сито просеют, имейте это в виду.

– И все же, товарищ полковник, хотелось бы...

– Послушайте, Кротов, я что-то не пойму. Меня терзают, как говорится, смутные сомнения. Вы что, лично под меня копаете? Думаете свалить начальника штаба и под шумок его место занять? Так успокойтесь, сразу вам говорю, ничего из этой вашей затеи не выйдет.

– Никак нет, товарищ полковник! Как вы могли подумать!

– Кротов, я вам вот что скажу: карьеризм должен быть здоровым. То есть таким, чтобы здоровью не навредил. Вам ясно?

– Так точно, товарищ полковник!

– Ну и хорошо. Приберитесь тут.

И уже в дверях, обернувшись и обращаясь ко всем, выдал свое:

– Архихерово! Архихерово!