Глава сорок восьмая

Сгорбившись, Тереза брела сквозь холод и темноту по ливневому каналу. Ботинки и нижняя часть её брюк вымокли насквозь от полузамёрзшей смеси воды и ила. Руки онемели от расчистки прохода, пальцы начинали болеть. Она не захватила перчатки — ещё одно неправильное решение, последнее в длинном ряду.

Позади неё скулила Ондатра.

— Я сказала — иди домой, — повторила Тереза, но собака игнорировала приказ. Несмотря ни на что, оставалась рядом с хозяйкой. За Ондатрой, хрипло дыша, тяжело шагал Холден.

Грязь под ногами становилась гуще, затвердевала. Через насколько шагов Тереза уже стояла на твёрдом льду.

— Мы почти дошли, — сказала она.

— Это здесь?

— На другой стороне ливневого канала.

— Площадка там?

— Нет. Придётся подняться на гору.

— Точно. На гору, — сказал Холден. — Ладно.

Смутный серый овал размером с небольшую подушку выплыл из темноты впереди. Лава нападавшего снега забила проход, но не настолько, чтобы Терезу это остановило. Она выталкивала снег вперёд, уминала и продиралась дальше. Где-то в Доме правительства взвыла сирена. Силы безопасности подняты из-за её побега. Она надеялась, их отвлечёт сражение, даст ей время.

— Ты промокнешь насквозь, — сказал ей Холден.

— Я отсюда выберусь.

После этого он замолчал.

Тереза изо всех сил рвалась прочь из этого мира. Позади оставались стены Дома правительства, впереди раскинулся дикий лес. Холден шел медленнее, и Ондатра держалась рядом с ним. Деревья втянули все листья, снег застревал в оголившихся ветках миллионами безликих масок. Всё вокруг изменилось. То же самое — и другое. В первый раз за всё время Тереза ощутила укол неуверенности. Это ведь её дом. Она хорошо его знала и умела ориентироваться. Или просто до сих пор так казалось.

Она первой пошла по дороге. Дыхание повисало перед ней плотным облачком при каждом выдохе, движение помогало сдерживать холод. Она хотела бы, чтобы вверху продолжалась стрельба — огонь помогал бы искать дорогу. Но это значит, что корабль с помощью уже близко, говорила она себе. Ей нужно спешить.

Лесная дорога казалась светлее неба над головой. Снег здесь лежал толще, почти до колен. Ондатра пыхтела и фыркала, пробивая дорожку рядом с Терезой, Холден шёл по их колее. Снег всё падал. Маленькие твёрдые снежинки бились о щёки и слезами стекали вниз.

На снегу попадались тропинки, где прошли звери, на коре одного дерева виднелась длинная свежая рана — кто-то в поисках пищи глубоко впивался зубами в застывшую в спячке мякоть. Делают ли такое звери и на других планетах, спросила себя Тереза, или так только здесь? Страх перед последствиями ее поступка разрастался и грозил её захлестнуть, но она гнала мысли прочь. Она больше не вернётся назад. Никогда, даже если бы и могла.

Что-то зашевелилось с левой стороны, за деревьями, и Тереза содрогнулась от ужаса. Через дорогу впереди перебежал и скрылся в темноте костяной лось, экзоскелет его ног тарахтел, как булыжники, катящиеся с холма. Ничего страшного.

Тереза повернула, как ей казалось, в нужную сторону, и дорога пошла вверх круче. В темноте над ними нависала гора. Ненастоящая. Артефакт, такой древний, что покрылся камнем. Или он таким и был создан. Полный тайн и заросший лесом, и года проходили над ним как дни.

Тереза пробилась к прогалине, предназначенной для приземления спасательного корабля. Широкая и ровная площадка перед уходящим к далёкой вершине склоном с одной стороны, и идущим вниз с другой, откуда открывался вид на Дом правительства. За летящим снегом домА с мягким светом в окнах казались дальше, чем на самом деле. Словно из страны сказок. Ни вспышек, ни звуков боя, город кажется умиротворённым. Он на самом деле другой, но отсюда выглядел так.

Вслед за ней на площадку поднялся Холден. Руки он для тепла засунул под куртку, и пустые рукава хлопали по бокам на ветру. Холден опустился на снег.

— Всё нормально?

— Потерял форму, — ответил он. — В другой раз буду больше тренироваться. Устрою себе спортзал в углу камеры или ещё как-нибудь.

Тереза общалась с Холденом достаточно долго, и потому понимала, что это шутка, хотя в голосе не звучало веселья. Никто в их кругу так не делал, и она находила это нелепым и раздражающим. Каждый разговор с Холденом из-за этого превращался в головоломку, которая разгадывалась по-разному в зависимости от того, серьёзен он или нет. Тереза подавила поднявшееся раздражение. Она нечасто бывала терпимой к людям. Пора начинать осваивать этот навык.

— Вот здесь я его и встретила, — сказала она.

— Кого встретила?

— Тимоти. Амоса.

— А, — произнёс Холден и отвернулся. Несколько секунд он молчал. — Здесь красиво. Понятно, что дико. Но всё же прекрасно. Хотел бы я увидеть побольше Лаконии. Не только парки.

— Я тоже. — Тереза смотрела на низкое серое небо. — Ну где же они?

Теперь, когда деревья не укрывали от ветра и не приходилось проталкиваться по снегу, холод жалил сильнее. Холден, казалось, ушёл в себя — кулаки сжаты, голова уткнулась в колени. Ондатра подбежала и села рядом, карие глаза смотрели обеспокоенно.

Тереза знала о гипотермии. Сама она чувствовала себя не так плохо, но Холден старше и долго сидел в тюрьме. Его это ослабило. Тереза подумала — надо бы сесть рядом с ним. Она вспоминала истории о людях, которые, оказавшись в глуши, строили в снегу укрытия, чтобы удержать и разделить тепло тел, но не знала, как такое осуществить. А если корабль эвакуации прилетит, когда Холден уже умрет? Что тогда они сделают с ней?

С вершины горы дунул ледяной ветер, поднял и закружил в кратком вихре верхний слой снега. Тереза сделала шажок к Холдену. Может, пока не придёт корабль, стоит отвести его в пещеру Тимоти? Оставить там, а она вернётся и приведёт спасателей. Если они прилетят. Если план сработает.

Тонкой чёрной струйкой к ней подбирался ужас. План должен сработать.

— Мне жаль, что тебе пришлось вот так об этом узнать, — заговорил Холден.

Тереза посмотрела на него. Она не помнила, бывает ли при гипотермии бред, но, похоже, такое возможно.

— О чём узнать?

— Вся та история с попыткой тебя убить. Я подтолкнул к этому Кортасара. Ничего личного.

Тереза смотрела на Холдена. Несчастный и жалкий, скрючившийся на снегу. Она понимала, что должна разозлиться. Когда-то она злилась всегда и на всех. Она вызывала гнев, но он не пришёл. И Холдена ей было только жаль.

Холден неправильно понял её молчание. Он продолжил говорить:

— Я не собирался причинять тебе вред. Я хотел вбить клин между Кортасаром и твоим отцом. Вот и всё. Это было возможно только через тебя. Все видели, как сильно отец тебя любит.

— Разве?

Холден кивнул в ответ. Медленно, словно уже застывал.

— Я знал одну женщину. Когда-то давно. Она говорила: «Никогда не суди о людях по словам. Суди по делам».

— А сама-то говорила.

— Да, забавно. Но я наблюдал и за тем, что и как она делала. Как умела понравиться людям. Как могла вызвать страх. Я не слишком преуспел по части второго, а вот в первом — вполне.

— Благодаря ей?

— Отчасти. Я наблюдал, как отец вёл себя с тобой. Как он с тобой обращался. И я этим воспользовался. Мне очень жаль.

— Неужели?

— Я не раскаиваюсь, — ответил он. — Просто сожалею.

— Сожалеешь так, что проделал бы всё это снова?

— Попытался бы провернуть немного быстрее, но да. Мне жаль, но это был лучший выход.

Тереза опять подняла взгляд на небо. Снег кружился и падал сверху. У неё уже начали гореть пальцы на руках и ногах. А корабля так и не было.

— Всё нормально, — сказала она. — Я же знала, что ты наш враг. Ты и поступал как враг. Гораздо хуже, когда так поступают друзья.

— Это да, — согласился Холден. И добавил: — Идёт машина.

Теперь она тоже слышала. Гул электромотора машины службы охраны. Снег глушит звук, и они, наверное, ближе, чем кажется. Она оглянулась в поисках места, где можно спрятаться, но снег её выдаст, куда ни беги, а Холден больше идти не мог.

— Не волнуйся, — сказала она. — Я с этим справлюсь.

В следующее мгновение Холден поднялся на ноги, и Ондатра озабоченно на него посмотрела. Выражение морды говорило: «Ты бы лучше сидел. Неважно выглядишь». Холден почесал собаку за ушами.

Теперь слышны были и голоса. Два точно. Возможно, трое. Внизу, на дороге, ведущей к Дому правительства, заплясал свет. Лучи фар быстро продвигались по снегу. Голоса выкрикивали её имя. Кар вырулил на площадку и остановился. В нем ехали трое. Два в форме, такой же, как та, которую украл Холден. Третьим был полковник Ильич.

Он выскочил из машины, направил на Холдена пистолет.

— Подними руки! Быстро!

— Сейчас, — Холден продел руки в рукава и поднял. — Я не вооружён.

— Тереза, иди в машину.

— Идите сами в свою машину, — сказала Тереза. — Я никуда не поеду.

Ильич растерянно глядел на неё. Тереза видела, что он начинает понимать ситуацию, и смущение сменяется гневом.

— Немедленно марш в машину.

— Не то вы меня пристрелите?

Охранники испуганно переглянулись, а Ильич двинулся к ней. Его оружие оставалось направленным на Холдена, но взгляд обратился к Терезе.

— Нет, я тебя не пристрелю. Но я приставлю к тебе охрану, до самого конца твоей жизни.

— Вы больше мной не командуете! — выкрикнула Тереза.

Ильич рассмеялся.

— Конечно, командую. Это в полном смысле слова моя основная обязанность. Проследить, чтобы девочка ела. Чтобы спала. Обучать её. Подготовить её к жизни в обществе. Я и есть твоя чёртова мамочка, и я приказываю — немедля тащи свою грязную, эгоистичную, самовлюблённую задницу в эту проклятую машину!

— Я не пойду, — Тереза скрестила руки на груди.

Похоже, Ильич растерялся. На миг Терезе показалось, что она победила.

— Пойдёшь, — сказал он. — Иначе я пристрелю собаку.

Он опустил пистолет чуть ниже. Весь мир словно перевернулся. Тереза всё по-прежнему слышала, но как будто издали. Она ждала, что вот-вот раздастся выстрел. Она не сможет этого остановить. «Не надо, я пойду с вами», — рвались из горла слова, но Тереза словно застыла. Горло больше не подчинялось ей, как и ноги. Ильич повернул голову на сантиметр в сторону, потом в другую. Он развернулся, целясь в Ондатру. Грянул выстрел, но не из его оружия.