— Ну, и что она писала об этом месте? Она упоминала курорт?
Кенни на мгновение прищурилась в замешательстве, прежде чем покачала головой.
— О, нет. Она не упоминала о курорте. Я даже не знала, что он существует, пока случайно на него не наткнулась.
Я схватил ее за руку и остановился, заставляя девушку остановиться вместе со мной. Повернул ее лицом к себе и, положив руки ей на плечи, наклонился, чтобы мы оказались как можно ближе, на уровне глаз. Я не был уверен, намеренно ли Кенни выражалась туманно или вела себя так под воздействием алкоголя. Все, что я знал, это то, что ее фрагментированная и сильно дезорганизованная история взволновала меня.
— Начни сначала, Кенни. Или, по крайней мере, немного сдай назад. — Я должен был знать, что не стоит говорить нечто подобное выпившему человеку. Девушка буквально сделала шаг назад. В любое другое время я бы рассмеялся — так же, как и она, — но прямо сейчас мой однонаправленный разум отказывался воспринимать что-либо, кроме вопросов, на которые мне нужно было получить ответы. — Той ночью, на пристани перед фейерверком, ты сказала, что слышала об этом месте из книги.
— Да, я помню.
— А потом ты сказала, что книга была дневником, который, как ты предполагаешь, принадлежал твоей бабушке. Правильно?
— Э-эм, да. — Девушка нахмурила брови, уставившись на меня, как будто я был сумасшедшим.
— Но десять секунд назад ты призналась, что твоя бабушка никогда не упоминала об этом месте.
— К чему ты клонишь?
Я не мог не думать о том, как забавна была бы эта ситуация, если бы случилась с кем-то другим.
— Почему ты только что сказала, что читала об этом месте в ее дневнике, если бабушка никогда не упоминала об этом в своем дневнике?
Хотя я не злился на нее, ситуация меня все больше расстраивала. Меньше всего мне хотелось убедить Кенни, что моя вспыльчивость была направлена на нее, потому что на самом деле это не так. Не говоря уже о том, что я был убежден, что все это было разыграно, чтобы подразнить меня.
Я еще больше убедился в этом, когда выражение лица Кенни стало бесстрастным, а глаза встретились с моими. Ее брови сошлись на долю секунды, прежде чем она подняла только одну, напомнив мне женственную версию Дуэйна «Скалы» Джонсона. Это было воплощение взгляда «ты-должно-быть-шутишь-надо-мной».
— С тобой не весело, — пробормотала она, пренебрежительно закатив глаза. — Моя бабушка раньше жила где-то здесь, и когда я решила посмотреть, то нашла информацию об этом курорте. Это все, что я знаю. Так что, технически, дневник привел меня к этому месту, не упоминая о нем конкретно.
Удивительно, но это было довольно правдоподобное объяснение, которое заставило меня почувствовать себя совсем маленьким из-за того, что я придал этому такое большое значение. Чтобы передать это, я переплел свои пальцы с ее и продолжил нашу обычную прогулку по грунтовой дороге.
— Где жила твоя бабушка? — спросил я, желая вести себя нормально, а не как сумасшедший, который срывается, когда путается в деталях.
Кенни сделала большой глоток своего коктейля через соломинку, и, судя по наличию льда, стучащего о край стакана, я предположил, что она почти допила свой напиток.
— Я не уверена. В дневнике нет об этом упоминаний.
— Ты не можешь просто спросить ее?
— Нет, она умерла в ту ночь, когда я родилась.
Я не был уверен, что ожидал от нее услышать, но определенно не это.
— О, это отстой. Что случилось?
— Автомобильная авария.
— Но твоя мама наверняка рассказывала тебе о ней.
Она пожала плечами, застав меня врасплох.
— Не совсем.
Мне это казалось странным. Несмотря на то, что мой папа не мог подробно пересказать истории, которые рассказывала бабушка, он знал достаточно, чтобы рассказать людям о своей матери. Черт возьми, он проделал довольно хорошую работу, убедившись, что я знаю все, что мне нужно знать о своей собственной маме.
— Я имею в виду, она кое-что говорила о ней, но не так много. И даже тогда, по большей части, это было потому, что я спрашивала, и она не могла этого избежать. Например, моего дедушки не было в моей жизни, пока мне не исполнилось тринадцать. И это только потому, что он перенес обширный инсульт и у него не было другой семьи, чтобы помочь. Это заняло у нее некоторое время, но мама наконец объяснила, почему он отсутствовал.
Когда ее ответ пришел не так быстро, как хотелось бы, я спросил:
— И почему?
— Очевидно, он был не очень хорошим мужем. Моя мама никогда не говорила этого прямо, но, основываясь на ее выборе слов и языке тела, а также на том, как она реагирует на моего дедушку, я считаю, что он был жестоким. — Девушка опустила подбородок и уставилась в землю, вяло переставляя одну ногу за другой.
— Эй... — Я сжал ее руку и замедлил шаг, мягко привлекая ее внимание. — Поговори со мной. Что происходит в твоей голове?
Я никогда ничего не хотел знать больше, чем этого.
Только вместо того, чтобы ответить на мой вопрос, девушка повернулась ко мне лицом и скользнула ладонью по моей груди к затылку. И в этот момент я узнал, как Маккенна Ли Ричардс меняла тему, когда не хотела о чем-то говорить.
На солнце глаза Дрю сияли, как два отполированных драгоценных обсидиана. Однако в темноте ночи, даже стоя под фонарным столбом, они напоминали черные дыры, готовые телепортировать меня в другое время, в другую вселенную. Независимо от того, где мы были или что делали — или какой разговор вели — я становилась их жертвой.
Снова и снова.
Медленно проводя ногтями по волосам у него на затылке, я прошептала:
— Почему ты не хочешь поцеловать меня?
Это была стопроцентная вина алкоголя. Конечно, я молча задавала себе этот вопрос с того самого дня на лодке, но никогда вслух. Было несколько случаев, когда я думала, что парень снова поцелует меня, но так и не поцеловал, и много раз мне хотелось взять дело в свои руки. Однако я была слишком сдержана, чтобы сделать что-то подобное, и именно поэтому винила в своей откровенности множество смешанных напитков, которые выпила сегодня вечером.
Алкоголь заставил меня сделать это. Окончательный ответ.
— Что ты сказала? — Его слова прозвучали, как корпус лодки, скользящей по галечному пляжу, — низкий гул, полный песка. Глухие провалы в отзвуках его голоса были наполнены ядовитой смесью замешательства и удивления, саундтрек идеально подходил для его озадаченного хмурого взгляда и бровей, напряженных от недоверия.
Его пристального взгляда было достаточно, чтобы вернуть меня к реальности. Мгновенно моя шея вспыхнула, и я поняла, что пройдет всего несколько секунд, прежде чем мои щеки вспыхнут раскаленными углями стыда. Если бы не фонарные столбы, я бы смогла это скрыть, но, к сожалению, желтый свет освещал меня, как будто я была в центре сцены на Бродвее.
Я быстро опустила подбородок и сосредоточилась на логотипе курорта «Черная птица», вышитом спереди на его рубашке. Это заставило меня задуматься, как выглядит его обнаженная грудь, насколько четко очерчены его грудные мышцы, были ли у него волосы или его кожа была гладкой, как шелк. Прежде чем осознала это, его сердцебиение запульсировало под моей ладонью, и именно тогда я поняла, что опустила руку, убрав ладонь с его затылка к едва заметному углублению в центре груди.
Не было никакого способа узнать, как долго мы стояли лицом друг к другу, прошло несколько секунд или минут с тех пор, как я глупо спросила его, почему он не поцеловал меня. Однако, если бы мне пришлось гадать, я бы сказала, что прошло примерно семьдесят семь дней. Как бы то ни было, этого определенно было достаточно, чтобы все стало неловко, поэтому я сделала все возможное, чтобы вести себя беспечно, когда мягко толкнула его.
— Я сказала... — Я подняла пластиковый стаканчик и демонстративно потрясла льдом. — Мне нужно еще содовой.
Я никогда не видела такого огромного количества эмоций на лице за такой короткий промежуток времени. Не могла быть уверена в выражении его лица, пока любовалась его грудью, но, судя по напряженным ударам его сердца, а также по затрудненному дыханию, я бы предположила, что это либо паника, либо возбуждение. Однако, когда снова взглянула на Дрю, я заметила, что на его лбу не было морщин, а глаза казались ярче. Когда я отступила, то уловила отторжение в его прищуренном взгляде, и после того, как встряхнула лед в своем стакане, вспышка предательства растаяла в веселом раздражении с легким изгибом уголков его рта.
— Тебе не кажется, что уже хватит, Кенни?
Возможно, я была немного навеселе, но определенно не была пьяна. Я знала свои пределы, и еще один напиток не заставил бы меня блевать в кустах или отключиться на земле. Однако, он позволил бы мне открыто поговорить с Дрю о себе без каких-либо ограничений, и, поскольку это было то, чего он хотел — узнать обо мне больше, — тогда ответ: «нет, мне недостаточно».
Запустив свободную руку в сумку, висевшую у меня на боку, я выдержала его пристальный взгляд и с улыбкой, поддразнивая, сказала:
— Ты прав… зачем разбавлять дешевый ром?
Дрю взял мой стаканчик прежде, чем я успела вытащить фляжку из сумки, а затем повернулся на каблуках, чтобы направиться обратно в ресторан. К счастью, мы ушли недалеко. Хотя этого было достаточно, чтобы иррациональная неуверенность в себе закралась внутрь, а затем полностью поглотила меня.
Как только мы оказались в двадцати футах от «Кормушки», Дрю остановился и повернулся ко мне, произнеся первые слова с тех пор, как спросил, не достаточно ли мне.
— Оставайся здесь. Я сбегаю и принесу. Никуда не уходи. Вернусь через минуту. — И с этими словами я осталась одна на грунтовой дороге.
Мои мысли в этот момент не имели ни малейшего смысла. Я бы никогда не причислила себя к чрезмерно уверенным в себе людям, но и никогда не была нерешительной. Иногда застенчивая, но точно уверена в себе. Знала, кто я такая, и была счастлива от этого. Мои друзья много раз говорили мне на протяжении многих лет, что хотели бы чувствовать себя так же комфортно в своей собственной шкуре, как я в своей. Вот почему не могла понять это всепоглощающее чувство уязвимости.