Я собираюсь сделать больше, чем просто спасти тебя. Неужели ты не понимаешь?

Так много жизней сейчас зависело от меня, точно так же, как и всю мою жизнь.

— Мы не можем бежать. Я отказываюсь снова бежать.

Она вытерла слезу, отказываясь смотреть на меня.

Я застонал, проводя пальцем по прозрачной коже ее запястья.

— Бежать больше не вариант. Если я побегу зализывать раны, он снова победит. Теперь у нас есть элемент неожиданности. Они думают, что я мертв. Это дает мне прекрасную возможность покончить с этим. Стать свободным. Но это должно произойти сейчас.

— Но ты еще недостаточно здоров.

Схватив ее руку, я положил ее себе на бок. Стиснув зубы от вспышки боли, я прорычал:

— Я доказал тебе, что жив, трахая тебя. Я здесь, чтобы спасти тебя. У тебя есть мое последнее слово. Но есть и другие, которых я должен спасти.

Она выдохнула, зная, что я говорю правду, но не готовая принять ее. Ее эмоции стали эгоистичными, она хотела сохранить меня для себя. Она уже согласилась, что мы не можем бежать — её это раздражало — но это не помешало ей предаться мечтам.

— Но если мы убежим, то будем свободны. — Она подняла глаза, произнося слова, которые не имела в виду. — У тебя есть деньги. У меня есть деньги. Мы можем исчезнуть.

Ее убежденность и эгоизм исчезли в ту же секунду, как она закончила.

Она вздохнула, ее сердцебиение замедлилось в своей решимости.

Я заправил короткие пряди ей за ухо, моя душа снова проклинала то, что сотворили с ее великолепными волосами.

— Ты уже знаешь, что я собираюсь сказать, и согласна со мной, но я все равно скажу. Бежать — это не вариант. Вон все еще здесь. Текс. Компания твоей семьи. Ты хочешь сказать, что оставишь все это позади, когда всего через несколько дней все может закончиться навсегда? Почему мы должны бежать, когда мы должны бороться за наши жизни? Наше будущее здесь. Наши семьи здесь. Я никуда не пойду, и ты тоже.

Она поджала губы.

— Они отпустили Вона. Он вернется к моему отцу и, надеюсь, будет достаточно умен, чтобы спрятаться. Мы могли бы убежать. — Ее эмоции были переполнены страданием. — Мне нужно уйти, Джетро. Я не могу вернуться. Я не могу, я сломаюсь. Я так близка к тому, чтобы сломаться. Я недостаточно сильна. Я не могу…

Я схватил ее, удерживая дрожащую фигуру.

— Успокойся. Я не прошу тебя возвращаться надолго.

Как бы это не убивало меня, но я добавил:

— И ты действительно веришь, что они освободили Вона? Они еще не сделали ничего приличного, с чего бы им начинать сейчас?

Она застыла на месте.

— Единственное, что мы можем сделать, чтобы обеспечить безопасность вашей семьи, — это сражаться. Ты самый храбрый человек из всех, кого я знаю, Нила. Ты доказала, что я достаточно силен, чтобы сделать то, что нужно. И я сделаю то, что должно быть сделано. Но для этого мне нужно, чтобы ты была рядом. Мне нужно, чтобы ты была со мной, а это значит, что мы не бежим. Мы остаемся здесь и сражаемся.

Она покачала головой, хотя ее эмоции были полностью со мной согласны.

Я поцеловал ее в макушку.

— Ты такая невероятная, Иголочка. Такая красивая и сильная. Я покончу с этим, ладно? Тебе просто нужно еще немного поверить в меня.

Она тихо плакала, прижимаясь ко мне. Она не могла выразить это словами, но дала мне разрешение. И я чертовски любил ее за это. За то, что она была достаточно сильна, чтобы согласиться. За то, что была со мной, даже когда я так много просил.

Я понизил голос до шепота.

— Нила… я люблю тебя. Я больше никогда не причиню тебе боль. У тебя есть мое сердце и душа. Я все исправлю, обещаю. — Взяв ее за руку, я поцеловал костяшки пальцев. — Ты все еще доверяешь мне, не так ли?

На ее губах промелькнула соблазнительная улыбка, а из глаз потекли слезы.

Воспоминания о том, как я спрашивал ее, доверяет ли она мне, когда я делился своими секретами, вернулись. В самом начале она сказала "да", хотя ее сердце кричало "нет". Но к тому времени, когда я показал ей свою силу и занялся с ней любовью, она полностью мне доверяла.

В темноте ее кожа казалась бледно-кремовой. Мои губы жаждали поцеловать ее снова. Мой член пульсировал, желая снова быть внутри нее.

Ее глаза прорвались сквозь мою человеческую сущность в ту часть меня, которая была вечной.

— Я доверяю тебе.

Я не мог остановить себя.

Я толкнул ее на спину и взобрался на нее сверху. Ее короткие волосы рассыпались веером, как черный ореол, спутываясь с сеном. Она не остановила меня, когда я навалился на нее всем своим весом. Ее ноги раздвинулись, руки обхватили ткань ночной рубашки, и она пригласила меня втиснуться между ее восхитительными бедрами.

Я застонал, когда ее тело растаяло. Мой член упирался в мои боксеры, желая наполнить ее снова и снова.

Как бы сильно мне ни хотелось оказаться внутри нее, я не хотел торопить события. Мои пальцы запутались в ее волосах, удерживая ее на месте. Нила извивалась, тая подо мной.

Прикусив нижнюю губу, она потянулась пальцами к моему поясу.

— Если ты достаточно силен, чтобы сражаться сейчас, даже после того, как тебя подстрелили, докажи это еще раз. — Она просунула руку мне в трусы, обхватывая мой член. — Докажи, что я могу тебе доверять.

Моя эрекция дёрнулась в ее руке. Ее бриллиантовое ожерелье сверкнуло, когда я поцеловал ее грудь.

— Ты сводишь меня с ума.

— Хорошо. — Ее дыхание ускорилось. — Я хочу, чтобы ты сошел с ума. Без ума от меня. Полностью поглощенный мной.

Я ткнулся в ее ладони.

— Я уже здесь.

Тень пробежала по ее лицу, принеся с собой проблеск мысли, которую я не уловил. Приподнявшись на локтях, я уставился на нее. О чем она думала? Неужели она мне не доверяет? Неужели она не поверила мне, когда я сказал, что никогда больше не позволю, чтобы с ней что-нибудь случилось?

— В чем дело? — Спросил я, мое сердце бешено колотилось. — Скажи мне, что ты мне недоговариваешь.

Она глубоко вздохнула, глядя в потолок.

— Ничего. Все прекрасно. — Ее пальцы сжались вокруг моего члена. — Я хочу тебя, Кайт.

В ее голосе звучала любовь, но я не позволил ей сбить меня с толку. Не в этот раз.

— Скажи мне. Ты ненавидишь меня? Ты втайне ненавидишь меня за то, что я сделал?

Я не смогу жить, если ты это сделаешь.

— Как я могу загладить свою вину? — Мой голос стал прерывистым. — Как я могу доказать, что говорю правду? Что мне так чертовски жаль. Что больше ничего никогда не будет…

Она заставила меня замолчать, прижав палец к моему рту.

— Тебе больше ничего не нужно делать. Я тебе верю.

Ее голос говорил одно, а мысли — совсем другое.

Я терпеть не мог, когда люди лгали. Это запутывало меня в гребаные узлы, пытаясь понять истинное значение слов. Это было проблемой с самого детства. Кат приказывал мне делать одно, но его бессердечная жестокость заставляла меня делать другое. Кестрел с самого раннего возраста научился никогда не лгать мне. Мне нужна была предельная честность, чтобы выжить, живя в семье с таким количеством противоречивых идеалов и иерархий.

— Ты не можешь лгать мне, Нила.

Моя кровь сгущалась от надвигающегося конца света. О чем она молчит? Уничтожит ли она меня, если сделает это? Я прижался лбом к ее лбу.

— Ты не можешь ничего скрывать от меня. Я знаю, что ты чего-то недоговариваешь, и пока ты не прояснишь ситуацию, это чувство будет омрачать все вокруг, пока не сведет меня с ума.

Ее лицо напряглось.

— Твое состояние может быть настоящей болезненным?

Я криво усмехнулся.

— Ты только сейчас это заметила? — Насмешливый юмор не уменьшил напряженности между нами. — Выкладывай. Сейчас же.

Одна-единственная слеза побежала по её лицу.

Бл*ть.

— Нила…не надо.

Я нежно слизнул соленую каплю, принимая ее печаль и клянясь превратить ее в бесконечное счастье. Она заслужила столько счастья. Вечное счастье.

И я буду тем, кто даст ей это.

Моя грудь распахнулась.

— Мне очень жаль, Нила. — Зарывшись лицом в ее волосы, я крепко прижал ее к себе. — Прости меня за все. За то, что я есть, за то, что я требую от тебя, за то, что я не могу исправить.

Ее руки обвились вокруг меня.

— Ты не нуждаешься в исправлении, Джетро. Каждый день тебя разрывают чужие эмоции. Ты такой сильный, что пережил детство, живя здесь. Ты устанавливаешь механизмы, чтобы защитить себя. Только…

— Только? — Я провел кончиком пальца по ее щеке. — Продолжай…

Она напряглась, нерешительная, не желающая говорить. Сделав глубокий вдох, она бросила:

— Я знаю, что люблю тебя. Я никогда не знала ничего более ясно, но не могу не задаться вопросом, любишь ли ты меня.

Я отодвинулся назад.

— Что?

Она не смогла бы причинить мне больше боли, даже если бы попыталась.

— Как ты можешь даже думать о чем-то подобном? О чем я только что говорил? Ты думаешь, я тебе лгал? — Я скатился с нее, дрожа от ярости. — Что это, бл*ть, значит?

Она села, переплетя пальцы рук. “

— Я просто хочу сказать… ты чувствуешь то же, что и другие. Может быть, ты отражаешь то, что я чувствую к тебе? Откуда ты знаешь, что реально, а что нет? Это заставляет меня задуматься, не заставила ли я тебя полюбить меня. Что любая женщина, которая заботилась бы о тебе после жизни с Катом и Бонни, заставила бы тебя пропасть — не пропасть, а отразить ее любовь. — Ее глаза блестели от непролитых слез. — Как я могу быть уверена, что ты знаешь, что твои чувства вызваны не только моими мыслями?

Я оттолкнулся от тюка сена, не в силах усидеть на месте.

— Я, бл*ть, не могу в это поверить.

Как она могла быть такой невежественной? Так бессердечно говорить, что я был так потерян, что не знал своих собственных желаний и мечтаний. Как она вообще могла спросить об этом после того, как я подстриг ее волосы и чуть не заплакал от боли?

— Я человек, Нила. У меня те же мысли и чувства, что и у всего остального населения.

Она опустила голову, темные волосы закрыли ее лицо.

— Да, но у тебя есть и гораздо больше. Твое состояние, Джетро… я имею в виду, что у меня была одна цель, когда ты взял меня в Хоуксридж: заставить тебя полюбить меня, чтобы я могла использовать тебя, чтобы освободить меня. — Она сглотнула, ее глаза были напряжены от признания. — А что, если мне это удалось?