Серо-белое низкое небо, пушистый непримятый снег на земле, крупные снежные хлопья в воздухе.

Тихо.

Мягко.

Пышно.

Бело.

На ветвях — везде белая оторочка. Ветви елей в пушистых и слипшихся шапках.

Ветви молоденьких сосенок так забило, что из снежных валиков смешно торчат только кончики зеленых иголок.

Липкий снег даже вдоль стволов сосен с юго-восточной стороны.

Весь мир опушен белым. Так свежо и чисто, что после прогулки во рту вкус ключевой воды…

Тот же свежий и пасмурный радостный день.

Та же опока, оторочка всюду на ветвях, на стволах, на заборах.

Необмятое первозимье: еще не принастило пышный снег. Те дни, когда от пороши до наста вольготно зайцам.

И все тот же вкус ключевой воды на губах, во рту, кажется, в самой крови.

…Хорошо.

Снегу много, но нет той пышности — повлажнел, потяжелел. Опокой сваливается с ветвей большими влажными комьями, лишь кое-где остается, как клочья ваты. Тепло — 0 — 1°, а на стволах по всей длине от корня до верхушки узкие белые полосы с юго-западной стороны. Липкий снег плотно набился в надкорья и держится.

В этот день подружились зима и осень — взялись за руки. Тихо шагают рядком.

Совсем осенняя мелкая редкая мжичка в воздухе, осенняя влага, а на земле нетающий снег…

То вдруг засеверит, и посыплются крупные липкие густые хлопья, и весь мир виден сквозь густую белую сетку.

Тонкая, тонкая грань меж зимой и осенью.

В полдень особенно густо повалили крупные хлопья, особенно загустела белая сетка. Но снега на деревьях, заборах не прибавилось — он был снегом в воздухе и таял у земли. На перилах балкона, на подоконниках, на иглах сосен свисали крупные капли, крупно капало с крыш, разбрызгиваясь, как в ливень, и вскоре полуснегопад-полудождь превратился в обыкновенный дождик, и уже не белая, а серая сетка занавесила лес.