Если бы я пошла добровольно, то с таким же успехом могла бы поднять белый флаг. Это было равносильно тому, чтобы просто развести руками и сказать им, чтобы они поступали со мной так, как им заблагорассудится.

Я уже делала это однажды и не собиралась делать снова.

У меня не было ни малейшего шанса убежать, а если бы я это сделала, у меня были бы секунды, секунды, чтобы метнуться к деревьям.

Я знала тропинки через поместье лучше, чем они; мое знание особняка было моим единственным преимуществом.

Последний вариант означал верную смерть, а также столкновение с недостатком сил. Я была высокой женщиной, но моя физическая сила позволяла мне открывать банки в лучшем случае.

Я могла бы сломать себе шею, но это будет из—за моих действий, ничьих больше. Я выбрала второй вариант.

— Отпусти меня! Я выдернула одну руку в неожиданном порыве силы, отбросив ее назад. Мои ногти царапнули морду питбуля, и он отпрянул, ругаясь по-русски.

Питбуль нанес удар, схватив меня за руку и потянув назад. Он наклонился ближе к моему лицу, обнажив зубы.

— Слушай ты, маленькая сучка, мы делаем тебе огромное гребаное одолжение.

— Хватит, Роман, — раздался холодный голос, плывущий по ветру. Словно щелкнул выключатель, питбуль отступил назад, уважительно кивая головой.

Руки, державшие меня, разжались, и я, спотыкаясь, двинулась вперед, не в силах остановить набранный импульс.

Я не колебалась. Я немедленно направилась к деревьям, успев сделать только два шага, прежде чем грубая рука схватила меня за плечо и дернула назад.

— Как ты думаешь, куда ты идешь? — Роман, питбуль, усмехнулся.

— Миссис Фальконе, вы должны пообещать не убегать, иначе Роман будет держать вас, — снова раздался командный, но дипломатичный голос.

Я посмотрела на питбуля, который смотрел на меня так, словно надеялся, что я решу бежать.

Я прошипела ему в ответ, обнажая собственные зубы.

— Это значит «нет»? — подсказал голос.

— Отлично, — отрезала я. Я не побегу. Если я подыграю им, они, возможно, оставят меня в живых. Роман отпустил меня.

Я повернулась и почувствовала, как мой желудок упал на колени.

Стоящий передо мной был... Константин Тарханов. Моей первой мыслью было, что сегодня я точно умру. Второй моей мыслью было: О, черт, это Константин Тарханов.

Константин был более известен как русский джентльмен, или человек, который убил своего отца собственным галстуком. Его красивое лицо и харизматичная улыбка были обожаемы средствами массовой информации, и даже моя подруга детства, София, казалось, была очень увлечена им.

Все, что я знала о нем, это то, что в последние несколько лет он приехал в Соединенные Штаты из России и стал все более популярным среди уже известных гангстеров, получая поддержку со всех штатов.

И я знала это только потому, что Таддео проговорился, а София подтвердила.

Мысленно я списала его со счетов как очередного мафиози, играющего в политика. Еще один красивый, но жестокий мужчина, который придерживался тех же взглядов на женщин, что и другие мужчины в моем мире, поэтому они не представляли для меня никакого интереса.

Но лично...

Константин Тарханов был прекрасным созданием.

Физически, его светлые волосы были зачесаны назад, без единого волоска на месте, в паре с пытливыми карими глазами и сильной костной структурой.

Русский был виден в его чертах лица, от формы скул до изгиба подбородка. Под его безупречным костюмом (с галстуком и жилетом, стоящим больше, чем моя машина) я видела намеки на татуировки: чернила, которые клялись в верности его братве и России.

Хотя от его вида захватывало дух, это было еще не все...

Он командовал собой с такой силой и очарованием, что все не могли удержаться и смотрели на него, не могли не следить за его следующим движением или не слушать его следующих слов.

Король, — подумала я. Он держит себя как король.

Я видела, как Таддео пытался вести себя с манерой, которая внушала уважение в течение многих прожитых лет, кудахча над его попытками, как будто я могла сделать что-то лучше. Но Константин... Константин сделал его похожим на маленького мальчика-пажа, у которого еще не отвалились яйца.

Константину не нужно было пытаться вести себя как король — он был королем.

И все же я могла сказать, что под его харизматичной и красивой внешностью скрывалось чудовище.

У меня мурашки побежали по коже.

Константин Тарханов улыбнулся мне, как будто мы были старыми приятелями, а не врагами.

— Миссис Фальконе, — сказал он тоном вежливым и вежливым, — вы должны простить Романа. Он забывает о манерах.

Я ничего не ответила. Слова, застрявшие у меня в горле, не могли оставить меня и мою жизнь в целости и сохранности.

— Если вы последуете за Дмитрием, вас сопроводят обратно в Чикаго. Целой и невредимой. Чикаго. Нет, все мое тело напряглось. — Я не поеду в Чикаго. Его брови поползли вверх.

— По просьбе вашей семьи и из уважения к моей верности этой организации было бы неразумно, если бы вы остались в Нью-Йорке и подверглись той же участи, что и ваши Соколы.

Я ни за что не собиралась возвращаться в этот город. Если я когда- нибудь и вернусь в Чикаго, то только в мешке для трупов. Или в урне. Что бы ни выбрал Таддео, вероятно, более дешевый вариант из двух.

А я нет.

В доме поднялась суматоха. Через несколько мгновений оттуда вышли двое здоровенных мужчин, неся между собой разъяренного Таддео.

Все еще в пижаме, он выглядел жалко слабым по сравнению с Константином, но даже если бы он был одет в лучший в мире костюм и галстук, Таддео никогда не смог бы излучать природную силу босса братвы.

— Таддео, — поздоровался Константин, отводя от меня взгляд. Но это не означало, что я могла свободно бежать; питбуль, которого он называл Романом, все еще наблюдал за мной.

— Прошло слишком много времени. Таддео плюнул в него.

— Иди к черту, русский ублюдок. Константин поджал губы в ответ на действия Таддео.

— Так вот как ты хочешь умереть, Дон Фальконе? Со слюной капающих с твоих губ?

Он поправил манжеты.

Вот так падут могучие Соколы!

— Тебе никогда не будут рады за столом, — тяжело вздохнул

Таддео, в последний раз пытаясь вцепиться когтями в кожу Константина.

— Ты и твои грязные соплеменники не можете захватить эту территорию. Он принадлежал Ла Коза Ностре на протяжении десятилетий.

— Уже захватили, — сказал Константин.

Он сунул руку за пояс брюк и вытащил пистолет.

Он сверкал в утреннем свете, вульгарно выделяясь на фоне ярких цветов и подстриженных газонов.

Мой желудок сжался.

Таддео побледнел, увидев пистолет, но умолять не стал.

Его взгляд скользнул ко мне. Я наблюдала, как он заметил мою невредимую фигуру, как меня окружили русские мужчины.

Его ноздри раздулись.

— Ах ты, предательская шлюха!

— По крайней мере, я не мертвая шлюха , — подумала я.

— Хватит об этом, — жестко сказал Константин. Он взвел курок.

— Где ключ, Таддео?

Ключ к чему? Таддео оскалил зубы.

— Я никогда не скажу, грязный ублюдок. Пошёл ты!

Я мельком взглянула на Константина, ища на его лице признаки того, что он понимает итальянские проклятия Таддео. Хотя я , поправлюсь судя по тону Таддео уверена, что он мог бы вполне догадаться.

— Ты уже покойник, Таддео, — заметил Константин.

Однако то, что я сделаю с тобой, прежде чем отправить в ад, вполне может зависеть от тебя.

— «Привкус дерьма и смерти так близок» — Таддео усмехнулся. Константин выглядел слегка разочарованным Таддео.

— Очень хорошо. Он зажал пистолет между ладонями. И спокойно направил его на голову Таддео.

Я ожидала услышать какие-то последние слова, последнюю попытку вытянуть из него информацию, но выстрел эхом разнесся по всему утру, заставив замолчать птенцов и ветер. Таддео рухнул на землю с дырой во лбу.

Несмотря на столь чудовищный поступок, Константин справился с ним чисто и вежливо.

Жаль, — подумала я, если бы это была я, я бы медленно разобрала Таддео на части, пока не смогла бы свернуть его кожу и разложить кости по кучкам.

Константин засунул пистолет обратно в кобуру, разглаживая поверх него блейзер. Он повернулся, чтобы уйти. Один из мужчин спросил его что-то по-русски.

— Нет, — ответил Константин. Там не осталось ничего важного. Он оглянулся на меня через плечо, указывая рукой вперед.

— Ну же, Миссис Фальконе. Вас ждет рейс в Чикаго.

— Я не собираюсь возвращаться в Чикаго, — ответила я. Я остаюсь здесь.

— Если вы останетесь здесь, вас арестуют, — сказал он. Как только эти слова слетели с его губ, вдалеке завыли сирены.

— Ооо, они пришли слишком рано.

Его глаза встретились с моими, изящно изогнув бровь.

— И кого вы выбираете? Мы или они?

Я шагнула вперед.

Елена Фальконе

2

Зажатая между двумя русскими бандитами, я сидела лицом к Константину Тарханову. Даже на заднем сиденье машины, которую возили как ребенка, Константин держался с неприступным высокомерием.

Было бы неправильно говорить, что кто-то еще в этом автомобиле был главным, включая водителя.

Если бы водитель захотел убрать нас с обочины, то это было бы по команде Константина.

Константин поднял на меня свои светло-карие глаза, в которых искрилось веселье. Всю долгую дорогу он листал газету, небрежно и беззаботно, словно только что не совершил государственного переворота. Как будто остатки пороха не запачкали его запонки.

— Миссис Фальконе? — выпалил он. Могу я вам что-нибудь предложить? Вода, водка?

Я почувствовала, как мои черты исказились в гримасе, прежде чем я смогла остановить их.

— Мне от тебя ничего не нужно.

Одним плавным движением он сложил газету.

— Это ведь неправда, правда? Ты хочешь, чтобы я разрешил тебе остаться в Нью-Йорке.

— Это не обязательно должен быть Нью-Йорк, это просто не может быть Чикаго.

Константин коротко улыбнулся, но больше ничего не сказал. Я не отвела от него взгляда, только идиот повернулся бы спиной к хищнику.