— Ну, и что она писала об этом месте? Она упоминала курорт?

Кенни на мгновение прищурилась в замешательстве, прежде чем покачала головой.

— О, нет. Она не упоминала о курорте. Я даже не знала, что он существует, пока случайно на него не наткнулась.

Я схватил ее за руку и остановился, заставляя девушку остановиться вместе со мной. Повернул ее лицом к себе и, положив руки ей на плечи, наклонился, чтобы мы оказались как можно ближе, на уровне глаз. Я не был уверен, намеренно ли Кенни выражалась туманно или вела себя так под воздействием алкоголя. Все, что я знал, это то, что ее фрагментированная и сильно дезорганизованная история взволновала меня.

— Начни сначала, Кенни. Или, по крайней мере, немного сдай назад. — Я должен был знать, что не стоит говорить нечто подобное выпившему человеку. Девушка буквально сделала шаг назад. В любое другое время я бы рассмеялся — так же, как и она, — но прямо сейчас мой однонаправленный разум отказывался воспринимать что-либо, кроме вопросов, на которые мне нужно было получить ответы. — Той ночью, на пристани перед фейерверком, ты сказала, что слышала об этом месте из книги.

— Да, я помню.

— А потом ты сказала, что книга была дневником, который, как ты предполагаешь, принадлежал твоей бабушке. Правильно?

— Э-эм, да. — Девушка нахмурила брови, уставившись на меня, как будто я был сумасшедшим.

— Но десять секунд назад ты призналась, что твоя бабушка никогда не упоминала об этом месте.

— К чему ты клонишь?

Я не мог не думать о том, как забавна была бы эта ситуация, если бы случилась с кем-то другим.

— Почему ты только что сказала, что читала об этом месте в ее дневнике, если бабушка никогда не упоминала об этом в своем дневнике?

Хотя я не злился на нее, ситуация меня все больше расстраивала. Меньше всего мне хотелось убедить Кенни, что моя вспыльчивость была направлена ​​на нее, потому что на самом деле это не так. Не говоря уже о том, что я был убежден, что все это было разыграно, чтобы подразнить меня.

Я еще больше убедился в этом, когда выражение лица Кенни стало бесстрастным, а глаза встретились с моими. Ее брови сошлись на долю секунды, прежде чем она подняла только одну, напомнив мне женственную версию Дуэйна «Скалы» Джонсона. Это было воплощение взгляда «ты-должно-быть-шутишь-надо-мной».

— С тобой не весело, — пробормотала она, пренебрежительно закатив глаза. — Моя бабушка раньше жила где-то здесь, и когда я решила посмотреть, то нашла информацию об этом курорте. Это все, что я знаю. Так что, технически, дневник привел меня к этому месту, не упоминая о нем конкретно.

Удивительно, но это было довольно правдоподобное объяснение, которое заставило меня почувствовать себя совсем маленьким из-за того, что я придал этому такое большое значение. Чтобы передать это, я переплел свои пальцы с ее и продолжил нашу обычную прогулку по грунтовой дороге.

— Где жила твоя бабушка? — спросил я, желая вести себя нормально, а не как сумасшедший, который срывается, когда путается в деталях.

Кенни сделала большой глоток своего коктейля через соломинку, и, судя по наличию льда, стучащего о край стакана, я предположил, что она почти допила свой напиток.

— Я не уверена. В дневнике нет об этом упоминаний.

— Ты не можешь просто спросить ее?

— Нет, она умерла в ту ночь, когда я родилась.

Я не был уверен, что ожидал от нее услышать, но определенно не это.

— О, это отстой. Что случилось?

— Автомобильная авария.

— Но твоя мама наверняка рассказывала тебе о ней.

Она пожала плечами, застав меня врасплох.

— Не совсем.

Мне это казалось странным. Несмотря на то, что мой папа не мог подробно пересказать истории, которые рассказывала бабушка, он знал достаточно, чтобы рассказать людям о своей матери. Черт возьми, он проделал довольно хорошую работу, убедившись, что я знаю все, что мне нужно знать о своей собственной маме.

— Я имею в виду, она кое-что говорила о ней, но не так много. И даже тогда, по большей части, это было потому, что я спрашивала, и она не могла этого избежать. Например, моего дедушки не было в моей жизни, пока мне не исполнилось тринадцать. И это только потому, что он перенес обширный инсульт и у него не было другой семьи, чтобы помочь. Это заняло у нее некоторое время, но мама наконец объяснила, почему он отсутствовал.

Когда ее ответ пришел не так быстро, как хотелось бы, я спросил:

— И почему?

— Очевидно, он был не очень хорошим мужем. Моя мама никогда не говорила этого прямо, но, основываясь на ее выборе слов и языке тела, а также на том, как она реагирует на моего дедушку, я считаю, что он был жестоким. — Девушка опустила подбородок и уставилась в землю, вяло переставляя одну ногу за другой.

— Эй... — Я сжал ее руку и замедлил шаг, мягко привлекая ее внимание. — Поговори со мной. Что происходит в твоей голове?

Я никогда ничего не хотел знать больше, чем этого.

Только вместо того, чтобы ответить на мой вопрос, девушка повернулась ко мне лицом и скользнула ладонью по моей груди к затылку. И в этот момент я узнал, как Маккенна Ли Ричардс меняла тему, когда не хотела о чем-то говорить.

На солнце глаза Дрю сияли, как два отполированных драгоценных обсидиана. Однако в темноте ночи, даже стоя под фонарным столбом, они напоминали черные дыры, готовые телепортировать меня в другое время, в другую вселенную. Независимо от того, где мы были или что делали — или какой разговор вели — я становилась их жертвой.

Снова и снова.

Медленно проводя ногтями по волосам у него на затылке, я прошептала:

— Почему ты не хочешь поцеловать меня?

Это была стопроцентная вина алкоголя. Конечно, я молча задавала себе этот вопрос с того самого дня на лодке, но никогда вслух. Было несколько случаев, когда я думала, что парень снова поцелует меня, но так и не поцеловал, и много раз мне хотелось взять дело в свои руки. Однако я была слишком сдержана, чтобы сделать что-то подобное, и именно поэтому винила в своей откровенности множество смешанных напитков, которые выпила сегодня вечером.

Алкоголь заставил меня сделать это. Окончательный ответ.

— Что ты сказала? — Его слова прозвучали, как корпус лодки, скользящей по галечному пляжу, — низкий гул, полный песка. Глухие провалы в отзвуках его голоса были наполнены ядовитой смесью замешательства и удивления, саундтрек идеально подходил для его озадаченного хмурого взгляда и бровей, напряженных от недоверия.

Его пристального взгляда было достаточно, чтобы вернуть меня к реальности. Мгновенно моя шея вспыхнула, и я поняла, что пройдет всего несколько секунд, прежде чем мои щеки вспыхнут раскаленными углями стыда. Если бы не фонарные столбы, я бы смогла это скрыть, но, к сожалению, желтый свет освещал меня, как будто я была в центре сцены на Бродвее.

Я быстро опустила подбородок и сосредоточилась на логотипе курорта «Черная птица», вышитом спереди на его рубашке. Это заставило меня задуматься, как выглядит его обнаженная грудь, насколько четко очерчены его грудные мышцы, были ли у него волосы или его кожа была гладкой, как шелк. Прежде чем осознала это, его сердцебиение запульсировало под моей ладонью, и именно тогда я поняла, что опустила руку, убрав ладонь с его затылка к едва заметному углублению в центре груди.

Не было никакого способа узнать, как долго мы стояли лицом друг к другу, прошло несколько секунд или минут с тех пор, как я глупо спросила его, почему он не поцеловал меня. Однако, если бы мне пришлось гадать, я бы сказала, что прошло примерно семьдесят семь дней. Как бы то ни было, этого определенно было достаточно, чтобы все стало неловко, поэтому я сделала все возможное, чтобы вести себя беспечно, когда мягко толкнула его.

— Я сказала... — Я подняла пластиковый стаканчик и демонстративно потрясла льдом. — Мне нужно еще содовой.

Я никогда не видела такого огромного количества эмоций на лице за такой короткий промежуток времени. Не могла быть уверена в выражении его лица, пока любовалась его грудью, но, судя по напряженным ударам его сердца, а также по затрудненному дыханию, я бы предположила, что это либо паника, либо возбуждение. Однако, когда снова взглянула на Дрю, я заметила, что на его лбу не было морщин, а глаза казались ярче. Когда я отступила, то уловила отторжение в его прищуренном взгляде, и после того, как встряхнула лед в своем стакане, вспышка предательства растаяла в веселом раздражении с легким изгибом уголков его рта.

— Тебе не кажется, что уже хватит, Кенни?

Возможно, я была немного навеселе, но определенно не была пьяна. Я знала свои пределы, и еще один напиток не заставил бы меня блевать в кустах или отключиться на земле. Однако, он позволил бы мне открыто поговорить с Дрю о себе без каких-либо ограничений, и, поскольку это было то, чего он хотел — узнать обо мне больше, — тогда ответ: «нет, мне недостаточно».

Запустив свободную руку в сумку, висевшую у меня на боку, я выдержала его пристальный взгляд и с улыбкой, поддразнивая, сказала:

— Ты прав… зачем разбавлять дешевый ром?

Дрю взял мой стаканчик прежде, чем я успела вытащить фляжку из сумки, а затем повернулся на каблуках, чтобы направиться обратно в ресторан. К счастью, мы ушли недалеко. Хотя этого было достаточно, чтобы иррациональная неуверенность в себе закралась внутрь, а затем полностью поглотила меня.

Как только мы оказались в двадцати футах от «Кормушки», Дрю остановился и повернулся ко мне, произнеся первые слова с тех пор, как спросил, не достаточно ли мне.

— Оставайся здесь. Я сбегаю и принесу. Никуда не уходи. Вернусь через минуту. — И с этими словами я осталась одна на грунтовой дороге.

Мои мысли в этот момент не имели ни малейшего смысла. Я бы никогда не причислила себя к чрезмерно уверенным в себе людям, но и никогда не была нерешительной. Иногда застенчивая, но точно уверена в себе. Знала, кто я такая, и была счастлива от этого. Мои друзья много раз говорили мне на протяжении многих лет, что хотели бы чувствовать себя так же комфортно в своей собственной шкуре, как я в своей. Вот почему не могла понять это всепоглощающее чувство уязвимости.