Кор поднялся за атмосферу, дыхание привычно сперло, в груди клубился огненный шар, который болью растекался по всему телу. Кор расслабился, закрыл глаза. Железистый запах крови ударил в нос, он почувствовал вкус крови во рту. Крыло направил внимание на ближайшую планету и перестал сопротивляться, утопая в боли. Внимание и крылья сами внесли его в другую атмосферу. Кор глубоко вздохнул. В Учебниках писали, что со временем станет не больно. Золотой стрелой он облетел другую планету, помедлил, готовясь к новой вспышке боли, и полетел обратно.

Если бы Феникс существовал и вдруг вернулся, Кор хотел бы задать ему пару вопросов. Но никакого Феникса не существовало, в этом Кор был уверен.

Боевик летел над Океаном, его работа закончена на сегодня, он сложил крылья и камнем упал в Океан. Мокрые крылья тянули вниз, Крылатые не любили плавать, но Кор плавал много, Боевым Крыльям нужно было это уметь, хотя никто их сильно не заставлял, и никто за ними сильно не следил, чтобы умения их были такими, как в Учебниках. Умели драться, знали магию – этого было достаточно, чтобы отражать нападения. Но Кор учился всему, и тренировал все, что мог. Никакой другой жизни и интересов у него не было. И радости в жизни никакой не было. Боевик вышел на берег, приходя в себя и восстанавливая дыхание после вылета за атмосферу. Кор резко распахнул крылья, стряхивая воду, подвигал плечами, ловя крыльями воздушный поток, давая Ветру осушить перья, затем провел по золотым волосам ладонью и пошел в Библиотеку Феникса пешком.

ХХХХ

Полированный когда-то давно камень сейчас был холодным и шершавым. Пустой зал был светлым, потому что свет легко проходил в большие окна, а потолок был так высоко, что ничего не мешало пути света. Тонкий юноша с неулыбчивыми бирюзово-серыми глазами собирал из листьев и веточек, которые набросал сюда ветер, в те же окна, узор. Его плотно облегала темная ровная дымка[3]. Кристаллов[4] у него не было, вообще, мало что осталось в этом замке, который сам выглядел заброшенным. Он находился на другой стороне планеты от столицы, на земле, формально принадлежащей Западной стороне. Но на деле никто ни из главных правителей, ни из правителей помельче, не заезжал и не залетал в эту часть западного материка. Хотя мальчик был тут не один. У него была охрана из отряда Боевых Крыльев[5], несколько адептов Феникса, из старых боевых крыльев - учителя Альхама и ему было можно дружить с местными дзировцами.

Слуг в старом замке не было, все делали волны. Официально Альхам был фаворитом короля Кана, когда тот заезжал в этот запущенный дикий край присуждать победу (Запад и Юг вели свои войны, обычно на этом клочке) или прилетал сюда специально отдохнуть.

Когда послание Катаны “я здесь” дошло до старого замка, Боевые Крылья пожали плечами. Они подчинялись напрямую Фениксу, если были несогласны с властью, и своему командиру отряда. Крылья решили отправить в столицу одного на разведку, и ничего в старом замке не изменилось. Местные дзировцы боялись радоваться, перевороты в Кан-Дзиру случались, но жизнь простых людей не менялась. Менялись короли и правители, но вели они все себя одинаково, хотя в первые дни правления и заявляли, что все будет по-новому. Поэтому жители не ожидали ничего хорошего от новой власти. Но в столице Запада, Аранкаре, доходили до них слухи, все менялось. Но что именно, никто точно не знал.

- Здравствуй, Альхам, - в залу вошел улыбающийся мужчина, Золотое Крыло.

- Здравствуй, Раэс, - поздоровался юноша, вздохнул и отвлекся от своего занятия.

Раэс, один их немногих адептов, кто его навещал.

- Я привез тебе гостинцы из столицы.

- Спасибо.

- Опять ты в темном, почему ты не носишь золотой? Как твои крылья? - Раэс покрутил юношу.

Мужчина боялся, что Катана своей черной магией может остановить появление крылатых, чтобы дзировцы не чувствовали себя лишенными чего-то. Крыльев у Альхама не было. Раэс потрепал его по золотым волосам.

- Что учитель Азм говорит?

- Что после экзамена вырастут.

- Хорошо, не спеши пока с экзаменами. Неспокойно сейчас.

- Азм так же говорит.

- Да? Слушай его. Ну, идем, прогуляемся.

Раэс остался единственным, кто после завоевания прилетал сюда, не считая Боевые Крылья, которые как-то менялись, улетали, прилетали новые. - Идем, а ты не хочешь учителей увидеть сначала? Или поесть?

Раэс махнул рукой.

- Я к ним заходил, а поедим с тобой в деревне, мой мальчик.

- Хорошо, - пожал плечами Альхам.

ХХХХ

- До вечера, мне пора, - Ладзой, холеный адепт, поцеловал в плечо мужчину, который стоял у окна.

Джосан, бывший старший учитель, скосил на него глаза. Он стоял, скрестив руки на груди. Джосан знал, что Ладзой, красивый, способный ученик, карьерист. Знал, что тот стал его любовником, чтобы получить отличное место в Ордене. И он получил его. Все честно. Ладзой честно исполнял свою роль - никогда не был в плохом настроении, не капризничал, всегда создавал иллюзию радости при любовнике. Джосану завидовали, пытались соблазнить любовника посулами, но Ладзой был верным. Джосан усмехнулся. Верным. Сегодня он получил волну с доказательствами, что Ладзой участвовал в заговоре. Давно. Много лет. Коварная шлюха. И за что? Джосан дал ему доступ к сакральным собраниям Зова Феникса, а теперь он просто возился с бескрылыми тупицами. Когда произошло завоевание, Ладзой не проявил ни бурной радости, ни горя. Оставался, как обычно, ироничным и веселым. На ужас Джосана пожал плечами, сказал - “нам-то что? Мы простые жители.” А теперь оказалось, что он вовсе не простой житель. Ладзой входил в армию заговорщиков Катаны. Многие полегли во вспышках боев, пока Катана не вошел в столицу. Ладзой, конечно, нет, потому что он… он как-то умудрялся всегда оказываться вовремя на стороне победителя. Под самым носом. Предатель был под самым носом. Он знал, оказывается, откуда-то и этого выскочку, Эдоса. Он поддержал новые порядки, призывал и Джосана служить новой власти, учитель рассказывал ему про честь и принципы, понимая, что молодому Крылу не хотелось уходить в подполье, и поэтому Джосан ушел из Ордена. Не стал запираться в Башне, но и не стал ходить в Храм при Дворце. Ладзой приходил к нему. Джосан думал, что Ладзой надеется, что вернется старая власть и не хочет терять старого союзника. Ну, или, чем судьба не шутит, может, он привязался к Джосану? А оказалось, что Ладзой вполне себе знает, что такое подполье. Перед завоеванием было семеро наставников, очень старых, которые чувствовали, что что-то грядет. Их считали выжившими из ума. Они призывали объединяться, чтобы дать отпор Угрозе. Но они умерли. Своей смертью, как казалось. Кто от старости, кто от несчастного случая. А теперь Джосан знал, что их убил Ладзой. Убил бы он его, Джосана, если бы тот решил поверить своим учителям относительно надвигающейся угрозы? - Ладзой, - окликнул Джосан.

- М? - красавец остановился.

Учитель повернулся к нему.

- Ты бы мог меня убить?

Ладзой усмехнулся.

- Ровно в тех же случаях, что и ты меня.

Джосан долго посмотрел на любовника. Ладзой смотрел на мужчину спокойно, затем он улыбнулся и сел на край стола.

- Ты хочешь о чем-то поговорить? Прямо сейчас?

- Нет, - медленно помотал головой учитель. - До вечера.

- Не хандри, все хорошо. Теперь все будет хорошо. Нужно просто встроиться в это.

И Джосан не выдержал.

- Да?! Как ты встроился в убийства и переворот?!

Ладзой коротко посмотрел в сторону. Расслабленный лоск сошел с него, мужчина опасно подобрался, перевел холодный, жесткий взгляд на учителя.

- Так.

ХХХХ

Кин вошла в тронный зал, где они жили после завоевания. Он, конечно, изменился. Трон сдвинули к стене, так, что его не было видно от входа, на него бросили упругую удобную волну, на которой валялась Кин, когда не качалась в гамаке у противоположной прозрачной стены с Раймом. Это первое, что они сделали, когда ритуал захвата власти закончился.

У этой же стены-окна, которая отражала столицу и Океан, и где несколько прозрачных полос постоянно показывали происходящее в разных уголках Кан-Дзиру, узурпатор поставил зеркальную плоскость и изогнутую волну спокойствия. Они служили Катане столом и креслом, за ними же завоеватель работал до заговора в далеком северном краю Кан-Дзиру.

Сейчас Катана что-то рассказывал Райму, сбивчиво шелестя. Райм невозмутимо, тепло слушал очередную идеалистическую проповедь. Паук мысленно улыбался, раскачиваясь в гамаке. За окном темный мир вспыхивал упреждающими всполохами радости новой жизни. Это были только эмоции, но паук-оборотень умел это видеть. Разруха, из которой рождался новый мир, тревожила, пугала, беспокоила и радовала жителей Кан-Дзиру, и успокаивала Райма. Шелест голоса Катаны успокаивал. До Катаны этот мир, как и многие другие, разрывали на части чванство и невежество. Жители поделили сами себя на высших и низших, и вечность тратили на то, чтобы унизить соседа и выкарабкаться в высшие самим. Придумывая, как везде практически, во всех мирах, где Райм бывал, разные блестелки, которые доказывали их превосходство. Цветные перья - называл их Райм. Сакральные знания, количество прозрачных шариков, свою длину, свою долготу жизни, высоту жилища, - все жители возводили в культ и ожесточенно дрались за это, уничтожая друг друга, красоту, и то, что имело настоящую ценность, то, что улучшало жизнь каждого, делало ее красивее. Катану это возмущало. Возмущало, почему в бесконечной вселенной, все не могут найти себе достаточно места и всего остального? Почему, те, кто знает, скрывают от тех, кто не знает? Привычный, старый, незыблемый мир, который царил в Кан-Дзиру и во многих других мирах – они почти ничем не отличались, обычная жизнь, обычный уклад, – казался узурпатору гнусным и несправедливым, а рожденные короли - угнетателями целых форм жизни. Райм знал, сколько недовольных, вскарабкавшихся наверх, сейчас в Кан-Дзиру. Высшим, назвались же, - мысленно усмехнулся Райм, - не нравилось терять многовековые регалии. Но красивее рассвета была искра жизни в глазах поднявших головы низших.