Глава 15, где фигурирует туман.
Молочно-серой пеленой туман опустился на луг и опушку леса. Воздух влажно прикасался к лицу, мелкие капли покрывали одежду. Утренняя тишина изредка нарушалась шуршанием опавшей листвы и неуверенными, запоздавшими трелями пичуг, перепутавших сезоны. Березы желтыми размытыми пятнами проступали сквозь туман. Легкий ветерок размывал седые пласты, делая их прозрачнее. Повисшая в воздухе влага мешала дышать, замедляла шаги, хотелось лечь, зарыться в пожухлую листву и погрузиться в мерное осеннее забытье, медленно перетекающее в зимний сон.
До реки было еще далеко. Тропинка, огибающая опушку, незаметно перешла в дорогу, колеи которой становились все заметнее. Где-то впереди послышались скрип повозки и вялый стук лошадиных копыт: похоже, возница задремал, и коняга лениво брела.
Туман не хотел исчезать. Тонкие белые полосы тянулись вдоль дороги, уплотняясь в придорожных ямах. Вчерашний дождь местами размыл глину, образовав лужи, наполнив их грязной водой. Пахло прелой травой и грибами.
Ближе к полудню, солнце окончательно бросило попытки пробиться сквозь серые тучи. Зарядил мелкий дождь, даже не дождь, а висящая в воздухе мелкая водная пыль. Туман все-таки сошел на нет.
Дорожка, ведущая к берегу реки, петляла в траве. Вовка свернул на нее, дабы не тревожить местных. Все же, в этом времени, появляться в отливающем металлом скафандре и бластером в руке было как-то неуместно, еще подумают, что рыцарь какой-то, всполошатся, а лишний шум Вовке не к чему. До лагеря надо добраться тихо, не привлекая внимания.
Дождь усилился. Мокрые волосы прилипли ко лбу. Тонкие струйки стали заливаться за шиворот, пришлось напялить неудобный шлем. Он ограничивал обзор, гасил звуки. Включать систему обеспечения на полную мощность не позволяли разрядившиеся батареи. Идти становилось все сложнее, ноги разъезжались на мокрой глине, пару раз он поскальзывался, рискуя свалиться в грязь. Тропинка круто спустилась вниз, поползла вдоль берега, почти потерялась в камышах, снова вынырнула на глинистый берег. С трудом поднимая ноги, с налипшей глиной, тяжело дыша, Вовка добрался до большого булыжника, неизвестно откуда взявшегося здесь, сел на него. Достал флягу с водой, сделал большой глоток. Экономить уже не хотелось. Снял шлем. Шумно вдохнул осенний воздух, уловил запах костра и еле доносившееся бряцанье посуды. Парень поправил оружие, перевел его в режим ожидания. В лагере могли быть не только друзья. Шлем закрепил на поясе, одевать его сейчас не было смысла. Как мог, очистил грязь с ботинок. Выбрался на дорожку. До лагеря оставалось не более сотни метров.
Вовка двигался почти беззвучно, крадучись, замирая от каждого шороха, пытался определить кто в лагере. Мелкая водная пыль загнала людей в палатки, у костра остались только двое: рыжая девушка в комбинезоне, тяжелых ботинках и парень в джинсах и теплой куртке.
- Саш, посоли картошку! Да не ешь ее, а посоли! Не сварилась она еще! – девушка слегка щёлкнула по темной голове парня.
- Не дериш-щь! Не шъем я ее вшю! – Сашка увернулся, подавился пылающей картофелиной, вызвав смех девушки.
Лиса присела рядом, обняла.
- Когда же ты наешься? – что-то горькое сквозило в ее словах, под ласковой рукой в темных волосах парня мелькнула седина. Тот повернул к ней голову и Вовка увидел длинный шрам, рассекающий щеку брата.
«Саш, ты слышишь, ты спишь?» - передавать мысли на расстоянии Вовка научился давно. Сейчас вспомнил игру, когда вызывал брата на всякие шалости, коими они грешили в детстве на каникулах у бабули. Сашка должен был ответить: «И сплю, и слышу!»
«Вовка, это ты!? Ой! И сплю, и слышу! Где ты! В лагерь не суйся! У нас гости, местные пожаловали! Дед продукты принимает, торгуется, к нам могут прилепиться «ушки». Сиди пока тихо!»
Вовка, получив информацию, успокоился, постарался устроиться на «пункте наблюдения» с «комфортом», то бишь, напялить шлем и максимально засыпать себя ветками и листвой. Через час от лагеря отъехала телега, запряженная клячей, медленно передвигающей копыта. Возница, колоритный мужик средних лет, с удовольствием потирая руки, откупоривал бутылку, в которой янтарной жидкостью плескался дедов коньяк. Вовка чуть не заржал в голос. Спиртное во все времена было, есть и будет твердейшей валютой. Правда, в этом мире, коньяк не успел раскрыть свой букет ароматов. Весьма быстро он был перелит в недра крестьянского организма, что вызвало у этого организма неблагозвучное удовлетворенное кряхтение, икоту и весь последующий комплекс звуковых эффектов.
«Вов, путь открыт! В лагере только наши!» Вовка раскопался, серебристой змейкой пролез сквозь колючий кустарник, благо ткань скафандра выдерживала и не такие повреждения, аккуратно огляделся по сторонам.
Хмурый пасмурный день уже клонился к вечеру. Влажный холодный воздух пробрался в палатки, выгнал их обитателей к костру, где уже давно аппетитно пахло вареной картошкой, и призывно кипел чайник. Обитатели маленького лагеря, волею судеб, а точнее по воле самого Вовки, заброшенные в это время и в это место, рассаживались вокруг костра, оживленно переговаривались, обсуждая сегодняшний приезд аборигена. Из холщовой сумки на свет извлекались всякие вкусности: копченое сало, покрытое золотистой корочкой, пучок зелени, ароматный хлеб и еще что-то непонятное, вызвавшее неописуемый восторг женщин.
Вовка, осторожно ступая, подошел ближе, как-то устало опустился на мокрую землю, прислонился к стволу дерева, коряво выросшего на этом пологом берегу. Все, кого он переместил, были целы и здоровы, возможно, у них прошло несколько недель, и это его радовало. Лишь брат умудрился обзавестись шрамом, худобой и неуемным аппетитом, это лишний раз доказывало, что Сашку (как, в прочим, и его самого) выбросило неизвестно куда и добирался он до лагеря «своим ходом». Для Вовки прошел месяц с последней встречи, его швырнуло в параллельную реальность, на межгалактическую станцию, благо он там уже бывал, обзавелся полезным знакомством с роботом-андроидом и весь месяц помогал держать оборону против космических пиратов. Весело конечно, но все же свои дела решать тоже нужно. Вовка научился использовать потоки времени, определять ближайшие воронки и порталы, но иногда они были либо очень далеко, либо не стабильны, и его выбрасывало чёрт знает где. В этом случае приходилось только ждать.
«Вовка, где ты?» - кричал Сашкин голос в мозгах. Сам Александр крутил головой в разные стороны в поисках брата. Вовка поднялся, неспешно направился к костру. Благодаря переходам он биологически догнал брата, стал таким же высоким и широкоплечим.
Первым внука заметил Дмитрий Васильевич:
- Ого! Супермен, где тебя опять носило! Прокормить всех коньяка не хватит! – радостно приветствовал Вовку дед,- Цел? – тревога во взгляде сменилась интересом,- Где был, что делал?
- Пиратов отстреливал, с андроидом Кузей в шахматы играл, - Вовку усадили на лучшее место (чтоб всем был виден), дали тарелку с картошкой, велели есть и рассказывать, что довольно плохо сочеталось.
К концу трапезы выработали дальнейший план действий. По Вовкиным расчетам обитать в лагере им еще неделю, либо двигаться в сторону ближайшего города, где через день откроется портал. Решили топать в город. Перспектива поить коньяком в конец обнаглевшее мужское население ближайшей деревни, за спиртное предоставляющее пропитание, никого не привлекала, ибо прознавшие о лагере крестьянки, не дождавшись оплаты за провиант и лицезревшие пьяных мужей, уже начинали роптать и через несколько дней будут способны разнести здесь все в пух и прах.
Глава 16, в которой направляются в город.
Утром выдвинулись рано, еще до рассвета. Сборы максимально завершились поздним вечером. Свернуть палатки и привести в порядок место стоянки частично помогла магия. Приподнятое настроение не смог испортить даже мелко накрапывающий дождик, впрочем, быстро прекратившийся.
Как уже выяснили вынужденно застрявшие в этом мире люди, природными явлениями «заведовали» духи, представляющие собой сущности с различными способностями, в том числе и возможность перевоплощаться в кого угодно. Вообще, намешано в этом мире было многое: духи, эльфы, гномы, люди и прочие расы. Все как-то уживались, мирно и не очень. Но в день Праздника межсезонья прекращались конфликты, забывались ссоры. Считалось дурным тоном сердиться и печалиться. Всем обитателям мира даровался день благодати, болезные обретали здоровье, отчаявшиеся – надежду. В больших городах организовывали ярмарки, праздничные выступления. Народ отдыхал душой и телом. Молодежь подыскивала пару (по поверьям суженного легче всего встретить именно в этот день). Люди (и не только) семейно-степенные выгуливали себя, детей, наряды и все, что хотелось показать, благо погодные условия соответствовали дням нашего «бабьего лета», когда солнце теплой ладошкой гладит вихрастые желтые макушки деревьев, даря яркие лучи миру перед месяцами ненастья и стужи. Воздух прозрачен и свеж, небо высоко-синее, хочется дышать полной грудью и радоваться жизни.
Небольшой отряд путешественников во времени топал по лесной дороге в надежде встретить попутчиков, дабы получить информацию по местным обычаям и возможность быть довезенными до населенного пункта.
Лесная дорога какое-то время вела путников вдоль берега реки, потом незаметно свернула в глубь леса. Легкий ветерок приносил от реки разорванные клочья тумана, оседавшие блестящей росой на траве. Мелкие капельки неспешно высыхали под робкими лучами солнца, разгонявшего серые облака. Кружево листвы сверкало золотом, подчеркивая синеву неба.