— Меня зовут Тифра Минс. Я самая старшая дочь.

С занятыми руками он мог лишь кивнуть в знак приветствия.

— Кантор Д'Ахма к вашим услугам.

Она засмеялась и скрылась за дверью.

Кантор поставил чаши и приподнял покрывающую их салфетку, чтобы взглянуть на содержимое. Картофельное пюре и кукурузный суп. Он облизнулся, ожидая что трапеза будет такой же грандиозной, как и общественные супы в деревне у его дома. Он не часто посещал деревню, из-за правил, которые установила Ахма для неопытных ходоков. Его любимой частью интеграции с обществом была еда. Ахма готовила вкусно, но однообразно. Возможно, он съел больше кукурузы и грибов, чем любой из енотов в плоскости.

Он осмотрелся вокруг, интересуясь, где устроился надоедливый Бриджер. Конь сидел в тени под яблоней. Сидящие драконы выглядели вполне мило, а вот сидящий конь смотрелся ужасно. Он так отвернулся от людей, будто умышленно избегал происходящего на крыльце, потому что оно не нацелено на него. Кошка Йеша отдыхала, умостившись возле дерева. Бриджер, с опущенной головой, смотрел на цветущие заросли.

Неприятная ситуация тревожила Кантора. Должен ли он признать коня? Попросить корм для него? Открыть этой семье факт о том, что Бриджер был драконом? Это ведь Эффрам. Здесь наверняка была инструкция к тому, что делать при новом знакомстве, если один был драконом, а другой — человеком. Но Бриджер продолжал сохранять форму коня. Он не хотел, чтобы узнали о том, что он дракон? Если да, то какова его цель?

Дверь снова открылась. Наружу устремились три молодые женщины и мать, перешептываясь и хихикая. Они несли еще больше еды и ставили блюда в ряд в центре стола. В то же время, из-за угла дома появилась группа мужчин. Их тяжелые ботинки застучали по деревянным ступеням, когда они присоединились к другим на крыльце. Младшие члены семьи рванули к своим местам и полные внимания встали позади своих стульев или лавок.

Тифра жестом указала Кантору на сиденье рядом с собой. Она улыбнулась, когда он принял ее приглашение и сел рядом, кивнул мужчине, сидевшему во главе стола.

— Мой отец, — прошептала она.

Она перевела взгляд на другого мужчину.

— Мой дедушка.

Когда пожилой мужчина начал молитву обращенную к Примену, она покорно опустила взгляд на сложенные ладони.

Крыльцо начало наполняться гаммой звуков, как только глава семьи сказал «Аминь».

Стулья и лавки вокруг заскрежетали по полу. Голоса, которые только что уважительно сохраняли молчание, разнеслись потоком трескотни. Кантор сидел возле Тифры и стал частью передвижения больших чаш и мисок с едой.

— Добро пожаловать к столу, юный путешественник, — окликнул его мистер Минс с другого конца стола.

Видимо, разговаривать перекрикиваясь не относилось к плохим манерам.

— Спасибо, что любезно принимаете меня, сир, — прокричал Кантор в ответ.

— Я мать Тифры, — сказала женщина, сидящая напротив него. — Своим присутствием ты приносишь нам благословение.

Кантор задумался на мгновение о том, какие слова приветствия будут уместны.

— Вы любезны в своем гостеприимстве.

Два мальчика фыркнули со смехом. Возможно, он сказал невпопад. Он попробует еще раз.

— Я ценю руки, которые преподнесли это наслаждение с полей и пастбищ прямо к вашей кухне и столу.

Те же два мальчика наклонились друг к другу и разразились смехом. Кантор хотел, чтобы они оставили его в покое вместо того, чтобы наслаждаться его смущением. Тифра ущипнула того, что сидел возле нее, а сестра, что сидела с другой стороны от мальчиков, ущипнула второго.

Непослушные ребята сели ровно, но их плечи сотрясались от неожиданных приступов смеха, лица наливались красным, а губы складывались в тонкую линию, изображающую гримасу.

Блюда продолжали путешествовать по столу, передаваясь от одного к другому. Тарелка Кантора была переполнена, и он не церемонясь передал следующее блюдо дальше. Хотя он ничего не пробовал, но сглотнул, пытаясь выбить свое огорчение тем, что не смог найти подходящий ответ.

«Разве я не говорил, что могу быть полезным?» — Голос Бриджера прозвучал в голове Кантора.

Тот выпрямился и перевел свой взгляд так, чтобы видеть коня под деревом позади госпожи Минс. Бриджер был в той же позе. Мысли юноши снова были прерваны голосом Бриджера.

«Скажи хозяйке дома: Примен благословляет всех нас. Спасибо, что разделили со мной благословление. Примен приумножит это доброе дело.»

Кантор повторил эти три предложения.

Хозяйка засияла, теплая улыбка появилась на ее лице, они с Тифрой вздохнули в унисон.

Хозяйка наклонила голову, подтверждая его слова, и сказала:

— Все хорошие вещи приходят от Примена.

«Ты спасен», иронично сказал Бриджер.

«Ты можешь меня слышать?» мысленно спросил Кантор.

«Да, я могу тебя слышать. Я могу слышать все, что слышишь ты. Я могу видеть все, что видишь ты. Это должно служить тебе доказательством, что я и есть твой верный друг и товарищ на всю жизнь.»

Кантор положил в рот картошку. Когда он ее проглотил, то сказал дракону, сидящему под яблоней.

«О нет, я не нуждаюсь в таких вещах. Я ценю твою помощь, но не злоупотребляй этим. У меня другие планы. Мы должны разойтись».

Бриджер произнес лишь одно слово:

«Упрямец».

Мистер Минс-дедушка одобрительно кивнул своему сыну. Мистер Минс-отец в свою очередь кивнул жене. Она улыбнулась чему-то, чего Кантор не понял. Никакое напряжение не царило за столом. Он понял, что семья обсуждала свои дела посредством немого общения.

Мужчины игнорировали его и мало разговаривали друг с другом. Еда снабжала их новыми силами и этого было достаточно, чтобы служить достаточным оправданием на какое-то время. Но их поза говорила о том, что у них не было времени для общения. Дети ели, резвились и играли возле стола. Никто не упрекал их за несоблюдение манер, не просил больше кушать, меньше говорить или успокоиться.

Только хозяйка поддерживала разговор с Кантором. Она задавала вопросы, и чтобы опередить ее, Кантор начинал задавать вопросы первым. Эта тактика позволяла ему чем-то занять хозяйку и удержать свои секреты в безопасности.

Вскоре трапеза подошла к концу, и мужчины покинули крыльцо с тем же шумом, с которым к нему приблизились.

Хозяйка Минс взяла тарелки у Тифры, которая помогала убирать со стола.

— Иди, покажи юному путешественнику ферму.

Тифра улыбнулась и стремглав обежала вокруг стола, направившись к ступенькам. Кантор последовал за ней. Сначала они пошли в сарай. Тифра сняла платок связывающий ее волосы и поделила золотистые длинные локоны на пряди. Пока они шли она заплела их в косу.

— Моя семья выращивает овец и коров.

Кантор осмотрелся вокруг.

— Я не вижу здесь ни овец, ни скота.

— Мы вынуждены их прятать.

— И где же вы смогли спрятать целое стадо скота?

Тифра показала прямо на западный горизонт.

— За пределами нашей земли много оврагов. Видел когда-нибудь дерево покемотта?

— В книге.

— Если вкратце, то оно воняет, а тот, кто дотронется до него, заразится. Спутанный внешний вид объясняется длинными шипами и тесно сплетенными ветвями. Коровы и козы не обращают внимания на запах и не запутываются в ветках. Покемотт — это что-то среднее между кустом и деревом, они покрывают акры скалистых полей. И скот и козы прячутся в кустарниках и бродят по оврагам.

— От кого вы их прячете?

Тифра одарила Кантора недоверчивым взглядом.

— От Королевской гвардии, конечно. Ты должно быть издалека, если вас не беспокоит Королевская гвардия.

Кантор махнул рукой в общем направлении высоко на восток, поскольку Дайрин в стоке плоскостей был выше, чем Эффрам. Таким образом, он мог сказать правду и в то же время скрыть то, что являлся ходоком из другой плоскости.

— С гор. Наш дом расположен среди нескольких довольно грубых гор.

— И гвардейцы не приходят, чтобы забрать все, что могут, утверждая, что королю нужны образцы урожая?

Кантор покачал головой, недоумевая, как сможет справиться с ее подозрительностью.

— В нашей деревне не было представителей короля уже поколения два, может три, если считать недавно родившихся младенцев. Видишь ли, наше сообщество было ограждено сотню лет назад, и мы потеряли связь с людьми из долины. — Он развел руки в стороны в знак неведения. — Полагаю, что гвардейцы посчитали нас вымершими, когда ни один торговец не спустился с гор.

— До тебя?

Кантор подумал, что она выглядит наполовину убежденной, поэтому продолжил свой рассказ-полуправду. Он уверенно улыбнулся. В Эффраме была огражденная ото всех деревня. Изоляция какого-то места, чтобы предотвратить распространение болезни, была обычным делом во всех мирах. Одной из задач, которые когда-либо поручал ему Одем, было навещать такие места и возвращаться с отчетом.

— О, разведчики отважились отправиться в путь и вернулись с новостями о том, что лучше отделить людей от остальной части Эффрама.

— А ты, значит, разведчик?

— Не совсем.

Они добрались до сарая. Тифра провела их сквозь массивные двери в прохладное помещение. Сзади, по другую сторону огромного здания, располагалась другая дверь. Она была открыта. Запахи и звуки позволяли определить обитателей различных стойл.

Кантор не зажал нос, но задался вопросом о том, стоит ли ему рассказать Тифре секрет Ахмы, позволяющий удерживать в стойлах сладко-пахнущий запах, даже во время зимы. Возможно, травы, которую она использовала, вовсе не существовало на этой плоскости. И большая часть проблемы была бы решена постоянной чисткой стойл.

На мгновение он с беспокойством подумал об Ахме. Ее возраст не давал ей заниматься работой требующей усилий. Одем поклялся, что будет находиться поблизости и наслаждаться ее замечательными трапезами, когда выйдет на пенсию. Но Одема тянуло к путешествиям, и он оставил по «стеклянному глазу» в многих местах, в которых работал назло Совету Путешественников по Мирам. В свои ранние годы Кантор буквально понимал фразу «стеклянный глаз». Молодому ходоку потребовалось много визитов этого путешественника, чтобы понять, что «стеклянные глаза» были людьми, верными Одему.