– Звиняйте, поспішаю на бригаду. Нічого, як я їстиму, поки ви розкажете, з чим прийшли?

Георгий Денисович уселся напротив, раскрыл журнал и стал говорить о своих тревогах за судьбу Алисиного свидетельства об окончании восьмого класса.

– Аліса, щоденник! – потребовал отец, не отрываясь от еды.

Через секунду появилась Алиса, скромненькими мелкими шажками пробежала через кухню и положила перед отцом раскрытый дневник. Левая рука отца стала дневник перелистывать, а правая продолжала неумолимо переносить содержимое тарелки в рот.

Георгию Денисовичу чуть не стало плохо, по спине потек пот, как тогда, на первом в его жизни уроке: почти все оценки, в том числе и те, которые он собственноручно поставил в дневник Алисе, исчезли! Только кое-где мелькали красненькие «четверочки» да «пятерочки»… А ведь не далее как сегодня утром он выставил в дневник Алисе огромных размеров красный кол по геометрии и приписал за ней в скобочках «одиниця»!!!

– Так, а де ж… – глянул на него Иван и осекся.

Лицо учителя было покрыто красными пятнами, на лбу выступил пот. Он молча показывал пальцем в журнал, где против фамилии Бугаенко лебединые шеи «двоек» соседствовали с пиками «единиц».

Иван перевел строгий взгляд на дочь:

– А тепер неси д р у г и й щоденник!

Слово «другий» было сказано так выразительно, что Алисе было деваться некуда. Через пяток секунд на стол лег второй дневник. В нем были все недостающие оценки. Георгий облегченно вздохнул.

– Що це значить!?

Конечно, у такого крупного мужчины и голос должен быть зычным. А если учесть, что в полевых условиях этот голос должен был перекрывать рев тракторного двигателя… Тонко звякнул хрусталь в люстре и задребезжали стекла в буфете.

Алиса молчала, потупив голову. Мать, кочергой отодвигая конфорки у горящей плитки, несмело заметила:

– Та не треба на неї так кричать, Ваню...

– Не треба, – уже спокойным голосом согласился Ваня и неожиданно снова заорал, – а ось що треба, ледацюго!

Он сгреб со стола дневник и что есть силы запустил его в лицо дочери. Та неуловимым движением хорошо тренированного боксера уклонилась, дневник перелетел через всю кухню и, срикошетив от лица матери, упал прямо в открытую пасть плиты. Обе женщины взвыли и разбежались по разным комнатам. Листочки дневника почернели и взялись пламенем, копоть поплыла к тщательно выбеленному потолку.

Как оказалось, пострадал более объективный дневник.

– Пробач, Денисовичу! Давай так: мені зараз ніколи, бо на бригаді ждуть. Ти вистав усі оцінки до цього щоденника, а я завтра звільнюсь раніше і розберусь. Ще раз вибач, що роботи тобі додав...

Для Алисы эта история имела свое продолжение, а для незнакомого Георгию парнишки из десятого класса соседней средней школы она закончилась. По неведомым причинам он снова стал учиться лучше на радость родителям и учителям.

Чрезвычайное происшествие

Да, продолжение начавшейся истории не заставило себя долго ждать. На следующий день вторым уроком в восьмом классе была обучающая самостоятельная работа по алгебре. Каждый ученик имел свой вариант задания, так что о списывании речь не шла. Разрешалось пользоваться учебниками, рабочими тетрадями – всем, кроме консультации соседа. По существу, на учителе лежали чисто полицейские функции, но с начала октября вопрос дисциплины в этом классе не стоял. Иными словами, у Георгия Денисовича была масса свободного времени.

– Аля Бугаєнко, принеси, будь ласка, свій щоденник.

Чтобы время не пропадало зря, Георгий Денисович решил выполнить свое обещание и перенести оценки Алисы из журнала в дневник. Начал с первой страницы – с украинского языка (классный руководитель при проверке дневников пользовался правом переносить «чужие» оценки в дневник своего подопечного)…

Минут через пять Алиса подняла руку:

– Георгію Денисовичу! Дозвольте вийти!

Причина выхода из класса во время урока могла быть только одна. Но начиная с пятого класса она не поощрялась – вопросы личной гигиены ученики должны были решать на переменках. Тем не менее, Георгий кивнул.

Как уже упоминалось, основное здание школы было построено в самом начале ХХ века, когда в провинцию, а тем более в сельскую глубинку, еще не дошли новейшие санитарно-технические решения. Другими словами, все удобства находились на улице, в глубине школьного двора. Чтобы туда добраться, надо было открыть скрипучую входную дверь с тугой пружиной возврата. Дверь следовало придерживать, иначе она оглушительно хлопала. Ученики не придерживали, считая это ниже своего достоинства.

Когда Алиса вышла, Георгий прислушался: дверь не заскрипела и не хлопнула, зато каблучки постучали в противоположную сторону, где в конце коридора рядом с подсобкой уборщицы стоял титан с питьевой водой. Причина выхода ученицы из класса стала ясна, и Георгий с новым усердием принялся переносить «колы» да «двойки» из журнала в Алисин дневник. Даже не поднял головы, когда она вошла в класс и села на место. Зато удивленно поднял голову, когда она – максимум через сорок секунд – опрометью бросилась из класса. Входная дверь резко скрипнула и хлопнула…

Ученики стали удивленно переглядываться между собой, но строгий взгляд учителя вновь приковал их к тетрадям: нечего, мол, по пустякам отвлекаться. Еще три минуты спокойной, рабочей тишины.

Вдруг соседка Алисы по парте принесла промокашку и молча положила на стол перед Жорой. На промокашке Алисиным почерком (Георгий, слава Богу, в свое время досконально изучил графологические особенности всех восьмиклассниц) было написано: «Я випила хлорку».

Георгий Денисович хлорку, то есть хлорную известь, широко применяемую для дезинфекции, никогда в жизни не пил, а поэтому понятия не имел, насколько это опасно. Но действовать надо было мгновенно.

– Леня! Бегом в сельсовет, вызови «скорую». Фамилия Бугаенко. Отравление. Вася, вот ключи, бери мой мотоцикл и молнией за родителями. В чем дело, ты уже понял. Остальные продолжают работать!

Георгий Денисович выскочил из класса и метнулся в учительскую. Там скучала старшая пионерская вожатая Надя.

– Надя! Бегом за школу. Там Бугаенко, наглоталась яда. Если еще жива, попытайся вызвать рвоту. Что «как»?! Сунь два пальца в рот! Не себе, дура, а ей! Только держи лицом вниз, а то задохнется! Пошла, чего стоишь?!

Надя, на три года старше восьмиклассников, по уровню инфантильности могла дать фору любому из них. Испугалась, завизжала, засуетилась, но на улицу все-таки выскочила. Георгий суетливо стал искать по расписанию, в каком классе сейчас находится директор. В горле пересохло, язык стоял колом, пальцы дрожали, глаза никак не могли сфокусироваться на таблице. Наконец, нужная ячейка найдена. Бросок по коридору:

– Зоя Даниловна! Бугаенко отравилась, прямо на уроке. Выпила хлорку. Я послал за «скорой» и за родителями. Надя сейчас ее откачивает, но на вожатую надежды мало. Что будем делать?

– О-ой! – протяжно закричала Зоя Даниловна, и это послужило сигналом к панике.

Захлопали двери классов, сбежались встревоженные учителя и охочие до сенсаций ученики. Охочими были все.

Одна только Галина Филимоновна, учительница биологии и географии, выскочившая было из класса, выслушала причину тревоги, после чего спокойно, как будто в пятый раз повторяя идею самому тупому из учеников, изрекла:

– Хлорная известь в наших концентрациях – прекрасное рвотное. Уверена, что Алиса сейчас марает школьный двор. Кроме того, этот реактив является достойным слабительным. Советую подержать ее поближе к туалету – во избежание несчастных случаев на дорогах. А вообще это ей только на пользу: желудок почистит, а заодно и кишечник. Глистов не будет! – и с этими словами Филимоновна не пошла, нет – поплыла в класс проводить урок дальше.

– Так, а «скорая» нужна? – спросила ее Зоя Даниловна вдогонку.

– А на хрена?! – вопросом на вопрос ответила Филимоновна и закрыла за собой дверь.

Да, у Галины Филимоновны порой были оригинальные представления о культуре речи…

Еще некоторое время ушло на суету. Послали в сельсовет мальчишку, чтобы тот отменил вызов «скорой». Но поскольку первый еще не дозвонился, так как номер был занят, а второй с параллельного аппарата дозвонился сходу, то больница получила отмену вызова без самого вызова. Потом оказалось, что несколько человек независимо друг от друга послали за Алисиными родителями. В это время две учительницы ухаживали за Алисой во дворе школы. Когда очищение организма перешло ко второй стадии, держали за две руки ослабевшую от рвоты Алису в туалете, пока хлорка реализовывала свои слабительные свойства.

В итоге уроки в школе были сорваны. Все тринадцать учителей, считая и старшую пионерскую вожатую, собрались в учительской утешать бледную от «очищения организма» Алису, а все сто десять учащихся школы стояли плотной толпой в коридоре и шепотом обсуждали сенсационное событие. А потому шепотом, что еще и хотелось подслушать разговоры в учительской.

Первой в школу прибежала мать. Начался второй акт спектакля. Алисина мама была женщиной энергичной, крикливой (если не было поблизости мужа) и эгоистичной. Дочь свою оберегала от всех напастей и дошла в своем усердии до того, что стала покрывать все ее грешки – вплоть до хронического невыполнения домашних заданий по причине ежедневных свиданий дочери в соседнем селе с молодым человеком. Сама она, по воспоминаниям Галины Филимоновны – ветерана школы, училась из рук вон плохо, замуж вышла не самыми честными путями, «нагулявшись» перед этим вдоволь, да и потом бывала не раз бита мужем за то, что «подгуливала» с прикомандированными мужичками с Западной Украины. В таком же духе, судя по всему, воспитывала и дочку.