— Но твоя мама — его дочь, и деньги пойдут на его лечение, не так ли?

— Да, но, по-видимому, все это не имеет значения. Адвокат моей мамы говорит, что у нее должен быть доступ к деньгам, потому что она не только заботится о нем, но и технически является бенефициаром его завещания. Другой адвокат говорит, что завещание не имеет значения, потому что дедушка не умер, так что до тех пор, пока не придет это время, деньги будут просто лежать там. — Впервые за весь вечер то, что я ему сказала, задело меня за живое. Гнев, который я испытывала с тех пор, как все это началось, начал бурлить внутри.

Дрю, должно быть, заметил перемену в моем поведении. Насколько мне было известно, ни выражение моего лица, ни голос не изменились, так что я не была уверена, как он это понял, но он понял. И я не могла быть более благодарна за то, что он отвлек меня.

Без предупреждения он запустил пальцы в мои волосы и агрессивно обхватил мою голову сбоку. У меня не было достаточно времени, чтобы подумать о том, что он делал или почему, потому что полсекунды спустя он притянул меня к себе, пока его губы не оказались на моих. Это было грубо, но его губы смягчили удар. Однако парень не дал мне достаточно времени, чтобы насладиться поцелуем, прежде чем влажный жар его языка привлек мое внимание.

То, как он поцеловал меня, заставило мое сердце забиться быстрее, мой желудок сжался в узел, а разум избавился от всех мыслей, которые не касались Дрю, его губ, его рук или его языка. Хотя он был агрессивен в своих движениях, в этом не было ничего жестокого, и все, чего я хотела, это чтобы этот момент длился вечно.

К сожалению, этого не произошло. В какой-то момент это должно было закончиться, и, на мой взгляд, это время наступило слишком рано. Тем не менее, то, что последовало дальше, было столь же удивительным. Его глаза мерцали, когда парень смотрел на меня, медленно формирующаяся ухмылка, казалось выходила из двух черных блесток, которые пленили меня. Удовлетворение пело в его улыбке и танцевало в его взгляде. Было похоже на то, что парень гордился собой, и прежде чем я нашла в себе силы указать на это, он сказал:

— Похоже, призраки Чогана бродят по холмам.

— По крайней мере, теперь мы знаем, что я не единственная, кто подвержен их проклятию.

— Думаю, это означает, что мы должны держаться подальше друг от друга.

Хотя парень всего лишь дразнился, мысль о том, чтобы держаться от него подальше, все же причиняла боль.

— Нет, от этого будет только хуже.

— Как так? — Дрю практически вибрировал от удовольствия.

— Кто знает, на что они пойдут, чтобы свести нас вместе. И не знаю, как ты, но я не хочу рисковать, гуляя во сне по лесу посреди ночи или попасть в какую-нибудь странную аварию, только чтобы избежать случайного поцелуя, — сказала я, изо всех сил стараясь сдержать улыбку.

— Ты абсолютно права, Кенни. Мы определенно должны продолжать тусоваться, и если это означает, что мы должны продолжать целоваться, то так тому и быть. Похоже, именно этого хотят духи.

От этого у меня так закружилась голова, что моя душа улыбнулась.

Одиночества не существовало, когда Кенни была рядом.

На самом деле, постоянная боль одиночества, которую я испытывал в течение многих лет, исчезла в тот день, когда мы впервые встретились. Мне приходилось постоянно напоминать себе, что все это, в конце концов, закончится. Я не должен был слишком привязываться, потому что Кенни уйдет и одиночество, наверняка, вернется обратно.

Как и большинство идиотов, я в значительной степени убедил себя, что воодушевление, которое Кенни принесла с собой, будет продолжаться еще долго после того, как ее пребывание здесь закончится. Я был оторван от реальности. Но если это было то, что я должен был сказать себе, чтобы наслаждаться ее обществом, не расстраивая ее, то так тому и быть. И действительно, если бы я продолжал говорить себе это, то был бы хороший шанс, что действительно поверил бы в это.

Ладно, шанс не велик.

Небольшой шанс.

Может быть, маленький шанс.

Больше похоже на шанс снежка в аду.

Тем не менее, я надеялся, что время, проведенное с Кенни, по крайней мере, научит меня чему-то, поможет мне в чем-то, независимо от того, насколько оно мало. Чего я не ожидал, так это получить урок в середине ее недели.

— Ты уверен, что нам разрешено это делать? — спросила Кенни, оглядывая пустой офис.

— Конечно. Грузовик мой. Мы просто храним ключ здесь, чтобы не приходилось просить их друг у друга, когда нам нужно будет покинуть пределы курорта. Не говоря уже о том, что иногда одному из парней приходится ездить в город за припасами, так что это скорее транспортное средство общего пользования. — Я схватил ключ и поднял его, размахивая им в воздухе перед ней.

— Да, но... разве тебе не нужно сказать своему отцу, что ты берешь его? Или, по крайней мере, что мы покидаем курорт? Я думала, ты сказал, что это твоя самая напряженная неделя. У тебя определенно мало свободного времени. Клянешься, что у тебя не будет неприятностей?

Ее забота согрела меня — она даже заставила меня улыбнуться, не осознавая этого. Я ловил себя на том, что ухмыляюсь рядом с девушкой слишком много раз, чтобы сосчитать. И единственная причина, по которой я даже знал, что делаю это, заключалась в том, что у меня болели щеки, предупреждая о моем неумышленном выражении лица. Я начал беспокоиться, что это напугает ее, но до сих пор Кенни не выказывала никаких признаков беспокойства по этому поводу.

Я обошел стол и встал перед главной дверью.

— Нет, мне не нужно говорить отцу, потому что я не ребенок, которому нужно его разрешение, чтобы что-то делать. И да, это наша самая напряженная неделя, но в течение дня не так много нужно сделать, кроме небольшого обслуживания и бумажной работы, которые уже сделал. Я, в основном, нужен вечером в «Кормушке», поэтому нам нужно идти сейчас, чтобы я мог вернуться к своей смене.

Придержал открытую дверь и последовал за ней через нее.

— Ты собираешься сказать мне, куда меня везешь? — спросила Кенни, пристегивая ремень безопасности и защелкивая его на месте.

Я выдержал ее пристальный взгляд, заводя двигатель, наслаждаясь волнением в ее глазах.

— Лагуна, также известная как «Купальня для птиц». Это в нескольких милях вверх по дороге, но нам придется покинуть курорт, чтобы добраться туда. Она нам не принадлежит, но мы проводим там регулярные экскурсии, так что, в значительной степени, она наша.

— Еще раз... — Брови Кенни нахмурились, ноздри раздулись, но в ярко-голубых глазах был намек на поддразнивание, а в уголках пухлых губ появилась застенчивая улыбка. Боже, у нее самые соблазнительные губы. — Разве нам не нужно сообщить кому-нибудь, что мы будем там? Что, если там будет экскурсия?

— Нет, и нет. — Я выехал из импровизированного гаража, пристроенного сбоку от главного офиса, и по расширенной грунтовой дороге направился к выезду с курорта. Он находился в стороне от главной дороги, и на нем не было ничего, кроме деревянной вывески с надписью «Курорт «Черная птица» и стрелки, указывающей на стену деревьев. — Тур проходит только раз в неделю, так что все в порядке.

Кенни откинулась на спинку сиденья и уставилась в окно, наблюдая за проплывающим мимо пейзажем.

После нескольких секунд молчания она повернула голову в мою сторону и сказала:

— Тебе действительно стоит подумать о том, чтобы сделать что-нибудь, чтобы привлечь к этому месту больше внимания. Здесь так красиво, Дрю. Держу пари, все домики были бы забронированы триста шестьдесят пять дней в году.

Я откинул голову на подголовник и надул щеки с тяжелым выдохом.

— Если ты еще этого не сделала, думаю, тебе следует подумать о том, чтобы стать промоутером или кем-то в этом роде. Может быть, карьера в рекламе или маркетинге.

— Послушай, я знаю, что ты не хочешь этого слышать, но, может быть, тебе это нужно.

Не то чтобы ее постоянный интерес к курорту раздражал меня. На самом деле, мне действительно понравилось много ее идей и предложений. Но чего она не понимала — или не могла понять — так это того, насколько невозможно было реализовать даже одно из них.

— Это не от меня зависит, Кенни. — Я свернул с главной дороги на открытую, усыпанную галькой стоянку, надеясь, что это послужит сигналом к окончанию нашего разговора. — Я ценю твой интерес или беспокойство — или что бы это ни было, — но ты лаешь не на то дерево. У меня связаны руки.

— Почему ты не можешь поговорить об этом со своим отцом? Разве он не хочет расширить бизнес?

— Мы не можем сделать ничего подобного, потому что не можем себе этого позволить. — Вот, правда вышла наружу. Я намекал на это раньше, и теперь казалось, что сказать напрямую — это был единственный способ для нее все понять.

Кенни несколько раз открыла и закрыла рот, слова явно ускользали от нее.

— Мы зарабатываем ровно столько, чтобы оставаться открытыми и платить тем немногим сотрудникам, которые у нас есть. Тратить больше денег на рекламу — это азартная игра, в которой мой отец не заинтересован. Поверь мне, я понимаю, о чем ты говоришь. И согласен с тобой. Но такой возможности просто нет.

Свет в ее глазах немного потускнел, что беспокоило меня на уровне, который я не мог понять. Она казалась почти разочарованной, как будто мысль о том, что курорт медленно угасает, расстраивала ее больше, чем следовало бы. Но этого не могло быть. У нее не было никакой связи с этим местом. Если кого-то это и должно было расстроить, так это меня, но меня это не беспокоило.

— Хорошо, сообщение получено. — Она выдавила из себя улыбку, а затем отстегнула ремень безопасности.

Я выскочил из грузовика и встретил ее с другой стороны.

— Готова?

— Готова, как никогда. — Но как только я начал показывать дорогу, девушка остановила меня, растерянно нахмурив брови. — А как насчет полотенец?

— Мы воспользуемся ими, когда вернемся. Сама увидишь.