Это заставило ее задуматься.

Но это не могло остановить ее навсегда. Потому что, если бы у нее был выбор оставаться жестокой или снова войти в дверь этого дома, она бы выбрала первое.

— Думаю, нам нужна минутка, — вмешался голос, ровный, уверенный, хотя и немного шаткий от горя.

Орион вместе с Эйприл посмотрели на Шелби.

Она была почти неузнаваема в элегантном черном платье под дорогим черным пальто, кожаных перчатках и длинных черных сапогах.

Орион иногда забывала, что Шелби была из обеспеченной семьи. Или, по крайней мере, из той, что девушка из трейлерного парка считала обеспеченной. Это было ничто по сравнению с тем, что они имели сейчас.

Орион решила не наряжаться по такому поводу. На ней были черные джинсы, туфли на каблуках — которые не проваливались в землю, потому что было очень холодно, — черная водолазка и дорогая кожаная куртка. Все было куплено онлайн, конечно же. Орион не собиралась идти в гребаный торговый центр или в какой-нибудь дорогой бутик, где продавцы учуяли бы ее бедность, независимо от того, насколько дорогими были ее духи.

Но Орион обнаружила, что ей действительно нравится одежда. Мода. То, как она могла преобразиться. Спрятаться за кружевами и дорогой кожей.

Шелби не изменилась из-за своей одежды и макияжа, слегка смазанного из-за слез. Нет, она выглядела сильнее и казалась выше, несмотря на то, что была ниже ростом Эйприл и Орион.

— Я приведу ее обратно, — сказала Шелби все еще твердым голосом.

Орион никогда не слышала, чтобы она так говорила… никогда.

Эйприл засомневалась, как будто Шелби была какой-то незнакомкой. Как будто все еще была близкой подругой, но между ними больше не было разницы в возрасте.

— Все в порядке, — сказала Орион, ее голос звучал не так твердо, как у Шелби. Ей стало стыдно.

Эйприл посмотрела им за спину, туда, где, как знала Орион, скрывался Мэддокс.

— Хорошо, тогда увидимся у меня дома?

Орион кивнула, хотя у нее не было никаких гребаных планов туда направляться. Это было грубо, но, пройдя через то, через что прошла она, человеку должно было сходить с рук такое нахальное поведение. Она бы послала корзину фруктов Гретхен или другое подобное дерьмо.

Эйприл еще раз сжала ее руку, прежде чем повернуться и уйти, земля потрескивала под ее ботинками.

Шелби и Орион долго стояли молча. Они уставились на грязь, медленно покрывающую тело Жаклин. Земля поглотила ее.

— Умереть там — было нашей судьбой, Шелби, — сказала Орион не дерзко, но и не мягко. У нее не было способности к мягкости. — Это объединяло нас. Наши гребаные цепи на лодыжках и замки на двери. В ту же секунду, как она открылась, часы начали свой отсчет. Мы бы никогда не встретились друг с другом в реальном мире. И это нормально. Мы помогли друг другу справиться со всем так, как только могли. И мы закончили, так, как могли. Нам нужно разобраться в своих жизнях, — она сделала паузу. — Или в том, что нам осталось.

— Нет, — ответила Шелби. — Мы сами определили свою судьбу. Мы сделали это. Мы выбрались, — она сглотнула. — И Жаклин тоже решила свое будущее. Может быть, не нарочно, но она это сделала. Мое сердце теперь навсегда будет разбито, но ты не посмеешь использовать это как предлог, чтобы оттолкнуть меня. Я тебе не позволю.

Орион захотелось улыбнуться. То, что Шелби командовала ею, было настоящим поворотом событий. Жаклин бы оценила. Но она, конечно, не улыбнулась, и ничего не сказала. Она словно онемела. Но больше всего она устала. Устала от всего этого.

— Я пишу книгу, — сказала Шелби после паузы, как ни в чем не бывало.

Орион моргнула, встревоженная внезапной переменой в разговоре.

— Что?

Шелби заломила руки. Ее глаза метались из стороны в сторону. Она нервничала. И была напугана.

— Я пишу книгу, — повторила она. На этот раз ее голос был тише.

Орион ничего не сказала, просто ждала.

— Мой психотерапевт посоветовал вести дневник, — сказала Шелби. — Сначала мне это не понравилось: видеть всё это на страницах, — она вздрогнула. — Я хотела убежать от всего этого. Никогда больше не вспоминать. Но думаю… — она замолчала. — У меня был небольшой эпизод. Так это называют мама с папой. Это не так страшно, чем попытка самоубийства.

Это поразило Орион. Но не тем фактом, что это произошло. Её холодная, расчетливая часть ожидала, что она сделает это гораздо раньше. Она не предполагала, что Шелби ее переживет.

Это поразило Орион, потому что она и подумать не могла, что услышит такое признание от Шелби. Думала, та ограничится цитатами и сообщениями, которые Орион игнорировала.

Чувство вины наполнило ее, как скисшее молоко, скрутив желудок.

Шелби улыбнулась, как будто прочитала ее мысли.

— Да, думаю, это не так уж и удивительно. Я всегда была самой слабой, не так ли? Не такой сильной, как ты или Жак, — ее глаза устремились на кучу земли. — Но это дало мне понять, что я хочу жить. Не хочу, чтобы произошедшее поставило на мне клеймо. Конечно, это будет преследовать нас всю оставшуюся жизнь, несмотря ни на что. Поэтому, я подумала, пусть преследует на моих собственных условиях, и моими собственными словами. Думаю, теперь я понимаю, что изложить всё на бумаге — единственный способ преодолеть это. Только так я смогу двигаться дальше.

Орион была, мягко говоря, шокирован тем, как красноречиво звучала Шелби. Как четко и уверенно. Если бы Орион делала ставки, она бы поставила на то, что Шелби будет первой из них, кто сломается, первой, кто окажется в могиле. Так было и в Клетке. Ее хватка за здравомыслие была слабой, и она потеряла его почти сразу же, как там оказалась.

Но теперь это обрело смысл. Орион и Жаклин крепко держались в Клетке — насколько этого можно было ожидать — и не могли справиться с этим здесь, в то время как Шелби была полной противоположностью. Она была другим, более скромным типом храбрости, маскирующимся под слабость.

— Я хочу завести семью, понимаешь? — продолжила Шелби. — Я хочу жить своей жизнью, — она сморгнула слезы, глядя в хмурое небо. — Муж, дети, белый забор. Вся эта чепуха. Я хочу этого. Я хочу нормальной жизни.

— Да, — прошептала Орион, зная, что это было единственное, чего у нее никогда не будет.

Шелби никогда не узнает о ее планах. Какая-то ее часть вынашивала идею рассказать ей обо всем, в надежде, что если у нее появится соучастник, то возможно, он отговорит ее. Но услышав неприкрытую надежду в голосе Шелби, вся надежда рухнула.

Шелби сжала ее руку и оглянулась назад.

— Кажется, тебя тоже ждет целая жизнь, Орион.

Орион проследила за ее взглядом. Эрик уже ушел, но Мэддокс все еще стоял там, расставив широко ноги, выдыхая воздух видимыми клубами и наблюдая за ней.

— Это не жизнь, — ответила Орион, поворачиваясь назад. — Это прошлое, которое не хочет отпускать. Или он считает, что у него есть какая-то долбанная ответственность передо мной, — она пожала плечами.

Шелби приподняла бровь.

— Я не эксперт в любви, мужчинах или в чем-то подобном, но я не слепая. Он здесь не по долгу службы. Он здесь ради тебя.

— Он даже не знает меня, — огрызнулась Орион.

Шелби не вздрогнула от ее тона, каким бы резким он ни был. Еще один сюрприз. Она посмотрела на Орион с бесстрастным лицом.

— Тогда почему бы тебе не подойти и не представиться?

Затем она наклонилась, поцеловала ее в щеку и ушла.

Орион слишком долго обдумывала эти слова, шаги, которые сделала Шелби, пока Орион пряталась в своей квартире, фантазируя об убийстве, а Жаклин впрыскивала яд в вены, заглушая ужасную боль.

К тому времени, когда она обернулась, кладбище опустело, если не считать ее и Мэддокса. Казалось, что весь мир был пуст.

Она огляделась по сторонам. Эта сучка, Шелби бросила ее, черт возьми.

В тысячный раз за эту неделю Орион пожалела, что не умеет водить машину. Выяснилось, что ей придется учиться и сдавать экзамены, как и всем остальным. Но она совсем не была готова оказаться ради этого в машине с незнакомым человеком.

В этом не ощущалась независимость, и она ненавидела это. Она не хотела полагаться на людей. Эйприл рассказала ей все об Убере, загрузила приложение на телефон и все такое. Но для Орион мысль о том, чтобы сесть в машину с гребаным незнакомцем была безумной. До того, как ее похитили, все люди только и делали, что предостерегали от этого. Казалось, что весь мир был посвящен рекламе определенного вида опасности, но забывал о других.

Орион впилась зубами в губу, уставившись на Мэддокса. У нее в сумочке был телефон, и она пыталась решить, что было хуже: оказаться потенциально убитой незнакомцем в такси или находиться в замкнутом пространстве с Мэддоксом.

Он не двигался. Она ждала, что он что-нибудь предпримет. Надавит на нее. Броситься спасать от психического срыва, висящего на краях ее сознания.

Но он этого не сделал. Он просто стоял там, засунув руки в карманы, в десяти футах от нее, и смотрел. Ждал.

Она вздохнула, холод пробежал по ее ногам. Идти к нему было все равно, что идти в гребаную камеру смертников.

«Тогда почему бы тебе не подойти и не представиться?»

Слова Шелби эхом отозвались в ее голове. Она произнесла их так, как будто это было чертовски легко. Как будто гребаное рукопожатие могло все исправить.

Конечно, это было не так.

Но это показало бы ему, что Орион больше не была Ри. Что он не мог удержать ту версию ее, которую поцеловал на крыльце. Точно так же, как она не могла держаться за него.

По крайней мере, сейчас он никуда не собирался уходить. Она уже пробовала игнорирование и враждебность, и это не сработало. Что могло произойти плохого, если она последует совету Шелби?

— Привет, — сказала Орион.

Она чувствовала себя неловко. Смущенно. Словно истекает кровью. Как раз в тот момент, когда она решила, что может поквитаться, сможет двигаться вперед, гребаная Жаклин оттолкнула ее назад. И она не могла сердиться на нее, потому что та была мертва. Злиться на мертвого человека было неправильно. Да и бесполезно.