— Видишь, Юра, — сказал Иван, — в таких ущельях на самом деле можно погрузиться в нуар. Не знаю, как вам, а мне такие городские ландшафты давят на психику. Наверняка здесь были бордели, процветала преступность, шныряли шпики, стреляли и били ножом — запросто.

— Тогда, может, найдем ресторан «Четыре кота» и поедим? — предложил Валера. — Для психологической компенсации.

Я открыл книгу на закладке и весьма кстати прочел:

«— А почему следует непременно идти в «Четыре кота»?

— Потому что там лучшие бутерброды со свиной колбасой в радиусе пяти километров, и надо же нам где-то поговорить.»

— Именно поговорить! — согласился Иван. — Ведь всё это, — он поводил пальцем по кругу, — стимул для начала очень серьезного исследования.

— Кстати, а что там про это кошачье заведение в романе написано? — вдруг оживилась до сих пор молчавшая Вика, наверное, проголодавшись. — Ваш сиятельство, зачитайте простому народу, пожалуйста!

Я нашел нужное место:

«Кафе «Четыре кота» находилось в двух шагах от нашего дома и было одним из моих любимых мест в Барселоне. Именно там в 1932 году познакомились отец и мать, и я считал, что именно очарованию этого старого кафе отчасти обязан своим появлением на свет. Притаившийся в полумраке фасад охраняли два каменных дракона, а остановившие время газовые фонари берегли воспоминания о прошлом. Войдя в кафе, посетители растворялись здесь среди теней прошлого, но не только. Счетоводы, мечтатели, начинающие гении оказывались за одним столиком с Пабло Пикассо, Исааком Альбенисом, Федерико Гарсиа Лоркой или Сальвадором Дали. Любой бродяга, заплатив за чашку кофе, мог на несколько минут почувствовать себя исторической личностью.»

— Кстати, дом этот является одним из шедевров архитектуры, — заметил Валера. — Посмотрите: скульптуры, колонны-пилоны, арочный вход по эскизу Пикассо...

— …Симпатичные балкончики с цветочками, — дополнила наблюдение Вика.

Внутри заведение оказалось неожиданно просторным. Высокие потолки с подвешенными коваными люстрами, желтые стены с картинами, огромные букеты цветов. Валера подозвал официанта, незаметно сунул ему в карман купюру, и тот нас проводил в место потише. Принес кофе, потом заставил стол салатами, рыбой, раками, хамоном, вином.

Вика, видимо из чувства «пролетарской мести», тихонько пропела: «И как графин свою графину, на перший ряд меня сядёт» — и набросилась на еду.

Утолив первичный голод, откинулись на спинки стульев.

— Так, о чем ты, Юра, хочешь со мной серьезно поговорить? — спросил Валера.

— Серьезно, с тобой? — произнес я задумчиво. — Думаю, рановато. Чуть позже. Еще не всю твою программу выполнили, не все конфликтные ситуации протестировали. А вот с Иваном нам бы неплохо обсудить симптоматику искусства. Почему именно здесь, в городе Сафона? А потому, что мэтр — один из лидеров нуара, который предпочитает мрачное видение окружающего мира.

— Мы с Юрой, договорились написать исследование, — объяснил Иван. — Моё предварительное мнение такое: нас, читателей и зрителей, намеренно погружают в состояние отчаяния. Заставляют воспринимать зло, как обязательную среду нашего существования. Если бы не мощная реклама, мы вряд ли бы стали читать про мрак и ужас. Нас приучают к тому, что бороться со злом бесполезно, что ничего плохого во зле нет. Как они там говорят: не будь тени, мы бы и света не увидели. На самом деле современный безбожный человек уже не может себе представить небесное царство — место, где нет бесов — потому что зло въелось в его душу с детства. Для него дикость — жизнь без мрака, лжи, ненависти, боли и смерти. Для него небесное блаженство — скучно, пресно…

— Отсюда увлечение магией, — продолжил Валера, — инопланетянами, насилием, развратом, наркотой…

— А столь любезные народу зомби, серийные убийцы, извращенцы, — добавил я.

— …Занудные мужики, нагоняющие тоску на даму за столом, — проворчала Вика.

— …Дамы, которые подобно Еве лезут со своим «Адамчик, съешь яблочко, видишь какое оно красивое и вкусное, я уже слопала, и ничо, очень даже прикольненько», — ответил я мимоходом. Вика сверкнула сбоку левым глазом, но, видимо, вспомнив нечто подобное из писаний святых отцов, примирительно улыбнулась, продолжив терзать лангуста.

— А ведь дама права! — резанул Иван, залихватски опрокинув в рот бокал вина. — Что это мы уподобляемся тем, кто заливает в наши души негатив в особо крупных размерах! А пошли они!.. Прочь уныние!

— А ведь теперь и Ваня прав! — кивнул Валера, показывая на соседа бордовой клешней краба в руке. — Посмотри, Юра, теперь половина коллектива правы, а мы что же? Давай как-нибудь вырулим на консенсус, а то мы превратимся в отщепенцев или раскольников…

— Ладно! — Махнул я рукой с болтающимся листиком хамона на вилке. — В таком случае, вот вам толерант-ней-ший выход из создавшегося кризиса мнений. — Постучав ножом по бокалу, торжественно произнес: — А что нам сказал великий пророк и псалмопевец Давид?

— А что сказал святой царь? — Валера изобразил на порозовевшем лице крайнюю степень интереса.

— А сказал он вот что: «Уклонися от зла и сотвори благо; взыщи мира и пожени и».

— Гениально! — подтвердила Вика. — Особенно завершающее «и»!..

— Как я, убогий, это понимаю? — Придвинул бутылку коньяку и указал на нее пальцем. — Вот это зло! Мы уходим от него подальше, — отодвинул ее на край стола и показал на вазу с виноградом. — А вот здесь, на месте хорошем и полезном во всех отношениях, мы станем творить благо! Пусть зло живет там себе, вдали от нас, и само себя пожирает. А мы в новом месте станем творить добро, которое всегда побеждает.

— Согласен! — кивнул Валера. — Ребята, мы снова с вами! Мы в добре, мы во благе. — И, подняв руку, крикнул официанту: — Кофе, четыре раза! Кватро кофэ, рапидо!

Кофе был настолько черным и крепким, что сразу ударил по мозгам и сердцу, но мы выдержали удар. Вышли на потемневшую улицу бодрыми и полными сил. Быстрым шагом добрались до стоянки нашего автомобиля. Валера включил телефон, прочел сообщение и серьезно сказал:

— Вот, кстати, мой человек напомнил: во-первых, ночь не за горами, а во-вторых, у Юры в этом славном граде имеется кое-какая недвижимость, где можно и главы приклонить. Адрес есть, едем! Это на Авенидо дель Тибидабо. — Проехав с километр вверх на гору, Валера крикнул: — Смотрите, смотрите, какие тут трамвайчики! — Показал на спускающееся с горки навстречу синее сооружение на громыхающих колесах из далекого прошлого.

Остановились мы у особняка примерно в четыре этажа с желтым фасадом, окруженного пиковым забором. Надавили на кнопку стилизованного под старину звонка. Вышел пожилой мужчина и по-английски сообщил, что ему уже позвонили и предупредили: сейчас явится хозяин дома.

— Вот он хозяин, — показал Валера на меня.

— Надеюсь, вы не собираетесь нас выселять? — испуганно спросил арендатор.

— Вы, пожалуйста, не волнуйтесь, — поспешил я успокоить старика, — мы только на ночь, а завтра отбудем в дальние края. Найдется место для усталых путников?

— Конечно, — воскликнул он облегченно, — с удовольствием! Ваши спальни всегда готовы, белье свежее, чистота идеальная!

Особняк оказался, как всегда, внутри больше, чем снаружи. Высокие потолки, широкие коридоры, комнаты площадью метров по пятьдесят, роскошная мебель. Мы с Викой забрались на самый верхний этаж, вышли на балкон, глянули на улицу, на участок сада с каштанами, кипарисами, лавром и оливами, вдохнули томный аромат, прослушали крещендо цикад — подняли головы. Вика показала на башенку, прилепившуюся к черепичной крыше, и заговорщицки прошептала:

— Смотри, какие высокие окна! Там устроим бойницы, установим станковый пулемет. Отсюда весь квартал и половина города, в случае чего, хорошо обстреливается. Наш дом — наша крепость! Короче, но пасаран, камрад!

— Воистину, но пасаран, — ответил я, вспомнив, что Вика за ужином осушила два бокала вина, от которого она обычно становится воинственной. — Однако, маленьким девочкам сильно пора в люлю.

Утром выпили кофе в гостиной с камином, попрощались с вежливо-испуганными арендаторами, ободрили как могли, еще раз взглянули на особняк, еще раз поразились его скромному величию, а Валера между прочим сказал:

— Кстати, дом стоит на сегодня шесть миллионов, а семейная пара платит в месяц семь тысяч. Зуб даю — мафиози на пенсии! И такой недвижимости у тебя, Юра, еще миллионов на сто.

— И чего это я в тебя такая влюбленная! — почти серьезно пропела Вика.

— Как это у вас, у любимчиков, всё так просто получается! — сказал Иван, пряча улыбку.

4

Наш разговор с Валерой в «кошачьем кафе» Барселоны насчет «серьезного» обсуждения его перспектив, заставил резидента поторопиться с выполнением планов культурной программы. Не успели мы с Викой хоть немного позагорать под жарким солнцем и поплавать в прохладном пока еще Средиземном море, как Валера на своем шестиместном самолетике доставил нас в Милан.

Вспомнив свои школьные телевизионные впечатления насчет певиц с избыточным весом, мне почему-то очень захотелось разрушить нелепый стереотип. И вот мы сидим в одной из двухсот лож театра Ла Скала, среди огромных объемов, исполненных в красно-золотых тонах. Отовсюду струятся ароматы французских духов, мужчины, как ни странно не во фраках, а в обычных костюмах, некоторые без галстуков, дамы надели лучшее, что есть в гардеробе, с декольте и бусах, а вон там девушка с открытыми плечами в меховом манто обмахивается бабушкиным веером — бедная, к концу представления сопреет от духоты и соседства горячих тел. Валера поясняет, что это когда-то Монсеррат Кабалье с Ириной Архиповой могли себе позволить лишние килограммы, а теперь изволь соответствовать нынешней моде на красивых и стройных.