Через пять часов нашего рабочего дня, когда я был по уши в делах редакции, мне позвонили с шестидесятого этажа.

— Это твой отец. — Брианна подошла как можно ближе, держа в руке проводную трубку.

«Нет, не отец, и спасибо, бл*дь, за это».

Вместо того, чтобы позвонить мне на мобильный, он устроил целое гребаное шоу, как я и предполагал.

— Он хочет поговорить с тобой, — сказала она.

— Он знает, где меня найти.

— Он спрашивает, можешь ли ты прийти в его офис?

— Не могу. Но он может спуститься. Или нет. Разбираться с его дерьмом не входит в мою сегодняшнюю повестку дня.

— Он сказал, что вызовет охрану. — Лицо Брианны было таким красным, что на мгновение я испугался, как бы она не взорвалась.

— Скажи ему, что это очень хорошая идея. Я уже давно подумываю о том, чтобы избавиться от его задницы.

В редакции воцарилась тишина, все уставились на меня. Я кивнул подбородком в сторону телефона.

— Скажи ему это, Брианна. Ты просто выполняешь мои приказы. Слово в слово, пожалуйста.

Она слово в слово повторила мое сообщение отцу, все время морщась.

Джуд появился рядом со мной, сжимая мой бицепс и глядя на меня с улыбкой. Я обнял ее и поцеловал в лоб. Мне нужно было многое исправить, когда дело доходило до того, как люди воспринимали нас в качестве пары в этом месте.

Когда Брианна закончила разговор, наступила пауза, после которой весь отдел новостей разразился продолжительными овациями. Она рассмеялась. Я ухмыльнулся.

Спустя время, когда я возвращался в свой кабинет, Матиас стоял в дверях, ожидая меня. Рядом с ним стояла моя мать, только что сошедшая со своего частного самолета, судя по ее повседневной одежде.

В ее глазах застыл ужас.

Я знал, что мои были мертвы.

«Время начать шоу».

— Могу я вам что-нибудь предложить? Бурбон? Виски? Вода? Может быть, детектор лжи? — Я указал на мини-бар в своем кабинете, моя улыбка была небрежной и очаровательной — так меня учили в швейцарской летней школе, куда родители засовывали меня каждый год.

Мама сидела на диване перед моим столом, уставившись на свои руки, сложенные на коленях, а Матиас ходил взад и вперед, нервно дергая себя за ухо. Я был единственным человеком в комнате, чье сердце, казалось, не билось со скоростью мили в минуту, и это потому, что я знал кое-что, чего не знали они.

— Я так зла на Джеймса за то, что он рассказал тебе, — пробормотала мама. — Я всего лишь пыталась защитить тебя, Селиан. Подумай о том, как это было бы воспринято в нашем круге. В любом круге, на самом деле. Ты был бы незаконнорождённым ублюдком. В тебе голубая кровь. Ты Лоран.

— Моя кровь красная, и быть ублюдком лучше, чем быть его сыном. — Подойдя к столу, я прислонился к нему.

— Послушай, Селиан. — Матиас поднял руку.

— Ни слова, Матиас, — предупредил я, выгнув бровь. — Ни. Единого. Слова.

— Не знаю, что у тебя на меня есть…

— О, конечно, не знаешь. Именно поэтому прямо сейчас ты наложил в штаны.

— Ты не можешь использовать это в суде. Дэн не должен был записывать те личные разговоры, — подчеркнул Матиас, его левый глаз дернулся.

Он прав. После того, как я покинул квартиру Джеймса прошлой ночью, он отправил Айрис и Матиасу по электронной почте файл с записью вместе с кратким письмом о том, что он во всем мне признался.

Не обращая внимания на его слова, я бросил на Матиаса многозначительный взгляд.

— Ты откажешься от рекламы, расторгнешь сомнительные контракты и к концу дня наймешь обратно всех, кого уволил из моей команды. И если кто-то из них окажется недоступен, то найдешь мне первоклассную замену. На твоем месте я бы начал работать прямо сейчас. Работа — это чуждое понятие, поэтому тебе потребуется время, чтобы понять его суть.

Матиас рассмеялся.

— Почему ты думаешь, что я сделаю что-нибудь для тебя? Ничего не изменилось, кроме того, что теперь ты знаешь, почему я с первого дня не мог выносить твоего лица. Ты не был моим. Твоя мать все изгадила. Единственными хорошими вещами в нашем с ней браке были LBC и Камилла. И ты забираешь их у меня.

Мама вскочила с дивана, подошла к нему и сильно ударила по лицу.

Я бесстрастно наблюдал за ними. Господи Иисусе, какой бардак. Конечно, я мог свалить часть ответственности за то, что я был бессердечным придурком, на тот факт, что эти два клоуна вырастили меня.

Матиас ошеломленно уставился на нее и потер покрасневшую щеку. Он сузил глаза и хотел было поднять на нее руку, но передумал, когда я встал между ними и покачал головой.

— Я так подпорчу тебе лицо, что у тебя будет шесть новых дырок, чтобы чихать, — сухо сказал я.

Матиас сделал шаг назад, откашлялся и снова уставился на нее.

— Ты всегда любила его больше, чем Камиллу.

— Ты всегда обращался с ним, как с мусором, — возразила она. — И то, что случилось с Камиллой, было твоей виной, а не его. Ты солгал мне, потому что хотел изолировать его от семьи.

— И ты была невежественной вертихвосткой, которая была слишком занята погоней за тренерами по фитнесу, чтобы пойти к своему сыну и спросить его самого. — Матиас ухмыльнулся, склонив голову набок с дьявольским блеском в глазах.

Он был прав, и она это знала. Я много раз навещал маму после того, что случилось с Камиллой, но мы никогда даже не ели вместе, не говоря уже о разговоре. Я пытался, и каждый воскресный вечер, возвращаясь из аэропорта Кеннеди в свою квартиру, задавался вопросом, почему вообще поступал так с собой.

— Теперь он погряз с бруклинской девчонкой, и ему приходится ждать, пока я не упаду замертво. — Матиас махнул рукой в мою сторону.

— Кстати, спасибо, что привел ее сюда, — вставил я, одобрительно прищелкнув языком. — Она стала ответом и решением.

— А? — Он развернулся на каблуках, сверля меня взглядом.

Я получал нездоровое удовольствие, медленно наливая себе стакан чего-то, чего никогда не выпью, размышляя о белых конверсах — из всех гребаных вещей в мире, — и о том, как чертовски хорошо они будут смотреться с белым свадебным платьем, а еще лучше — вообще без ничего.

— Все обернулось к лучшему, — объяснил я. — Я познакомился с Джудит, и мы нашли то, чего у вас, двух несчастных придурков, никогда не будет.

Я покрутил жидкость в стакане, поднял взгляд и отсалютовал родителям. Моя мать выглядела на грани обморока, и, несмотря ни на что, я все еще сочувствовал ей.

— И я не потеряю LBC, — добавил я.

— Как так? — Матиас положил руки на талию и нахмурился.

Вена на шее мужчины начала заметно пульсировать.

Отвечая, я провел пальцем по ободку стакана, пристально уставившись на него. Боялся, что если подниму взгляд, у меня будет стояк просто от того, что я увижу, как Матиас поймет, что его надежды рухнули.

— Жизнь устроена таинственным образом. Когда Лили приехала сюда пару месяцев назад и сказала, что Маделин умерла, я был раздавлен. Поспешил в дом Дэвисов и был рядом с ними. Вы, вероятно, не знали, но у меня были очень близкие отношения с Маделин. Просто я жаждал человеческого общения, чего у нас дома никогда не было. — Я потер подбородок. — Так что представьте мое удивление, когда через несколько недель после ее кончины мне позвонили и подтвердили, что она оставила своим внучкам миллионы долларов и поместье, ну а мне десять процентов LBC.

Я не стал рассказывать им о письме, которое оставила мне Маделин. На самом деле, это была скорее записка. Но это резко облегчило мою ситуацию с Джудит.

Когда бизнес не стоит на пути, есть время прислушаться к своему сердцу.

Не запирай мою внучку в браке без любви.

И себя, мой любимый мальчик, тоже не запирай. Это довольно жалкое место. Я была там с дедушкой Лили, и не хочу, чтобы мои близкие попали в такую ситуацию.

Заставь меня гордиться тобой.

С любовью,

Мадлен.

Краем глаза я наблюдал, как их глаза расширились, и в них воцарилась реальность.

Моя мать чувствовала себя виноватой и была на моей стороне с пятьюдесятью пятью процентами акций LBC. У меня было еще десять. Теперь я мог с легкостью отклонить любое решение Матиаса.

— Нет, — выдохнул Матиас и, отшатнувшись назад, рухнул на диван.

— Да, — подтвердил я, для верности растянув «а». — Ты получал все, что хотел, переступая через людей и устраивая чертов беспорядок, Матиас, в то время как мне удалось спасти свою компанию, установив добрые отношения с пожилой, немного одинокой женщиной, которой просто нужно было, чтобы кто-то был рядом с ней. Карма — та еще сука, и я верю, что она только что оправдала свою репутацию, засунув тебе в задницу десятифутовый шест.

Мать помчалась в мою сторону, обнимая меня за шею. И я позволил ей. Не потому, что не злился на нее. Не потому, что не был в ярости, и не потому, что считал ее поведение хотя бы отдаленно приемлемым.

Нет. Я позволил ей, потому что если уж моя малышка Конверс смогла простить меня за то, что я был бесславным ублюдком, может быть, мог бы простить маму за то, что она лгала мне, чтобы защитить, даже если это была правда, которая в конечном итоге освободила меня.

Может быть, мне удастся разорвать порочный круг ненависти.

Может быть, у меня больше не будет недоразумений, которые привели бы к ненужной смерти людей, которых я любил и о которых заботился.

Может быть, я смогу прожить достойную жизнь. Рядом с Джудит.

С хорошей музыкой и плохими бывшими.

И с таким большим количеством секса, чтобы она не могла ясно мыслить.

Делая новости грязными между простынями.

— Мне нужно, чтобы ты превратила мое «может быть» в «непременно». — Селиан забрался ко мне в постель в конце того изнурительного понедельника в офисе.

Я не выгнала его, хотя маленькая, мстительная часть меня хотела этого. Жизнь слишком коротка, чтобы лишать себя возможности проводить время с теми, кого любишь — я поняла это на собственном горьком опыте.

Его тело, казалось, втиснулось в мой маленький матрас. Каким-то образом он вписался. Если и было что-то, что я поняла в этом году, так это то, что иногда мы вписываемся в то место, где, как думали, никогда не будем.