XX

На багровой и высохшей планете Кракофон, посреди широкой пустыни Дееп-Пурпле, техники настраивали звуковую аппаратуру.

В смысле, в пустыне находилась аппаратура, а техники укрылись на гигантском пультовом корабле «Авариум», висевшем на орбите диаметром в примерно четыре сотни миль над поверхностью планеты, и настраивали аппаратуру оттуда. Ничто живое в радиусе пяти миль от динамиков не пережило бы саундчека.

Если бы Артур Дент попал в радиус пяти миль от колонок, то последней его мыслью могло бы быть, что их башни весьма напоминают ему Манхэттэн. Нейтронно-фазотронные динамики грозно высились в багровом небе, закрывая собой корпуса плутониевых реакторов и сейсмических усилителей.

А глубоко в бетонных бункерах под городом громкоговорителей лежали инструменты, которыми музыканты будут управлять со своего корабля — мощная фотонная офигитара, бас-детонатор и ударная установка «МегаБах».

У группы была громкая слава.

На борту гигантского пультового корабля работа кипела и спорилась. Лимузон Дезиато Мракобеза блестящей искоркой подлетел к кораблю, пришвартовался, и усопший был транспортирован по коридорам в комнату, где ждал экстрасенс, которому предстояло передавать психические импульсы духа покойного на клавиатуру офигитары.

Прибыли также врач-психиатр, профессор логики и ихтиолог, вызванные за баснословные деньги с Максимегалона для беседы с вокалистом, который заперся с банкой таблеток в ванной комнате и отказался выходить, пока ему убедительно не докажут, что он не рыба. Басист в это время расстреливал свою спальню из ручного пулемета, а барабанщика на борту не оказалось. Лихорадочные поиски обнаружили его на пляже посреди Сантрагинуса-V в сотне световых лет отсюда, и он просил передать, что уже полчаса как совершенно счастлив и даже нашел маленький камешек, который согласен стать его другом.

Менеджер группы вздохнул с глубоким облегчением. Это означало, что уже в семнадцатый раз за эти гастроли на барабанах будет играть робот, и поэтому цимбаллистика будет точна как часы.

Суб-Ф-ир был полон переговорами операторов и техников, настраивающих аппаратуру. Эти-то переговоры и услышали на черном корабле.

Его ошеломленные пассажиры лежали у задней стенки кабины и внимали голосам, раздающимся из динамиков:

— Раз! Раз!.. Девятый есть, — сказал голос. — Даю пятнадцатый…

Новый взрыв грохота сотряс корабль.

— Пятнадцатый есть, — сказал другой голос.

В переговоры вклинился третий голос:

— Черный корабль прибыл на позицию, — сказал он. — Выглядит классно. Это будет шикарное падение на солнце! Компьютер сцены на линии?

— На линии, — ответил синтезированный голос.

— Принять управление черным кораблем.

— Черный корабль выведен на заданную траекторию, приведен в полную готовность.

— Даю двадцатый…

Зафод бросился к приборной доске и переключил волну суб-Ф-приемника прежде, чем еще один мозгодробящий звуковой удар поразил корабль. Там он и остался стоять, покачиваясь.

— Что значит падение на солнце? — спросила Триллиан тихо.

— Это значит, — ответил Марвин, — что корабль упадет на солнце. Падение, солнце — что непонятно? Чего еще можно было ожидать, угнав декорацию Дезиато Мракобеза?

— Откуда ты знаешь, — спросил Зафод голосом, от которого похолодел бы и веганский снежный ящер, — что этот корабль — декорация Дезиато Мракобеза?

— Очень просто, — ответил Марвин. — Я его парковал.

— Так почему же — ты — ничего — не — сказал???

— Вы говорили про путешествия и приключения…

— Какой кошмар… — промолвил Артур в наступившей тишине, хотя это было, пожалуй, лишним.

— Я так сразу и сказал, — напомнил Марвин.

На новой волне суб-Ф-приемник поймал трансляцию с места концерта, которая загремела по кабине:

— … прекрасная погода простоит до вечера, до начала концерта. Я стою перед самой сценой, — бессовестно врал корреспондент, — посреди пустыни Дееп-Пурпле, и в свою гипербиноптику могу различить огромное море зрителей, раскинувшееся на горизонте вокруг меня. За моей спиной высятся, как горные утесы, динамики колонок, а высоко надо мной светит солнце и не знает, какую пилюлю ему сегодня придется проглотить! Партия зеленых, однако, знает, какую пилюлю ему придется проглотить, и зеленые заявляют, что этот концерт неминуемо станет причиной землетрясений, цунами, ураганов, необратимых изменений в атмосфере и всех тех неприятностей, которыми обычно пугают зеленые. Но только что я получил сообщение, что пресс-атташе «Авариума» встретился с лидерами движения зеленых за обедом и перестрелял их до единого, так что теперь ничто не препятс…

Зафод выключил приемник. Он повернулся к Форду.

— Знаешь, что я думаю? — спросил он.

— Думаю, что знаю, — ответил Форд.

— Ну и о чем же, ты думаешь, я думаю?

— Я думаю, ты думаешь, что пора сваливать с этого корабля.

— Я думаю, ты прав, — сказал Зафод.

— Я думаю, ты тоже прав, — сказал Форд.

— Ну и как… — начал Артур.

— Тихо! — шикнули на него Форд и Зафод. — Мы думаем.

— Все ясно, — сказал Артур. — Мы все погибнем.

— Помолчал бы ты лучше, — попросил Форд.

Здесь стоит напомнить о гипотезах, которые выдвинул Форд при первой встрече с людьми по поводу их странной привычки постоянно утверждать самые очевидные и тривиальные вещи, как, например, «прекрасная погода», или «ты такой высокий», или «все ясно, мы все погибнем».

Сперва Форд предположил, что если люди перестанут шевелить губами, то у них зарастет рот.

Спустя несколько месяцев наблюдений, Форд выдвинул вторую гипотезу: если люди перестанут упражнять свой язык, у них начнут работать мозги.

На самом деле, вторая его теория гораздо более верна для бельсеребонов с планеты Кракофон.

Бельсеребоны вызывали у соседей невероятное раздражение и подозрения, поскольку были одной из самых просвещенных, самых продвинутых и, в первую очередь, самых молчаливых цивилизаций в Галактике.

За свое поведение, признанное асоциальным, оскорбительным и провокационным, по приговору Галактического трибунала бельсеребоны были наказаны самым страшным из всех недугов общества — телепатией. И теперь, чтобы не делать свои самые сокровенные мысли достоянием каждого встречного-поперечного в радиусе пяти миль, бельсеребоны вынуждены постоянно и очень громко разговаривать о погоде, о своих болячках, о вчерашнем футболе и о том, каким шумным и неприятным местом сделался в последнее время Кракофон.

Из этих же соображений кракофоняне предоставили свою планету под концерт «Авариума».

Концерт был рассчитан по секундам.

Корабль должен был начать свой полет к солнцу еще до начала концерта и добраться до своей цели за шесть минут тридцать семь секунд до финального аккорда нужной композиции, чтобы свет от взметнувшихся протуберанцев успел вовремя достичь Кракофона.

Черный корабль находился в этом полете уже несколько минут, когда Форд Префект закончил обыскивать один за другим его отсеки. Он вбежал в кабину.

На экранах зловеще висело солнце Кракофона: черный корабль с каждой секундой приближался к ослепительно-белой огненной геенне расплавленных водородных ядер, не обращая никакого внимания на Зафода, барабанящего и стучащего кулаками по приборной доске. На лицах Артура и Триллиан было выражение, как у кролика, выскочившего на ночную дорогу и решившего, что приближающиеся к нему огни можно одолеть игрой в гляделки.

Зафод повернулся к Форду:

— Форд! Сколько спасательных шлюпок на этом корабле?

— Ни одной, — ответил Форд.

— Ты пересчитал? — спросил он.

— Дважды, — ответил Форд.

Зафод выругался.

— Тебе удалось связаться с ними? — спросил Форд.

— Удалось, — мрачно ответил Зафод. — Я сказал, что тут на борту полно народу, а они сказали: «Ну, тогда всем привет».

— Ты что, не объяснил им, кто мы такие?

— Объяснил, объяснил. Они сказали, что им очень приятно. И еще что-то про какие-то ресторанные счета и про моих наследников.

Форд отодвинул Артура и снова нагнулся над приборами.

— Что же это такое? Ничего не работает? — спросил он.

— Все отключено. Полный автопилот.

— Уничтожь автопилота!

— Ага, найди его сначала. Никаких выводов на панели!

В воцарившемся мрачном молчании Артур прошелся по кабине. Вдруг он остановился:

— Можно вопрос не по теме? — спросил он. — Что такое «телепорт»?

Прошло еще несколько секунд.

Все медленно повернулись к Артуру.

— Может быть, конечно, сейчас не время, — сказал Артур. — Я просто вдруг вспомнил, что вы недавно говорили об этом, и вспомнил потому, что вот тут…

— Где? — тихо спросил Форд. — Где написано «телепорт»?

— Да вот, вот тут, — Артур показал на черный ящичек сбоку кабины. — Под словом «аварийный», над словом «выход» и рядом со знаком «не работает».

В начавшемся в это же мгновение кавардаке единственное осмысленное действие совершил Форд Префект, который прыгнул через всю кабину к черному ящичку, на который показывал Артур, и принялся изо всех сил тыкать пальцем в черную кнопочку на нем.

Черная панель в человеческий рост, к которой крепился ящичек, отъехала в сторону, и за ней обнаружился отсек, похожий на душевую кабинку, давно уже занятую под кладовку электромонтером-любителем. С потолка свисали какие-то провода, на полу валялись микросхемы, а панель настройки выпала из стены, в которую должна была быть вделана, и висела на одном кабеле.

Младший бухгалтер «Авариума», инспектируя верфь, где строился черный корабль, потребовал у прораба объяснений, какого черта он ставит фантастически дорогой телепорт на корабль, которому предстоит совершить всего один самостоятельный полет, и тот беспилотный. На это прораб объяснил, что на телепорты сейчас десятипроцентная скидка, а на это бухгалтер объяснил, что его это абсолютно не интересует; на это прораб объяснил, что это самый лучший, самый модный и самый продвинутый телепорт, который только можно купить за деньги, а на это бухгалтер объяснил, что не хочет покупать его вообще, и в частности за деньги; а прораб объяснил, что может все-таки возникнуть такая ситуация, когда кому-нибудь понадобится попасть на корабль или покинуть его, а на это бухгалтер объяснил, что корабль снабжен вполне справляющейся с этой задачей дверью. На это прораб объяснил, на какие буквы следует отправиться бухгалтеру, а на это бухгалтер объяснил, что вполне готов избавить прораба от тех зубов, которые ему жмут. По достижении консенсуса работы над телепортом были приостановлены, но в то же время проведены по смете в графе «Разное» с пятикратным превышением стоимости.