Глава двадцать четвёртая

Бар оказался хуже, чем просто паршивым. Паршивый имеет лицо. Это место было безликим. Поддельный камень напоминал о разрисованных граффити тоннелях Цереры или Паллады и мог показаться стильным — пока не заметишь, что паттерн рисунка повторяется каждую пару метров. Подделка под субкультуру, сляпанная корпоративным дизайнером.

Еда была неплохая. Искусственно выращенные рёбрышки в горячем маринаде, не переваренный в кашу растительный киббл. Пиво приличное, хоть немного и слишком игристое на её вкус. Экран на задней стене обычно показывал лучшие моменты футбольных матчей со всей системы. Сейчас там шла лента новостей. И хотя чаще всего экран оставался фоном для разговоров и выпивки, сегодня все на него смотрели.

«Это событие — копия того, когда «Буре» пришлось применять генератор магнитных полей против сил сепаратистов на станции «Паллада», — вещала с экрана бледнокожая женщина с длинными тёмными волосами и серьёзным выражением лица. Бобби решила, что передача с Луны, но с таким же успехом она могла быть с Марса или Цереры. Теперь все они выглядят одинаково. — Но в то время как предыдущие события имели очевидную причину и ограничивались системой Сол, корабли, совершившие транзит в Сол после сообщения об этом событии, передают, что это гораздо более масштабное явление, возможно, затронувшее все системы. Потеря станции Медина и «Тайфуна» наряду с гражданскими кораблями в пространстве колец, предположительно, связаны с этим, однако официальными отчётами это пока не подтверждено».

Каспар издал сдавленный звук, что-то среднее между кашлем и фырканьем. Джиллиан, сидевшая напротив него, вопросительно вздёрнула подбородок.

— Более критична, чем обычно бывают их ручные журналисты, — пояснил Каспар.

— А всё равно заметно, что за неё шевелит губами рука цензора, торчащая из её задницы, — ответила Джиллиан. — Если бы у нас была свободная пресса, они бы рвали жопы этим ублюдкам по восемь штук в час, пока не добились бы объяснения.

На экране рядом с темноволосой ведущей появился пожилой человек в рубашке без воротника. Он растерянно улыбался, словно камера на него нападает. Бегущая строка идентифицировала его личность и полномочия, но экран висел слишком далеко, а шрифт был чересчур мелкий, чтобы Бобби могла разобрать — она различила только имя Роберт. Она подалась вперёд, стараясь расслышать получше.

— Профессор, что вы можете сказать нам об этих событиях? — спросила ведущая.

— Хм, да. Да. Во-первых, конечно то, что использование множественного числа здесь ошибочно, понимаете? События — это множество. А то, что мы наблюдаем, лучше рассматривать как единственное, но выходящее за рамки локального событие. Что соответствует всему, известному нам о... Мне не хотелось бы говорить «инопланетная жизнь». Слишком самонадеянно. Назовём это предыдущими обитателями и их противниками, — улыбка старика, довольного собственной шуткой, стала чуть теплее и шире.

Бобби поблагодарила добрых ангелов за то, что не он читал ей курс в университете.

Джиллиан усмехнулась.

— Они всего-то и потеряли, что линкор, центр контроля трафика кольца врат, дофига кораблей и пару чёртовых врат — и они ещё хотят говорить о локальных пределах? — она ткнула в сторону экрана белой костью, которая совсем недавно была обёрнута мясом рёбрышек. — Эти люди — идиоты.

Каспар пожал плечами.

— Мы вот только что потеряли координацию с подпольем через Медину и устраиваем барбекю с пивом.

— Мы тоже идиоты, — сказала Джиллиан.

— Ты уж точно, — ответил Каспар, но улыбнулся.

Известие, что врата Сола закрыты для переходов до дальнейших уведомлений, не радовало никого. Никто из её команды не говорил этого вслух, да и незачем. Без кораблей, входящих и выходящих из системы, игра в напёрстки невозможна. Они ещё могли бы бежать. Украдкой покинуть Каллисто, подыскать корабль Транспортного профсоюза и укрыться на нём.

Но даже если удастся, этот корабль никуда не пойдёт, пока не снят карантин. Нет надежды ускользнуть в другую систему, спрятаться на каком-нибудь необжитом спутнике до тех пор, пока не будет забыто неудачное нападение в системе Сол. Вместо этого они пытаются скрыться от тигра, не покидая его клетки.

Потом дела пошли ещё хуже.

Бобби спала, когда это случилось. Отдохнуть хоть немного становилось всё тяжелее. Она плелась на свою койку в комнатке, которая когда-то была складским офисом, вырубала свет — и мысли начинали метаться по планам побега, захвата или насилия, пробиваясь через все стечения обстоятельств, какие только можно вообразить.

Она считала удачей, если удавалось поспать хоть пять полных часов за цикл, поэтому, проснувшись заторможенной и ничего не соображающей, решила, что усталость её окончательно доконала. До тех пор, пока не звякнул ручной терминал, давая знать, что все, от её команды до службы спасения на Каллисто и главных новостных лент Сола стараются привлечь внимание Бобби. Она поняла: случилось что-то серьёзное.

— Важно понимать, — продолжал старик, пялясь в камеру как всеобщий добренький дядюшка, — что, хотя эти инциденты весьма огорчительны и стали причиной ряда несчастных случаев, когда люди оказывались в центре произошедшего, сами по себе они не представляют реальной угрозы.

— Вы можете пояснить? — спросила ведущая.

— За прошедший период не проявилось никакого долговременного эффекта. В самом деле, никаких признаков, разве что некоторое неудобство. Разумеется, важно помнить, что подобное может случиться, по крайней мере до тех пор, пока Директорат по науке не разберётся в причинах и... эмм... не возьмёт их под контроль. До тех пор всем следует убедиться в отказоустойчивости наших средств передвижения и оборудования. Но ведь это в любом случае хороший совет, согласны?

Каспар хриплым голосом передразнил старика:

— И не переживайте из-за того, что это уничтожило корабли и врата. О нет, не надо. Не волнуйтесь об этом, милые детки.

— Где Алекс? — спросила Бобби.

— Когда я последний раз его видела, направлялся домой, — ответила Джиллиан.

«Домой» означало на «Близкий шторм». Окно для побега скоро появится. Возможно, поэтому он пошёл на корабль. А может, потому что избегает её. Во время последнего разговора Бобби давила на него сильнее, чем обычно, а она знала, что Алекс всегда старается уходить от конфликтов. Она никогда не говорила этого вслух, но всегда хотела, чтобы Амос или Наоми до сих пор были с ними. Или даже Холден. Она всегда побаивалась нечаянно ранить Алекса.

— Я ухожу, — сказала она, покидая и этот паршивый бар, и лаконийскую пропаганду.

А вся компания осталась приканчивать своё пиво и сплетни. Они понимали, что Бобби не нужно их общество.

Она шла через общие коридоры станции, глубоко засунув руки в карманы, опустив взгляд. С её габаритами и привитым с самого детства навыком контроля занимаемого пространства ей было непросто стараться выглядеть незаметной.

Но это важно. Они и так уже пробыли на Каллисто дольше, чем хотелось бы, и Бобби видела, что экипаж уже начал к этому привыкать. У них появлялись любимые мерзкие бары, бордели, парикмахерские, кофейни и салоны игровых автоматов. Адаптироваться — это, в общем, нормально. Нормально устраивать свою жизнь там, где ты оказался. Однако это для них опасно, ведь так ты становишься заметным, а быть чересчур заметным для них означает тюрьму, загон или могилу.

На повороте она с помощью ручного терминала разблокировала служебный проход и нырнула в лабиринты верфи. Путь через плохо отапливаемые коридоры к старому логову контрабандистов АВП был долгий. Шаги Бобби отдавались эхом вместе с неравномерными звуками капель конденсата и гулом регенераторов. Стены украшали старые граффити, большая часть надписей — на астерском арго или в кодах. То немногое, что она могла разобрать, были недобрые пожелания в адрес ООН и Марса. Теперь та прошлая ненависть смотрелась странно. Вражда из прошлого казалась теперь доброй стариной. Лучше уж старый враг, чем Лакония.

Что я сделала в этой жизни? И после того как уйду, останется ли вселенная лучше, чем была до меня?

В юности Бобби думала, что понимает, чего ждать от будущего. Улучшений. Прогресса. Она собиралась служить своему народу, защищать усилия по терраформированию от злобной Земли и дикого Пояса.

С тех пор как научилась говорить, она знала, что не доживет до того, как люди будут свободно ходить по поверхности Марса, но верила, что умрёт в мире с порослью выращенного мха и сиянием магнетосферы.

Ее теперешняя жизнь, радикально отличалась от этой мечты. Была более удивительной и более разочаровывающей. И Бобби утратила чувство причастности к этому миру. У неё была своя роль, сначала на «Росинанте», теперь на «Шторме». У неё были команда и долг. Это Марс изменился и потускнел. Из метастазов родилась империя и грандиозный проект, в котором она не желала участвовать

Если Бобби продолжит заботиться о здоровье и тренироваться, у неё есть ещё несколько десятилетий. Вселенная, в которой она умрёт, может быть, станет лучше той, где она живёт сейчас, но в такое время непросто верить, что лучше той, в которой она родилась. Слишком много потеряно, а уцелевшее изменилось так, что уже за пределами понимания.

Ручной терминал звякнул. Сообщение от Джиллиан, до сих пор остававшейся в баре. Бобби посмотрела с сомнением. Джиллиан — умная женщина и хороший боец. Ещё пара десятилетий, и она, возможно, придёт к тому, чтобы строить свою команду вместо того, чтобы разрушать. В нынешнем настроении Бобби была не уверена, что хочет выслушивать Джиллиан. Но она капитан, а Джиллиан — её старший помощник. Она открыла соединение. Запись имела тег: «Думаю, ты захочешь это увидеть». Бобби запустила воспроизведение.