Война, которая бушевала внутри нее, пылала в ее глазах. Было очевидно, что ей нужно было поговорить об этом, но это противоречило бы ее личным границам. На этот раз я просто хотела, чтобы она забыла о моем возрасте и доверилась мне. Мне было восемнадцать, и я вполне могла слушать. Сомневалась, что она хотела моего совета, но это не означало, что я не могла быть внимательным слушателем или плечом, на которое можно опереться.

К моему удивлению, мама смахнула одинокую слезу, скатившуюся по ее щеке, и взяла меня за руку.

— Твой дедушка скончался сегодня утром. Прошлой ночью в этом хаосе у него случился еще один инсульт — на самом деле очень тяжелый. И он не пришел в себя.

— Ты в порядке, мам?

Она пожала плечами, что застало меня врасплох. Я не ожидала, что она так отреагирует на смерть собственного отца.

— Честно говоря, я не знаю. Конечно, мне грустно. Технически я сирота — у меня нет родителей. Но если посмотреть сквозь это, то мне будет трудно расстраиваться из-за его смерти. Он не был хорошим человеком.

Я хотела позволить ей продолжать в ее собственном темпе, но у меня было так много вопросов. Может быть, именно поэтому она никогда мне ничего не рассказывала. Мама знала, что я не смогу сидеть, сложа руки и ждать, пока вся информация раскроется. Я была слишком нетерпелива для этого.

— Да, ты права, он совершал ошибки в своем прошлом, но кто их не делал?

— Не думаю, что многие люди совершали такие ошибки, как он. И если это так, то я еще больше беспокоюсь о будущем человечества, чем раньше.

— Что это значит, мам? Что он сделал? — Когда все, что она сделала, это покачала головой и уставилась в потолок, я сказала: — Ты должна признать… он сильно изменился к тому времени, как переехал к нам.

Она похлопала меня по колену и натянуто улыбнулась в мою сторону.

— Дорогая, есть такие ошибки… Нет, я не могу это так назвать. Выбор. Вот что это такое. Он сделал определенный выбор, плохой выбор. Те, которые необратимо вредили людям. Он разрушил много жизней. Так что да, я скажу, что он сильно изменился, но никакие изменения никогда не смогут исправить то, что он сделал.

— Ты не можешь говорить такие вещи, а потом не объяснить. Что он сделал?

Глубоко вздохнув, мама приготовилась все объяснить. Она рассказала мне о том, как его адвокат связывался с его семьей — людьми, о существовании которых мама и не знала. По-видимому, мой дедушка не был близок со своими братьями и сестрами или родителями, поэтому они никогда не участвовали в детстве моей мамы. К моему удивлению, в живых осталось много родственников, которых она никогда не встречала. Адвокату удалось связаться с ее дедушкой — отцом моего деда. Хотя моя мама видела его несколько раз, когда была совсем маленькой, она призналась, что совсем его не помнит.

— Так он пришел в больницу? — спросила я, имея в виду своего прадеда.

— Да. Не буду врать, это было неловко, но как только первые нервы прошли, было приятно получить возможность поговорить с ним. Он рассказал мне вещи, которые я никогда не ожидала услышать, и, вероятно, могла бы прожить всю свою жизнь, не зная, но, в конце концов, думаю, мне нужно было это знать, чтобы у меня было честное мнение о человеке, которого я называла папой.

— Я не понимаю. — Ей нужно было перестать говорить загадками и просто выложить все начистоту.

— В течение последних нескольких лет я боролась с большим чувством вины перед своим отцом. Мне было пятнадцать, когда мы уехали, так что, хотя у меня были воспоминания о его пьяных загулах и непредсказуемом гневе, я все еще была ребенком. И после стольких лет многое становится сомнительным. Может быть, я не знала всей истории, или, может быть, мои собственные чувства могли добавиться к моим воспоминаниям, сделав их хуже реальности. Как ты и сказала, он сильно изменился. Как будто был совершенно другим человеком. Поэтому я изо всех сил пыталась отделить старые чувства от новых.

Это не было новостью. Не нужно было быть частным детективом, чтобы раскрыть этот лакомый кусочек. Она носила свою вину, как яркое ожерелье. И мне не нужно было, чтобы она объясняла, почему так себя чувствовала, потому что это было очевидно. Опять же, не нужно было быть гением, чтобы прийти к таким выводам.

Но затем мама поделилась новой информацией.

И я не могла поверить в то, что услышала.

Наполненные болью всхлипы сменили пронзительный звон в моих ушах. На мгновение я растерялась, не понимая, где нахожусь и как туда попала. Но как только открыла глаза и обнаружила рядом с собой свою дочь, все вернулось.

Я потянулась и схватила Ребекку за руку. У нее начались роды моим первым внуком, поэтому мне было необходимо отвезти ее в больницу. Из-за сильного шторма персонал скорой помощи был задействован на многочисленных автомобильных авариях и других серьезных чрезвычайных ситуациях, что означало, что ребенок родился бы дома, если бы я сама не отвезла ее в больницу. Но теперь, когда мы сидели, зажатые между деревом и тем, что в быстрых вспышках света казалось массивным валуном, я сразу же пожалела об этом решении. Пока Ребекка и ребенок были в порядке, это было все, что имело значение.

Было слишком трудно оценить наши травмы в затемненной машине, но я инстинктивно знала, что мои были плохими. Мне пришлось изо всех сил бороться, чтобы не соскользнуть в бездну, замаскированную под сон. Я не была уверена, как долго мы там пробудем и сколько времени потребуется, чтобы кто-нибудь заметил нас и позвал на помощь. Все, что я знала, это то, что не смогу продержаться дольше.

К счастью, ангел услышал мои молитвы. Красные и белые мигающие огни внезапно заполнили салон автомобиля. Скрежет металла, звон бьющегося стекла, стоны и крики боли наполнили ночное небо, и все это сопровождалось стуком дождя по асфальту и громом, снова и снова вбивающим свой тяжелый кулак в землю.

Помощь пришла.

К тому времени, когда нас с дочерью отвезли в больницу, мне было так холодно, что я чувствовала это глубоко в костях. Меня укрыли одеялами, но я не могла согреться. Кроме того, не могла пошевелиться. Низкая температура каким-то образом парализовала меня.

Я слышала испуганный голос Ребекки рядом со мной, но не могла открыть глаза или повернуть голову и успокоить ее. Кто-то нанес гель на мою кожу, а затем прикрепил меня к проводам, как будто я была марионеткой. Голоса приходили и уходили, и время от времени в темноту просачивался отблеск света.

Внезапно, ни с того ни с сего, я начала согреваться. Приветственный жар исходил из центра моей груди, оттаивая меня изнутри. Боль в ногах тоже уменьшилась. Я предположила, что они, должно быть, дали мне наркотики, чтобы я чувствовала себя комфортно, потому что именно так себя ощущала. Спокойно.

Постепенно хаос вокруг меня становился все тише и тише, как будто у меня в ушах была вата. Однако мне было все равно. Меня ничто не беспокоило. Моя душа улыбнулась, чего я не чувствовала со времен Энди. Это чувство полного покоя. Непоколебимая вера в то, что все было так, как должно было быть.

Затем все погрузилось во тьму.

Я пришла в себя за несколько секунд до того, как открыла глаза. Я, казалось, застряла в наполненном смятением пространстве, которое наступает сразу после пробуждения — в те несколько мгновений, когда ничто не имеет смысла, и ты не можешь отличить свой сон от реальной жизни. Но как только я увидела солнце в небе, то поняла источник тепла, которое пробежало по моему телу.

Я села, не понимая, почему легла вздремнуть на траве. Но, прежде чем у меня появилась возможность обдумать это, я уловила движение вдалеке. Шум бегущей воды наполнил мои уши, и когда я приблизилась к звуку, то нашла то, что искала.

То, что я искала всю свою жизнь.

— Ты сделал это.

Его губы расплылись в самой заразительной улыбке, и меня поглотило что-то большее, чем абсолютное счастье. И когда он протянул руку и накрутил мои длинные светлые волосы на свои пальцы, как всегда, я упала в его объятия, обхватив руками его тонкую талию. Он прижал мою голову к своей груди, под подбородком, и удовлетворенно хмыкнул.

— Ты пришел. — Я казалась почти шокированной, хотя чувствовала себя не так. Скорее благодарной и ликующей. — Не думала, что ты это сделаешь.

Он отстранился и положил палец на ямочку на моем подбородке, прежде чем посмотреть мне в глаза.

— Почему нет? Поверь мне, Эмили МакКинни, смерть — это единственное, что помешало бы мне добраться до тебя и даже так, я боролся бы до самого горького конца.

Это было самое счастливое время в моей жизни, и ничто не могло его испортить.

— Готов начать нашу оставшуюся жизнь вместе?

Его улыбка стала невероятно широкой.

— Всегда готов, любовь моя. — Он сжал меня крепче, сильнее прижимая мое ухо к своей твердой груди, из-за чего его слова скорее отдавались во мне, чем были услышаны. — Я ждал тебя.

— Долго ждал?

— Было похоже на целую жизнь.

Я не была уверен, что он имел в виду. Насколько знала, я не опоздала. Однако я, похоже, не могла вспомнить, как сюда попала и откуда пришла. Понятия не имела ни о времени, ни даже о том, какой сегодня день недели. Но все это не имело значения, потому что мы снова были вместе. Как и планировали год назад на этом самом месте.

Пришло время начать нашу вечность...

Мой желудок словно застрял в горле, когда я шла от парковки к главному офису. Прошло больше двух недель с тех пор, как Дрю оставил меня стоять на моем переднем дворе. И с тех пор от него не было ничего, кроме молчания. Мои сообщения остались без ответа, как и звонки. Я не могла понять, почему он обращался со мной так, будто я сделала что-то не так. Поэтому решила сама задать ему этот самый вопрос.

Лицом к лицу.

Распахнув тяжелую дверь, я сделала шаг внутрь. Я знала, что он не очень часто работает в офисе, но это было первое место, где нужно было проверить. Если бы время было ближе к обеду, я бы сначала проверила «Кормушку».