Когда я в автобусе уже сам стал рассказывать о христианских чудесах, гид прервала меня и снисходительно спросила: «Вы, что, действительно во все это верите?» Сидел я в этом автобусе и думал, что ж это за люди, которые три тысячи лет ждали Христа (весь Ветхий Завет пронизан ожиданием Мессии), а когда Он пришел, предали, казнили Его и до сих пор, как нашкодившие дети, из вредности и упрямства не сознаются в собственной шкоде. Иерусалим, казнивший Христа, жестоко казнил и мое паломничество.

Вечер после Иерусалима

Нам оставил темный вечер Неугасший свет, Обнимал он нас за плечи И смотрел нам вслед.

ВИА Цветы. Летний вечер

Пока неслись по гладким дорогам в комфортном автобусе вдоль апельсиновых рощ, упрямо выживающих среди безжизненных песков, пока вслушивались в приятную тишину, сменившую тысячеголосый гомон толпы — всюду разливался рассеянный предвечерний свет. Но вот свернули в наш уютный курортный городок Не-Так-и-Я — Нетания, а сюда уже откуда-то из-за горизонта, из-за ровной границы фиолетового моря под смущенно рдеющим небом — заползли сумерки, тропически быстро густеющие, нагоняющие ночную усталую тишь.

Выходим из автобуса, молча бредем по обезлюдевшей улице в сторону моря, в сторону отеля, полупустого, домашнего, зовущего на лоджию подремать в глубоких креслах с чашкой кофе на столике, поглядывая с прищуром на тающие сочные краски южного заката. Из ресторана с табличкой, угрожающей кошерной едой, доносится томный аромат перченого жареного на угольях мяса. Юра вспомнил, что ресторан отеля уже закрыт, и надо бы купить чего-нибудь съестного на ужин. Обнаруживаем отсутствие наличных шекелей в карманах, находим рядом с банком аппарат обмена валюты. Я достаю стодолларовую банкноту, заталкиваю в никелированную щель, робот внутри ворчливо отвергает банковский билет. Юра с Сергеем шепчутся невдалеке о чем-то своем, мальчишеском, я повторяю процедуру — опять возврат.

Из стеклянных дверей кредитного учреждения «Мизрах» (по-русски, «Восток») выходит тоненькая восточная девушка, одетая в обычный для служащего комплект — темно-синие юбка с колготами, белая блузка, на прелестном личике вежливая, полная сочувствия белозубая улыбка, пышные иссиня-черных волны, ниспадающие на узкие плечики. Она подходит ко мне, обдав ароматом юной свежести, мы сетуем по-английски по поводу несовершенства техники, я мысленно добавляю в диалог версию о поддельной купюре, впаренной мне ее российскими коллегами, она смущенно извиняется за то, что не смогла помочь, я успокаиваю девушку, благодарю за попытку и… предлагаю выпить кофе, уверяя, что местные лавочники способны принять и доллары, правда по грабительскому курсу. Огромные черные глаза на миг вспыхивают восторгом, затем затуманиваются печалью: о, если бы она не задержалась на работе, а дома не ждал волнующийся строгий папа, она бы с великим удовольствием — именно так, «виз грэйт плэжа» — составила бы приятную компанию столь симпатичному джентльмену. Я пожимаю девушке мягкую теплую ладошку, благодарю в самых изысканных выражениях и выражаю надежду на скорое изменение обстоятельств в пользу нашей столь чистой спонтанной приязни и неминуемую возможность совместного посещения сладкого ресторана «Капульский», что может послужить благоприятным шансом для воссоединения двух пылких сердец. Сверкнув на прощанье очами, исполненными непрошеной влагой, прошептав по-русски «до свидания», девушка пожала руки моим спутникам и поспешила в сторону автостоянки, куда только что причалил белый мерседес с водителем внутри, в столь же белом костюме.

Мы втроем взмахнули прощальными руками, прошептав дежурные восхищения вслед белой лебединой стае. Сергей вздохнул: «А ведь моя бывшая была именно такой нежной тоненькой девочкой, но через несколько лет превратилась в бульдозер Катэрпиллер, а может это у них вирус или болезнь…» Юра ударил каждого по плечу, мол, парни, все нормально, и повлек во французскую лавку, где давеча нас качественно обслужили подвергнутые воспитанию присмиревшие нормандцы. Ставший традиционным пикник на пляже все-таки состоялся. Только расположились на теплом песке под плеск морской волны, только проглотили скромный ужин и запили кофе-гляссе, как мой телефон пропел залихватскую «Шизгару» — значит, Маришка.

— Прости, Платон, я не хотела! — завопила соседка.

— Я же просил звонить, только в крайнем случае! — пробурчал я в микрофон.

— А это и есть крайний! Отец пришел ко мне пьяный, ударил по лицу и потребовал немедленно освободить квартиру для его любовницы. Он сейчас тебя набирает, поговори с ним, пожалуйста! — Отключилась.

Снова заголосил телефон обычным зуммером, значит, звонили с незнакомого номера.

— Ты, лошара, слушай меня! — прохрипел незнакомый голос. — Дочь сказала, что ты её типо крышуешь?

Услышав агрессивные интонации, раздающиеся из телефона, Юра разглядел номер входящего звонка, набрал на своем и отправил сообщение с приказом узнать всё о владельце номера. Мне показал жестом: говори подольше, пока получу сведения.

— Простите, как вас зовут? — вежливо обратился к отцу Маришки. Оказывается, я почти ничего о нем не знал.

— Иванов Иван Иваныч, — представился абонент. — Так ты чо, реально будешь мне мешать? Да эта чучундра уже дважды сбегала из дома. А теперь выгнала мою подружку, и сама въехала в хату. Если ты крыша, то приезжай по-быстрому, а то я дочурку с балкона вышвырну. Она меня уже достала!

Юра получил сообщение, прочел и вырвал у меня из рук мой гаджет.

— Простите, с вами говорит полковник госбезопасности. Итак, Илья Федорович, 1955 года рождения, бывший СНС НИИ Спецстали, проживающий по адресу…, по нашим сведениям, вы замешаны в деле о промышленном шпионаже. Вы у нас в разработке. На ваших счетах имеется миллион двести в валюте и сорок — в рублях, на даче закопаны еще полтора миллиона налом. В настоящее время в пяти минутах от вашей дачи находится наш сотрудник, он изымет наличные и доставит в контору. Также довожу до вашего сведения, что все ваши безналичные средства в настоящее время переводятся на счет вашей дочери, так что отныне она станет вас, Илья Федорович, спонсировать и содержать. На прощанье, послушайте меня: чтобы даже на глаза нашему сотруднику Платону вы не показывались, я уж не говорю об угрозах. Всё, надеюсь вы меня поняли. А сейчас вы немедленно покидаете квартиру вашей дочери и больше там никогда не появитесь. Отбой.

Юра выключил телефон и откинулся на теплый песок. Снова зазвучала «Шизгара».

— Ой, спасибо, Платончик! — завопила Маришка мне в ухо. — Вот не зря я тебя так сильно люблю! Мой папуля как ошпаренный попросил прощенья и сбежал из моей уютненькой квартирки.

— Ну всё, Мариш, отдыхай, — прошептал я в телефон. — У меня был тяжелый день, мне тоже нужно расслабиться. Пока.

Вернулась блаженная тишина. Мы погрузились в созерцание звездного неба под приятные шелестящие звуки морской волны. Юра услаждал полушепотом слух песенкой про госпожу удачу из любимого космонавтами фильма, я вспоминал песни, что напевала Маруся — «белой акции гроздья душистые» и «неужели это мне одной», — улетая мысленно в «мою» деревню, которая следовала за мной в мобильном вместительном сердце.

Нам было хорошо и уютно на чужой земле, спали мы в ту ночь как убитые.

Благодатный день

Так, в жизни есть мгновения — Их трудно передать, Они самозабвения Земного благодать. Ф. Тютчев

Наступило утро последнего перед отъездом дня. После завтрака мы сидели в ожидании автобуса перед отелем, подставив яркому ноябрьскому солнцу лицо. Вокруг на всех плоскостях, освещенных солнцем, вразвалку лежали тощие бесшерстные кошки. На душе появилось предощущение чего-то светлого. Мы отправлялись на экскурсию в Галилею — северную провинцию Израиля, откуда начал свою миссию Христос.

Весь день нам сопутствовала прекрасная погода. Гид была из Питера (эмигрантка, конечно) по имени Анна, влюбленная в Галилею и увлеченно рассказывавшая нам об этом священном месте. Ехали мы через Хайфу по берегу моря, потом свернули в горы и вокруг появились поистине библейские картинки: коровки, овечки, пастухи в древних хитонах, селения, утопающие в зелени цитрусовых деревьев и громадных цветочных кустов.

И вот мы въехали в Назарет, где прошло детство Христа. Там мы посетили два храма — огромный католический и крошечный православный, по традиции углубленный на три метра, воздвигнутых в честь Благовещения. Там внутри храмов течет ручей, рядом с которым Дева Мария получила оповещение от Ангела Господня о рождении Ею будущего Спасителя человечества. Мы с радостью набирали в ладони и в бутылочки воду из святого источника. И парень с серьгой в ухе, который только что рассказывал подруге о тачках, баксах, кабаках вдруг преобразился и с мягкой улыбкой предлагал всем умыться этой водой: «Попробуйте, правда, поможет — она ведь святая!» Вокруг храма на инвалидных колясках везли калек, слышалась немецкая и английская речь. В лицах людей читалась надежда на исцеление. Поистине, святые места!

Из Назарета мы отправились на Галилейское море (Тивериадское озеро, Киннерет). Проезжали поворот на Магдалу, откуда родом святая Мария Магдалина. Мимо плавно проплывали Самарийские горы, по которым Христос ходил в Иерусалим, откуда добрый Самаритянин.

Склоны гор зияют тысячами пещер — здесь в древности жили множество монахов-отшельников. Пустыня абсолютно безжизненна: камень, песок, зной; ни единого кустика, растеньица или хотя бы лужицы с водой. Как же нужно верить в Бога и Его милость к Своим чадам, чтобы уходить из семей, городов и поселяться в этих суровых местах! Они уходили сюда умирать, чтобы воскреснуть для жизни вечной, мелькнуло в голове.