— Мне жаль это слышать, — ответил Холден. — Надеюсь, она выздоравливает.

Он не стал спрашивать, что случилось. Не стал выпытывать информацию. Нужно пускать это на самотёк. С тактической точки зрения, всё, что сверх — ошибка.

— Ну, ничего, — сказал он. — Может, я и не тот, от кого бы ты хотела это услышать, но что с того? Всё будет хорошо.

Глаза девочки распахнулись шире, потом взгляд стал жёстким. Это заняло не больше секунды.

— Не знаю, о чём это вы, — она отвернулась и пошла прочь, похлопав себя по бедру, чтобы подозвать собаку. Лабрадор переводил взгляд с неё на Холдена, в карих глазах светилась досада. Надежда на сосиску против недовольства хозяйки.

— Беги, — Холден кивнул вслед уходящей Терезе.

Собака дружелюбно тявкнула и поскакала за ней.

Холден попытался вернуться к недочитанной книге, но мысли разбегались. Он ждал почти час, потом убрал терминал и пошёл. Подул прохладный ветер. Холден подумал было вернуться за курткой в свою камеру, но решил, что не стоит. Иногда можно и потерпеть маленькое неудобство. Вместо этого он свернул к мавзолею.

В том углу, где камень встречался с почвой, покоились гирлянды цветов. Красные, белые и ярко-лиловые. Некоторые — из местных, лаконийских растений, другие — продукт гидропоники. Их будут менять на свежие, пока не придёт приказ прекратить. Если власти об этом забудут, на могиле Авасаралы свежие цветы будут вечно.

Сама она, вырезанная из камня, смотрела сверху на Холдена. Выглядела довольной, хотя может быть, это просто воображение. Как будто теперь, когда она умерла и больше не несёт ответственности за исправление масштабного, таинственного и грязного шоу под названием «история человечества», она наконец-то поняла, в чем шутка. Он смотрел на неё, вспоминая голос и жесты. И глаза Авасаралы, живые и умные, и безжалостные, как у ворона.

— Что же тут происходит? — тихонько спросил он у Авасаралы. — Что всё это значит?

Неважно, что его слушают. Без контекста, без его мыслей, слова ничего не стоят.

Тереза расстроена. Дом правительства вибрирует от тревоги. Кортасар, властный, самовлюблённый, увлечённый протомолекулой Кортасар безмятежно счастлив. С другой стороны — странная потеря временОго промежутка и сознания, как минимум в системе Лаконии, а может быть, и за ней. Возвращение Элви Окойе — история для прикрытия присутствия Кортасара в Доме правительства. Он нужен там, он счастлив там быть, и кто-то хочет скрыть почему.

Учитывая всё это — что-то случилось с Дуарте.

Если так, значит, руки у Кортасара развязаны, и значит, его планы подвергнуть вивисекции и убить дочь Дуарте теперь могут набирать обороты. Кроме того, Элви Окойе вернулась из миссии в других системах, значит, планы Холдена могли тоже продвигаться быстрее. Теперь это гонка, и есть сильное подозрение, что он отстаёт. Досадно. Он надеялся, что будет иметь больше времени.

«Не будь мелкой плаксивой сучкой, — произнесла в его воображении Авасарала. — Надежда в одной руке, а дерьмо в другой. Посмотрим, которая первой наполнится. Давай, поднажми».

Сначала он рассмеялся, потом вздохнул.

— Что ж, справедливо, — сказал Холден покойнице. На этот раз она не ответила. Джеймс развернулся и пошёл назад, к зданиям. По воздуху уже пробежала первая прохлада, ветерок шевелил местное подобие травы. К ночи точно будет гроза. А может, и снег. Снег везде одинаков.

Ему нужно выбрать следующий шаг. Возможно, Элви. Или Фаиз, её муж. Он всегда нравился Холдену. Может, Тереза. А может, пора подбираться к Дуарте, если, конечно, уже не поздно. Вот если бы побольше времени...

Беда любого «тысячелетнего Рейха» – он вспыхивает и угасает как светлячок.