Вместо бала - сражение

Алеша привык чаще видеть Машу в гимназическом скромном одеянии, а тут она была одета на бал. Белоснежное воздушное платье, тончайшие кружева и бархотка на открытой шее.
Алексей был настолько потрясен, что даже забыл подать руку девушке, лишь стоял и любовался этой красотой.
Увы, через мгновение девушка накинула на плечи салоп из бархата

Впервые они сидели так близко друг к другу. Маша смело взяла Алешину руку. Через перчатку чувствовалось тепло девичьей руки, и у влюбленного закружилась голова,
Жижикин открыл им двери, мгновенно увидел розовые щеки у обоих, и безрадостно подумал: « Целовались".
Алеша рассматривал пожарный шланг, обернутый двумя простынями, чтобы не обжечь руки, а Антон повел Машу на кухню. Показал все, что они приготовили. Тихон, главная физическая сила прожекта, смущенно встал и поклонился барышне в пояс. Маша кивнула и попросила грузчика сесть на табурет.
— Он глухонемой, — пояснил Антон, махнул силачу, чтобы тот садился.
Затем он непозволительно близко подошел к девушке и прошептал: " Маша, знайте, я отдам за вас жизнь!"  Так глупо и высокопарно он не изъяснялся никогда.
Маша смутилась и сделала шаг назад. И увидела кухонный стол, на котором лежала шпага.
— Пистолет достать не удалось, — виновато прошептал Жижикин.
— Благодарю, Вас, — девушка присела в глубоком реверансе. Антон смотрел на ее белокурые локоны и думал: "Ах, какая жалость! Ну почему она его не поцеловала, хотя бы в щечку?"
Но тут в кухню зашел Алеша, и Жижикин снова стал прежним, деловитым и грубым.

Потом Антон провел девушку и продемонстрировал кресты нарисованные Тихоном на двери.

- Ведь ничего толком и не говорил ему, а видно что-то предчувствует. А я не запрещал, хотя больше на оружие уповаю.
Чтобы скоротать ночь, Маше постелили на диванчике, а сами сели играть в карты, всех обыгрывал Тихон. Антон был сам не свой, таким Алеша не видел друга никогда.
А Жижикин думал о том, что чувствовали жертвы, убитые монстром. Было ли им больно, успели ли осознать, что это смерть и спасения нет. Он даже представил гроб, в котором лежит бальное платье, белые перчатки и Машина бархотка, а тела нет.
Он почувствовал страх за Машу. Когда настала пора будить девушку, Антон вдруг заявил, что все отменятся и стал бороться с Алешей, не пуская того к диванчику.
— Ты не любишь ее!— шептал на ухо другу Жижикин.
— Нет, люблю! — Пыхтел в ответ влюбленный юноша. 
Проснувшись, Маша удивилась увидев толкающих друг друга юношей. Потом, чтобы привлечь к себе внимание, она захлопала в ладоши. Студенты обернулись и посмотрели на предмет своего обожания.
Девушка, словно и не спала, румяна, свежа, глаза блестят.
Предательский рассвет застал их врасплох, вроде и готовились - а страшно.
Алеша аккуратно осмотрелся, улица и вправо и влево была пуста. Девушка, шурша юбками, выскользнула за двери и поспешила к спуску набережной. 
— Шоколад забыла!— прохрипел Антон.
Алеша молнией метнулся в кондитерскую и через секунду вручил девушке плитку шоколада, с наполовину порванной фольгой.
Влюбленные посмотрели друг другу в глаза, но это было не прощание - это была надежда.
Маша стояла у воды. Не близко и не далеко, ровно так, чтобы попытаться убежать. Бегала она хорошо, в гимнастическом зале ее всегда хвалили. Будучи от природы гибкой и ловкой, она была в себе уверена. Вот только бальное платье слишком пышное, будет мешать. Но тут уж ничего не поделаешь, очень ей хотелось, чтобы Алеша увидел ее настоящей красавицей. На выпускной бал всегда приглашали только кадетов, и свой первый торжественный полонез она будет танцевать с чужим, нелюбимым человеком.
Забыли не только шоколад, но и щенка. Когда Алеша выпустил его вслед за девушкой, пес радостно побежал к спасительнице своей собачьей жизни.
Он обнюхал пахнущую духами Машу и недовольно чихнул.
Маша смотрела прямо на воду, и страха у нее почему-то не было, так она верила в  ладанку, с частицами святой земли, которую подарила ей убогая странница. К рассвету от воды стал подниматься густой туман, там, где плескалась вода, он был светлым словно облака, а под Стрелецким мостом темным, почти фиолетовым, словно грозовое облако.

Маша отчетливо видела, как туман словно пуховое одеяло закрывает воду, а туча, из-под моста, быстро приближается к берегу. Девушка зашептала молитву своему ангелу хранителю. Щенок сначала угрожающе зарычал на кого-то, а потом, взвизгнув, бросился бежать прочь от реки. Маша, борясь с головокружением, побежала за собакой следом.
А в это время в кондитерской шел жаркий спор между друзьями. Спор, грозивший успеху авантюры.
— Все пропало, – причитал Алеша. — Две непростительные ошибки, плохая примета. Я пойду и приведу Машу сюда.
— Остынь, идиот! Второго раза не будет. Я не позволю тебе все испортить.
Молодые люди чуть  снова не сцепились в драке, но тут залаял Гектор, и в утренней тишине отчетливо прозвучал стук каблучков бегущей девушки.
— По местам!— закричал Жижикин, и рванулся на кухню. В окна кондитерской было различимо, как подняв подол так, что стали видны изящные щиколотки, бежит Маша, за ней мчится щенок, а следом …
Следом была пустота. Маша ощущала ледяное дыхание за спиной, чувствовала взгляд, полный ненависти и злобы. Кровь словно застывала, язык, руки и ноги начинали неметь. Каждый следующий шаг становился труднее предыдущего. Девушка шептала молитву: «Господи ,услышь меня, спаси меня, защити меня. От всяких бед отныне и навеки!»

Маше казалось, что Бог  ее непременно услышит. Ведь она ничего и никому не делала плохого, не имела дурных помыслов. Помогая Алеше лишь  хотела спасти невинных от непонятной  бесовской силы, несущей не жизнь, как Христос, а смерть.

И с каждым новым произнесенным святым словом, туман за спиной начинал редеть. Но не исчезал, а все так же стелился ковром за убегающей жертвой. Ладанка на шее и крестик нагрелись так, что жгли кожу на шее. Кто-то извне приказывал Маше сорвать раскаленные обереги с шеи. Но она сорвала лишь бархотку и кинула ее на мостовую.

Нечто за спиной застонало, от бессилия подчинить себе жертву.
Маша перескочила через порог, следом шмыгнул щенок. С грохотом захлопнулась дверь, для безопасности обшитая Тихоном железными листами.
Маша из последних сил дошла до кухни, а Алеша встал за прилавок, просунул руки в сшитые из полотенец толстые рукавицы и поднял брандспойт.
Он слышал, как шипит на кухне известка, как тяжело дышит Маша.
— Давай! — Закричал юноша, как только стекла витрины треснули и стали распадаться на мелкие осколки. Пожарный рукав напрягся, Алеша, что было сил, уперся в буфет. Кипящая струя ударила прямо в разбитое окно.
В белом паре неторопливо стало проявляться пятно, похожее на кляксу в тетради.
Пятно стало темнеть, разрастаться, и скоро в кондитерской запахло шоколадом и кровью.
Вода растекалась по полу, там барахтались какие-то хлопья странной пены, больше похожие на клочки тумана. Какое-то время они еще пытались соединиться, но это им не удавалось. Алеше жгло ладони, он терпел, потом кричал от боли, но шланг не выпускал. Известь, наконец, закончилась, брандспойт хлюпнул раза два, и выплюнул последние капли убийственной влаги.
Хорошо, что витрина была разбита, иначе все, кто был в помещении, задохнулись бы.
На полу, в белых разводах извести, плавали фиолетовые ошметки какой-то субстанции.
Из кухни, хлюпая болотными сапогами, вышел Антон. Стараясь ступать след в след, сердитый Тихон вынес бак.
Взгляды всех присутствующих скрестились на середине комнаты. Там, на полу, занимая всю его середину, корчилась, пытаясь обрести четкие контуры, огромными буквами имя «Ангела».  
Это казалось бредом воспаленного от бессонницы и страха разума. Но оно было живым. Живым и опасным. От него отчетливо пахло болью, кровью, ненавистью и, совсем чуть-чуть, шоколадом. Словно в стакан крепкого, обжигающего нутро спирта кто-то случайно вылил ложку горячего шоколада. И тот свернулся там ядовитым клубком, маня запахом и обманывая вкусом.
Взяв  все мисочки и половники, что нашлись на кухне у пани Евы, мужчины стали собирать все, что было на полу, и кидать это нечто в известь.
У разбитой витрины уже стали собираться зеваки, где-то истошно засвистел городовой. 
Маше стало дурно, и Алеша вывел ее через черный ход во двор, подышать воздухом.