- Прибрали тут, а дальше? – взгляды устремились на Вовку.

- Вниз. Через час водные процедуры! – парень, извиняясь, развел руками в стороны.

- Эт-то как? – Богдан Николаевич непонимающе уставился на молодого человека. Очки скатились на самый кончик профессорского носа.

- А портал на дне откроется. Ну или месяцок подождем, переберемся восточнее, километров за триста, и там будет нам неизвестно что. Точнее, сейчас, сказать не могу.

- Это шантаж! Вопиющее безобразие! Я плавать не умею!

- И не надо. Надо тонуть, вниз, на дно! – подтрунивал над профессором Дмитрий Васильевич.

- Дан, ты чего кипятишься? Сферу создадим. Вовчик вниз нас перенесет. Даже подошвы ботинок не замочим.

- Боюсь я воды, Ольда! Очень! Тогда в подобной сфере нас восемь суток под водой таскало. Чудом выжили. Так красотами океана налюбовался – на всю жизнь хватило!

- Да, всем не сладко пришлось…

Повисло тягостное молчание.

- Нечего раскисать! – Изольда сняла с костра котелок, налила ароматный чай в кружки. – Лиса, что у нас вкусненькое есть?

Дамы понимающе переглянулись. Лиска выудила из сумки аппетитно пахнущее мясо, сыр, хлеб и баночку абрикосового варенья. Настроение стремительно улучшалось, особенно у профессора, всегда любившего вкусно позавтракать. Впрочем, и пообедать, и поужинать. Но не только завтрак был тому виной. Чай Богдана Николаевича был намного крепче, чем у остальных, благо дед об этом позаботился.

- Укачает же при переходе, - сокрушенно вздохнул Вовка.

- Придется потерпеть. Без «чайка» Дан под воду не полезет. Магией его назад выкинет. Плавали, знаем. В прямом смысле.

Вовчик повздыхал, покручинился, почесал и расчесал белобрысую шевелюру, спустился к кромке воды, готовясь к очередному переходу. Теоретически, он мог перенестись в определенную точку и сам, и перебросить товарищей, но восстанавливать запас сил пришлось бы довольно долго. Порталами пользоваться было энергетически выгоднее. Необходимо только определить направление и время. Вовка учился этому несколько лет. Сначала его швыряло и мотало в пространстве и времени весьма произвольно. Притягивало к порталу, втягивало и выбрасывало неизвестно где. Позже парень научился управлять собственными перемещениями, игнорировать потоки энергии, идущие не в том направлении, вычленять нужную нить, удерживать ее, отслеживать пункт назначения, прокладывать дальнейшее перемещение. Он научился «идти» по нити к нужному человеку, месту или событию.

Вовка вспомнил свое первое «осознанное» перемещение.

Море бушевало. Огромные косматые волны накатывались одна за другой, ударяли о скалистый берег, накрывали собой отдельно стоящие валуны, разбивались о них, поднимаясь вверх на несколько метров.

Молодая планета будет пригодной для обитания через несколько миллиардов лет, а сейчас уровень кислорода слишком мал, чтобы свободно дышать, сутки коротки, год в три раза длиннее привычного.

Как его сюда забросило, и почему он до сих пор жив? Мысли роились в голове, сталкивались, как волны, разлетались в дребезги от здравого смысла? Он опять чувствовал себя старым. В его двадцать, с небольшим, биологических лет, проведенных в разных мирах, он выглядел намного старше. В глазах поселилось отчаяние. Он долго гнал от себя мысли, что не сможет вернуться назад, что не увидит родных, что его не будет рядом с веселой Оксанкой, что мать и отец так и не смогут узнать, что на самом деле случилось, что бросает его из мира в мир, и он сам не знает, когда это будет, и как это остановить. Безысходность по каплям просачивалась, убивала надежду, пока не заполнила всего его. Последние годы он пытался быть полезным тем людям, с которыми встречался, пусть на короткое время, пусть на несколько дней. Сейчас даже этого не было. Была пустота. Разум восторгался мощью стихии. Душа скорбела о потерянном. Он словно находился в другом теле, наблюдал за собой со стороны.

Базальт под ногами начал мелко дрожать. Из-под земли донесся глухой рокот. Извержение. Мысль протекла медленно и тихо сгинула в закоулках сознания. Он знал, что не умрет, его опять вынесет черт знает куда, опять нужно приспосабливаться к новой жизни. Раньше его это забавляло. Стать кем-то новым: знахарем, учителем, инженером, знатным вельможей, жертвой шальных людей или повелителем. Сейчас он почувствовал острую тоску по дому, что невольно присел, обхватил голову руками и завыл. Он стонал как смертельно раненый зверь, зная: его дар – это и его проклятие.

Молодой Земле не было никакого дела до человека на вершине горы. Новый подводный вулкан готовился исторгнуть лаву. Такого события давно не было. Тысячи лет тепло копилось под земной корой, и оно должно было прорваться наружу!

Владимир вспомнил лицо сестренки, веселые косички, вздернутый нос, маму и отца, весело смеющихся над его шуткой. Его потянуло к ним. Сильно, стремительно захватило в водоворот времени и выбросило на сухой песок дворика теткиного дома.

- А!!!- в сознание ворвался пронзительный вопль. На против стояла нескладная девчонка с косой, вздернутым носом, готовая пустить в незнакомца огненный шар.

- Оксанка…- тихо прошептал он, оседая на серые каменные плиты.

Тихий, мерный голос моря вплетался в окружающие звуки. Они проявлялись, медленно вползали, становились громче, четче, обретали смысл.

К звукам присоединились запахи. Море, горячий шоколад…и блинчики! Глаза открылись широко, удивленно, растеряно. Такое сочетание ароматов он встречал только в Дальгорске, только в доме тетушки Марии.

«Я дома! Дома! Дома!» - безумно все вопило внутри. Только пошевелить губами не хватало сил.

- Слава Богу! В себя пришел! Настя, Оксанка! – теткин голос раздался рядом. Владимир с трудом скосил глаза в сторону. Тетя Маша стала расплываться, раскачиваться, пришлось усилием воли сконцентрироваться, зажмуриться и медленно открыть глаза вновь. Облик тетушки восстановился. В комнате появилась Оксанка. Она вдруг шмыгнула носом и заревела в голос, всхлипы перемежались с судорожным хватанием воздуха, размазыванием слез по щекам. Прекратить рев удалось только Анастасии Дмитриевне. Она не знала плакать ей самой или успокаивать дочь. Смысл победил эмоции, Оксанку усадили в кресло, напоили ромашковым чаем с медом, и после всех слез и вздохов, наконец-то обратили внимание на ее брата.

- Вов, где тебя носило? – тихо спросила тетя Маша.

Эмоциональный шок после Оксанкиных слез благотворно повлиял на самочувствие. Клин клином вышибают. Губы уже двигались, голос вроде тоже был, правда, достаточно слабый. Вовка даже пытался успокоить сестру во время безудержного рева, но его никто не услышал. Дико захотелось есть, запах блинчиков щекотал ноздри, слюна заполнила рот, в животе неблагозвучно заурчало.

- Понятно, там, где был, не кормили! - Мать весело подхватила тарелку с блинами и как маленького начала кормить сына. Вовка поупирался было, но потом сдался на милость победителя, доел блины, выпил молока и ... провалился в спокойный без сновидений сон.