Ади-Басс звеня золотыми бралетами и воинственно бряцая оружием вошел к пленникам точно угадав нужный момент.

«Наверняка прятался за коврами — с неприязнью окинул взглядом ладную фигуру капитана сердитый Конан — Подглядывал и вынюхивал, как у них тут принято.»

Конан и Рахмат выжидающе молчали, держа руки на рукояти оружия.

— Господа — голос капитана Копьеносцев был сладок, точно патока — Я вижу, что с нашей последней встречи с вами произошли некоторые перемены. Вы больше не нищие оборванцы, голодные и вонючие и слегка напоминаете приличных людей. Хотя нет — возразил он сам себе — Даже теперь вы все равно похожи на головорезов и наемных убийц, которыми вы, без сомнения и являетесь на самом деле.

— Спасибо на добром слове — пошутил недоверчивый туранец, не в силах выбросить из головы недавние намеки кшатрия на котел с кипящим маслом — Вино и девочки, конечно здорово, но за что подобная честь двум неудачливым грабителям? Что дальше? Нужно кому-то перерезать горло или переломать кости? Конан на то мастак и сделает доброе дело во имя Асуры!

Конан выпучил глаза и выразительно сжал кулаки, намереваясь вразумить не в меру болтливого приятеля.

— Глотку? — рассеянно перепросил капитан — Ах, да, дальше вас ждет встреча с самой раджассой. Милостливая госпожа изволила выразить желание видеть синеглазого громилу из неизвестных северных стран. Вместе с ним может прийти и этот недомерок — Ади-Басс пренебрежительно задрал подбородок, возвышаясь над щуплым туранцем — Прошу поспешить. Раджасса Марджена и Верховный дайом Вайомидис не те люди, что легко прощают обиды и уж точно не те, кто способен позабыть о них.

— Ведь мы тебе не очень-то нравимся, офицеришка? — прищурился Конан, демонстративно поглаживая шершавую рукоять своего большого меча.

— Совсем не нравитесь — спокойно подтвердил кшатрий, следя за северянином жестокими глазами убийцы — В другое время и в другом месте я бы… — и он ускорил шаг, прервав себя на полуслове.

Конан и Рахмат отправились следо за кшатрием, утешая себя мыслью о том, что у них есть оружие и так просто они не сдадутся.

Они неспешно шествовали по роскошным галереям дворца, поднимались по широким алебастровым лестницам, топтали ногами мягкие иранистанские ковры. Рахмат, без устали восхищался изысканным убранством комнат, богатством, выставленным напоказ в обширных залах, не забывая по- хозяйски определять ценность особо приглянувшихся вещей, все еще надеясь чем-нибудь да разжиться.

Его руки так и чесались, и он с трудом сдерживал себя от того, чтобы не стянуть какую-нибудь дорогую безделушку.

Киммериец, между тем, был заинтригован загадочным поведением Ади-Басса. С одной стороны, рассуждал варвар, к ним безусловно относились, как к опасным негодяям — вон какая стража сопровождала их на встречу с раджассой.

«Мы, пока даже никого не убили — размышлял Конан, любовно поглаживая рукоять верного мече — Если, конечно, не считать ту дарфарскую обезьяну в вонючем подземелье»

Конан зловеще усмехнулся, представив, как приятно было бы пустить кровь напыщенному павлину — капитану пресловутых Копьеносцев. С него мигом бы слетел самодовольный вид, если бы шея скривилась немного под другим углом.

Однако, две злобные зверюги на поводках у шествующих на некотором удалении охранниц, не спускавших настороженных глаз с пленников и готовых в любое мгновение впиться им прямо в глотки, мешали воплощению в жизнь столь прекрасного плана северянина.

«С одной я бы еще справился — размышлял Конан, пялясь в шелковую спину важного кшатрия и не подозревающего о кровожадных намерениях пленника — и не таких зверушек давил, словно блох. Но две, это не то, что одна, да еще лупоглазые, темнокожие фурии с копьями, да луками. Луки и стрелы, будь они прокляты! Амазонки разят без промаха, а здесь тесно, не развернуться. Стрелами утыкают, и маму позвать не успеешь!»

И на мгновение расслабившись, Конан представил, как хрустнет шея гонористого шелкопера, как побелеет от страха его красивое лицо, как рот распахнется в безмолвном крике.

Но, подобные мысли, тут же, покинули киммерийца, едва лишь он взглянул на хмурые, сосредоточенные лица воительниц. Они были начеку.

Все принятые ими меры предосторожности говорили о том, что любая попытка побега обречена и закончится, может лишь смертью или серьезными ранениями.

С другой стороны, к пленникам не проявляли особой враждебности, разве что в самом начале, когда засунули в вонючую, душную темницу в подземелье дворца, зато потом с ними обращались весьма достойно, как и принято на Востоке поступать с дорогими гостями — их помыли, накормили, порадовали хорошей музыкой, утолили желания налив лучшего вина и прислав красивых и услужливых наложниц из пардханы самого магараджи.

«Над всем этим следует хорошо поразмыслить» — решил Конан, следуя за капитаном. Судя по всему, раджасса сейчас находится в затруднительном положении, да и само княжество переживает не лучшие дни. Ничего, ничего — хмуро улыбнулся киммериец своим тайным мыслям — кажется мы сумеем не только уберечь свои головы от виселицы, но, кто знает, клянусь рогами Нергала, может черная жемчужина еще принесет нам удачу. Не смогли украсть, так может, сумеем заслужить в качестве награды!»

Краем глаза варвар успел приметить, как быстро и ловко туранец стянул небольшую нефритовую статуэтку. Запрятав добычу, он облегченно вздохнул, но, наткнувшись на неодобрительный взгляд Конана, нахмурился и выругался себе под нос.

Никто кроме варвара, к счастью, не заметил проделок пронырливого аграпурца.

Утомительные блуждания по дворцу вскоре закончились. Недружелюбные кешанки с рычащими леопардами удалились чинным шагом, продолжая обход длинных коридоров,а. Ади-Басс и его спутники остановились перед широкими позолоченными воротами на створках которых была изображена уже знакомая им птица Келеванка — родовой знак магараджей Вайнджара.

Капитан оставил своих подопечных и с важным видом скользнул во внутренний дворик, чуть приоткрыв створку ворот.

Через несколько мгновений, перед иноземцами возник, почтительно согнутый прислужник, в богато украшенной золотой вышивкой одежде и жестом пригласил Конана и Рахмата войти.

Келеванка приветливо взмахнула радужными крыльями, ворота широко распахнулись, и глазам двух искателей приключений предстал сад неописуемой красоты.

Все виды пышной тропической растительности были собраны в этом саду. Яркие головки цветов пестрели в мягкой зелени травы, мясистые папоротники ласкали взгляд узорчатыми листьями и удивляли своим разнообразием. С деревьев свисали лианы, покрытые соцветиями мелких цветов, от которых шел легкий запах нагретой солнцем пыльцы.

В траве повсюду кишела жизнь — порхали огромные, больше ладони, бабочки, трещали цыкады, стремительно проносились стрекозы.

Немного поодаль мерцала сверкающая гладь рукотворного озерка, по которому бродили величавые розовые и черные фламинго. Белоснежные хохлатые цапли тыкались клювами в поросший травой берег, закусывая проворными лягушками, важные аисты шумно отряхивались под резкие крики толстоклювых туканов. Там и тут выглядывали пестрые головки мелких птах, почти ручных, доверчиво тянущихся к людям в надежде получить лакомый кусочек. Без умолку, орали, огромные, в половину человеческого роста попугаи, с громким шумом мелькавшие среди ветвей..

Посреди этого чудесного сада, наполненного свежестью и медовым ароматом цветов, в ажурной беседке из коринфского розового мрамора, среди своих приближенных, на широкой каменной скамье возлежала раджасса, затерявшись в ворохе шелковых покрывал и пуховых подушек.

Марджена., прекрасная повелительница Лунного дворца и княжества Вейнджан, своими черными бархатными глазами, загадочными и слегка утомленными, она доброжелательно взирала на двух иноземцев, имевших наглость накануне напугать ее до полусмерти.

Женщина была по — гаремному, легко одета — тонкая газовая кофточка, оставляющая почти полностью обнаженными нежные груди восточной красавицы, шелковые шаровары, точно серебристый туман окутывающие ее стройные ноги. Сквозь прозрачный газ, практически ничего не скрывавший от жадных глаз пришельцев просматривались все женские прелести, способные воспламенить любого мужчину.

Она, ничуть не стесняясь своей полуприкрытой наготы, легким движением руки отпустила слуг и охрану, давая понять всем присутствующим, что беседа будет тайной.

В глазах раджассы играли сполохи солнечного света, она торопила приближенных громкими хлопками нежных ладошек.

Девушки-кешанки, почтительно поклонившись, удалились, но, прежде они отпустили с поводков своих гепардов и гибкие, золотые звери покорно улеглись у ног Марджены, резвясь и ласкаясь, словно обычные домашние кошки. Раджасса тянула к ним руки и что-то ласково шептала прямо в усатые морды, почесывая грозных хищников за ушами и легонько похлопывая по спине.

Больше всего на свете Конану хотелось остаться наедине с этой необычной женщиной и, опустив ее на зеленый мох, ласкать до тех пор, пока бледность ее щек не сменится румянцем экстаза, а тихая печаль в уголках чудесных глаз не превратится в жаркий пожар страсти. Ему захотелось услышать стоны и мольбу из этих красных, чуственных губ, созданных для поцелуев и покрыть ее стройное тело горячей росой, выпадающей после любовных объятий.

Киммериец почуствовал горячий жар внизу живота и крепче ухватил рукоять верного меча, точно прячась за честной сталью от внезапного наваждения.

Отведя взгляд в сторону варвар заметил, что его товарищ, переминаясь с ноги на ногу, что-то шепчет себе под нос, точно читая молитву.