— Как я могу это сделать? — Я положила книгу на колени и позволила ему рукой обвиться вокруг моей талии, притягивая меня к изгибу его плеча. Его губы скользили вдоль моей шеи.

— Оставайся в LBC, чем бы это дерьмо ни обернулось. Я не справлюсь без тебя.

— Не справишься с чем? — я рассмеялась. — С новостями?

Селиан казался пьяным, но выглядел трезвым, почти мрачным. Я непроизвольно обвилась руками вокруг него. Мы погрузились в объятия и долго не поднимались на воздух.

— С чувствами, — сказал он через минуту-другую, а может и больше. — Очень мало смысла, когда тебя нет рядом. Это та часть, где я должен сказать что-то романтическое и глубокое — что ты мое начало, середина и конец. Но я даже не знаю, что эта хрень значит. Все, что я знаю, это то, что одной мысли о переезде на другой конец страны было достаточно, чтобы мне захотелось похитить твою задницу и не в сладкой, шутливой манере. Ты храбрая, сексуальная и красивая, и нет ни одной женщины на этой земле, которая могла бы нажать на мои кнопки так, как ты.

— Пожалуйста, скажи, что ты предлагаешь мне пульт, чтобы сделать это супер банальным. — Я подавила улыбку.

Селиан закатил глаза, вонзая свой пах мне в живот.

— Только если ты согласишься переключать каналы. Итак, что ты скажешь, если мы сделаем это официально?

— Это очень похоже на предложение, — фыркнула я и рассмеялась.

— Так и есть.

— Тогда нет, — серьезно ответила я.

— Нет? — Он недоверчиво моргнул, как если бы я не понимала значение слова «предложение».

— Иисус, конечно, нет. Я хочу, чтобы ты стоял на одном колене, униженный и с кольцом.

Иисус: «Впервые ты взываешь ко мне с хорошими вещами, и ты собираешься отказаться от его предложения?»

Селиан скатился с кровати, подошел к своей спортивной сумке и бросил что-то мне в руки. Коробка от айпода. Я рассмеялась, открывая ее. Но вместо айпода нашла кольцо с разноцветными драгоценными камнями — с желтым, синим, розовым, серебряным, красным и фиолетовым. Оно было больше похоже на кольцо королевы, чем на обручальное.

Селиан опустился на одно колено рядом с кроватью и склонил голову.

— Сделай меня счастливым ублюдком, Джудит. Ты единственная, кто может.

Не вопрос, а приказ.

И вот так просто, впервые с тех пор, как мы встретились, я беспрекословно ему подчинилась.

img_30.jpeg

img_7.jpeg

Шесть месяцев спустя…

Ты выглядишь восхитительно.

Мы с Джуд только что поженились в художественной комнате отеля «Лоран Тауэрс», на церемонии, на организацию которой у нас ушло около четырех дней.

После предложения в спальне Джуд я опустился перед ней на одно колено на глазах у всей редакции — в тот день, когда Матиас ушел с поста президента LBC — и подарил ей настоящее кольцо, которое стоило достаточно, чтобы купить две квартиры, подобные той, в которой она жила.

Это случилось через двадцать четыре часа после разборок с родителями в моем кабинете. Причина, по которой мы не стали планировать свадьбу до этой недели, заключалась в том, что нам было все равно.

Мы были вместе.

Не скрываясь.

А мир может трахнуть себя и кончить на мой новый костюм. Мне на это наплевать.

— Ты и сам неплохо выглядишь, — возражает Джудит.

Моя невеста надела мои любимые белые конверсы под свое доступное по цене, черт-знает-где-она-его-нашла платье.

Последние два часа диджей играл The Smiths, The Strokes и The Shins, и почти никто не танцевал, кроме Грейсона, Эйвы, Феникса, Кейт и Далилы, Элайджи, Джессики, Брианны и нас.

Когда сегодня Феникс сказал, что рад за меня, я ему поверил. Все черты его лица все еще нетронуты, так что это должно сказать вам все, что нужно знать о наших с ним отношениях в эти дни.

В начале этой недели, когда Элайджа, Феникс и Джеймс (да, черт возьми, я ни за что не назову его словом на «п», если только не имею в виду то, что у меня в штанах) настояли на том, чтобы я устроил мальчишник, и почти не хмурился весь вечер.

Джудит сказала, что гордится мной за то, что я старался и что моя выдержка достойна спортсмена. Я ответил, что сегодня вечером мне нужно поработать над кардиотренировкой, так что ей, черт возьми, лучше составить мне компанию.

— Думаешь, я неплохо выгляжу? — Я приподнимаю бровь, глядя на нее.

— Определенно красавчик. Но можешь выглядеть еще лучше.

Я склонил голову набок, зная, к чему это приведет.

— Расскажи-ка мне.

Она кивает.

— Голым. С головой между моих бедер.

Мы не подписывали брачный контракт. Моя мать и Матиас подписали, и посмотрите, чем все закончилось. Есть какой-то глубокий смысл в том, чтобы посвятить себя кому-то, не прикрывая свою задницу, на случай, если все закончится. Джуд Хамфри — единственный человек, которого я хочу видеть каждое утро и целовать на ночь перед сном, а признание поражения, когда дело доходит до нашего брака, прежде чем он даже начнется, не для меня.

Почетный гость, наш щенок лабрадора, Чарльз «Чак» Хамфри-Лоран, бегает у всех под ногами, лает и дергает за платья.

«Воин» наблюдал за нами, пока мы обменивались клятвами, а теперь мы начали резать торт. Наш свадебный торт — гигантский красный блокнот, как Киплинг, украшенный словами «Поздравляю мистера Тимберлейка и мисс Спирс».

Идея Грейсона, естественно.

Я кормлю свою невесту куском торта размером с ее лицо, и она хихикает в глазурь. Пользуюсь случаем и, наклонившись, шепчу: «Глубокая глотка, детка», так что только она может слышать, и ее лицо становится алым, даже под слоями профессионального макияжа.

Мама подкрадывается сзади и обнимает нас двоих. Вряд ли подходящее время, учитывая, что я скрываю огромной стояк за этим гигантским тортом со вкусом кислых мармеладок.

— Спасибо, что пригласили меня, — говорит мама. Ее глаза цвета ледяной воды сверкают разными оттенками синего.

Не успеваем мы опомниться, как Роб робко присоединяется к нам перед тортом, потирая руку дочери, его улыбка такая ослепительно счастливая, что кажется сном. Миссис Хоторн стоит у него за спиной, смотрит вниз и теребит губу.

Джуд оборачивается и жестом приглашает ее подойти поближе.

— Энн, иди сюда и присоединяйся к объятиям.

Я снова хочу жениться на Конверс из-за ее огромного сердца. Одиночество не для неё. Она всех впускает.

— Конечно, мы пригласили тебя, мама, — наконец отвечаю я. — Ты член семьи. — И думаю, когда дело доходит до того, что имеет значение, она является таковой.

После того как стало известно, что Джеймс Таунли — мой отец, мама удивила меня, объявив, что остается в Нью-Йорке на неопределенное время, чтобы попытаться спасти то, что осталось от ее семьи. А именно, отношения с сыном. Она разорвала связь со своим очередным мальчиком во Флориде и сосредоточилась на реконструкции правления LBC.

Мы заставили некоторых инвесторов, которым не терпелось поцеловать Матиаса в зад, уйти в отставку и отказаться от своих акций, пригрозив рассказать обо всем дерьме, которое они натворили по пути, и я, наконец, вернул своих сотрудников. Теперь на LBC вы можете найти рекламу программ и гаджетов в сфере здравоохранения. Никаких презервативов или казино.

В течение последних шести месяцев мы с Джуд устраивали семейные ужины с мамой, Робертом, миссис Хоторн, Джеймсом Таунли и его «переделанной» хирургами женой, Фениксом, Эйвой — которая, кстати, начала встречаться с Фениксом — и Грейсоном. Мы готовим по очереди, а-ля программа «Званый ужин». И пока мы сходимся во мнении, что никто из нас не умеет готовить, и раз речь зашла о кулинарных способностях людей, я беру торт. И откусываю кусочек.

Сказать, что это странно — быть частью семьи, было бы преуменьшением века, но мы пытаемся заставить это работать.

Особенно сейчас, когда у Роберта все так хорошо. Его опухоль едва достигает нескольких сантиметров в длину, и врачи прогнозируют полное выздоровление. Он недавно переехал к миссис Хоторн наверх, и мы с Джуд заняли его квартиру. В данный момент мы ремонтируем ее.

В следующем месяце мы едем в Сирию на несколько недель. Джуд хочет помочь освещать то, что там происходит. А я хочу быть рядом с Джуд.

Если бы год назад мне кто-нибудь сказал, что я буду жить в Бруклине, то рассмеялся бы.

И если бы год назад кто-нибудь сказал мне, что я буду безумно влюблен, то поместил бы его в ближайшую психиатрическую лечебницу и выбросил ключ в океан.

Тем не менее, обе эти вещи случились, и, как ни странно, они не разрушили мою жизнь. Они спасли её.

Джеймс появляется позади меня и хлопает по плечу, шепча на ухо: «Горжусь тобой, сынок. Новобранец — чертовски хорошая добыча».

Я ухмыляюсь, мой взгляд все еще сосредоточен на моей невесте, которая одета в самое нелепое свадебное платье. Подол платья выкрашен в бледно-желтый цвет, что создает впечатление, будто его окунули в мочу Чака. Джуд говорит, что это напоминает ей мои записки — те, которые продолжаю писать ей сейчас, чтобы она никогда не забыла, как я к ней отношусь, даже когда плохо произношу эти слова вслух.

— Еще раз назови меня сыном… — шиплю я Джеймсу, как всегда. — И я переведу тебя в отдел маркетинга и попрошу обзвонить малый бизнес, чтобы убедить его разместить рекламу сантехники на LBC.

Он смеется.

— Позвони нам из свадебного путешествия.

— Только если ты пообещаешь не брать трубку, — поддразниваю я.

Джеймс сжимает мое плечо.

Почему этот жест кажется более реальным, чем любой момент, который я когда-либо делил с Матиасом?

Я смотрю через заполненную комнату, ища того, кто мог бы испортить момент. Я все жду встречи с ним, хотя он и не был приглашен. Если верить слухам, Матиаса нет в Штатах больше четырех месяцев. Хотя я никогда не утруждал себя проверкой этой информации. Нужно наплевать и не беспокоиться о злобных людях, лишающих тебя силы и цели — иначе они могут причинить тебе вред.

Берег чист.

Я беру свою невесту на руки и несу ее к лифту, в стиле медового месяца, по сути, бросая всех остальных. Она обвивает руки вокруг моей шеи, и мурлычет, говоря: