Блондин прижал бедра к бедрам Кингсли и прохрипел два слова:
- Уничтожь меня.
Глава 3
Кингсли открыл дверь в свою комнату, взял парня за воротник его жакета и толкнул внутрь.
Блондин стоял в центре спальни. Да, спальни. В комнате не было ничего кроме кровати. Кингсли даже не удосужился купить стул. Зачем занимать место на полу? Сама кровать была черной - черные простыни, металлический каркас. Свет из зарешеченного и затертого окна отбрасывал желтые квадраты на простыни и пол.
- Могу я задать странный вопрос? - спросил блондин и повернулся к Кингсли.
- Задавай.
- Не могу распознать твой акцент. Откуда ты?
Кингсли улыбнулся.
- Не из Техаса.
Он схватил парня за горло и заставил опуститься на пол, ударив его один раз, сильно. Достаточно сильно, чтобы блондин ахнул, но недостаточно, чтобы остался след.
- Сопротивляйся, если хочешь, - сказал Кинг, снял с парня жакет и отбросил его в сторону. - Ты проиграешь. Но попытаться можешь.
Юноша уже сопротивлялся, пока Кингсли снимал с него рубашку, обнажая спину.
Кинг взял бамбуковую трость, которую хранил под кроватью.
- Я собираюсь пороть тебя тростью.
- Будет больно?
- Да, адски.
Парень задрожал, но не отказался, поэтому Кингсли принял это за согласие.
Один, два, пять раз он ударил парня по спине, каждый последующий был больнее предыдущего. Блондин не кричал, только тихо рычал от боли. Проезжающая машина на мгновение осветила комнату, и Кингсли увидел ярко-красные рубцы, которые уже появились на бледной и безупречной плоти парня.
- Умоляй о пощаде, если хочешь, чтобы я остановился, - произнес Кинг, зарываясь пальцами в светлые волосы парня на затылке и заставляя его прижаться лицом к голому деревянному полу.
- Не останавливайся. - Голос парня был полон желания и отчаяния.
Кинг полностью раздел парня, прежде чем снова ударить его тростью по передней стороне бедер, по спине, опускаясь от плеч до колен и снова поднимаясь вверх. Пока что парень не протестовал, не просил о пощаде и ни разу не просил его остановиться. Он лежал на полу в позе эмбриона. Кинг встал, поддел ногой за плечо и перевернул юношу на избитую спину, из-за чего тот поморщился и изогнул спину, когда его раненая кожа соприкоснулась с полом.
- Потрогай себя, - приказал Кингсли. - Я хочу посмотреть.
Блондин обхватил ладонью свою эрекцию и провел вверх.
- Продолжай. - Кингсли наблюдал, как блондин ласкал себя правой рукой. Он знал, как тому было больно, каждое движение раздирало свежие раны на его спине. И все же, несмотря на агонию, у парня был стояк. Жидкость сочилась из головки члена на живот. Кингсли страстно желал ее слизать. - Больно? По всему телу?
- Больно, - прошептал он.
- Хорошо. - Кингсли подошел к кровати и достал тюбик смазки из-под подушки. Лучше сделать это на твердом, безжалостном полу, чем на кровати. На кровати он спал, в кровати он был более уязвимым. Сегодня ему не хотелось быть уязвимым.
Кинг опустился на колени между ног парня, шире раскрывая его бедра. Он впился пальцами в рубцы на ногах блондина. Когда громкость его стонов стала нарастать, Кингсли обхватил губами его член и глубоко всосал. Удовольствие и боль, удовольствие и боль. Сегодня для этого парня он соединит их воедино, и больше никогда тот не ощутит одно без другого, не будет желать одно без другого. Позже блондин или будет ненавидеть его, или поблагодарит, Кингсли плевать, что тот выберет. Но одно он знал наверняка, этот красивый светловолосый подросток никогда его не забудет.
Пока сосал, Кингсли обмазал пальцы смазкой и проник в анус блондина. Парень застонал, но ничего не сказал. Кингсли пронзал и изучал его изнутри, рычание дискомфорта превратилось в стоны удовольствия. Кингсли раскрывал его, облизывал и массировал каждый дюйм.
- Я кончаю, - предупредил парень между тяжелыми вдохами.
- Кончай. - Кингсли глубоко вобрал его и ощутил солоноватый вкус на языке. Он хотел проглотить, но не хотел, чтобы парень думал, что это встреча значит для него больше, чем было на самом деле, поэтому выплюнул все на пол, перевернул парня на живот, провел ладонью по своей твердой длине и без жалости погрузился в него.
Юноша закричал, его руки царапали пол.
- Прими, - приказал Кингсли. - Прими все. Не сопротивляйся.
- Хорошо. - Покачал парень головой. – Я этого хочу.
Кингсли снова толкнулся. Парень был узким, как кулак, и Кингу потребовалось все его с трудом завоеванное самообладание, чтобы не излиться в него в ту же секунду. Последнее время он был только с женщинами. Почти забыл, как приятно трахать юношу, особенно такого уникального и милого, длинноногого с идеальными светлыми золотистыми волосами, и одновременно испуганного, и бесстрашного.
Закрыв глаза, Кингсли приподнялся и обрушился на него. Парень застонал под ним.
- Пожалуйста, - сказал тот.
- Пожалуйста, что? - спросил Кингсли.
- Пожалуйста, позволь прикоснуться к тебе.
Кингсли расстегнул свою рубашку, все еще находясь глубоко в парне. Он покинул его тело, перевернул его на спину. Схватил руки парня и прижал их к своей груди.
- У тебя шрамы, - заметил он, скользя ладонями по обнаженному торсу Кингсли.
- Я - это сплошные шрамы.
Блондин прижал ладони к животу Кингсли и скользил по мышцам.
- У тебя потрясающее тело, - выдохнул парень, снимая с плеч рубашку Кингсли. - Я не могу перестать...
Его руки блуждали по обнаженной коже Кингсли, его плечам, его бицепсам, его шрамированной груди и животу. Когда блондин попытался прикоснуться к его волосам, Кингсли сжал оба запястья и пригвоздил их к полу.
Кинг глубоко проник и продолжал проникать. Достаточно любезностей. Ему не стоило позволять парню прикасаться к нему вот так. Но прошло слишком много времени с тех пор, как он трахал кого-то, не связав, забыл, каково ощущать прикосновения во время секса.
Давление увеличилось в животе и бедрах Кингсли. Он снова и снова вколачивался в парня, который поднял колени к груди, еще больше принимая его. Секс превратился в бездумную возню, пока Кингсли вонзался в него быстрыми и жесткими толчками. Неважно, сколько он давал, парень просил о большем. Когда Кингсли больше не мог сдерживаться ни секунды, он вышел, перевернул на живот юношу и кончил на спину, покрытую красными рубцами.
Наконец, комната замерла, и Кингсли замер, и блондин на полу тоже замер. Кинг вытер сперму с изодранной спины блондина.
Под его рукой парень задрожал и содрогнулся. Соль в ранах должно быть причиняла боль больше, чем что-либо еще.
- Ты хорошо справился, - похвалил Кинг и услышал, как другой голос однажды сказал ему те же самые слова.
Кингсли встал, очистил себя и поправил одежду. Словно каждое движение вызывало агонию, парень медленно сел. Он посмотрел на свое тело, свои рубцы, затем снова посмотрел на Кинга. Его губы были приоткрыты, глаза широко распахнуты. Он скрестил руки на животе и притянул ноги к груди.
- За этой дверью душ. - Кингсли поднял рубашку парня и передал ему. - Можешь помыться. Если хочешь, можешь остаться на ночь. Эти рубцы превратятся в синяки. Оставайся в одежде, пока они не пройдут.
- Ты уходишь?
- Да.
- Ты не можешь остаться? Ненадолго? Мы не... Мы можем поговорить.
- Я не хочу говорить, - ответил Кингсли.
Парень поднялся на ноги и натянул джинсы. Он сел на кровать и, дольше чем требовалось, застегивал рубашку. Кинг завершил приводить себя в подарок. Он примет душ, как только вернется в особняк. Сейчас не стоит отвлекаться. Все, чего он хотел, это напиться до беспамятства и спать, пока не воскреснет. Как обычно.
- Ты молод, - сказал Кингсли. - Быстро восстановишься. - Он говорил не о рубцах.
Француз улыбнулся напоследок парню, отвернулся и направился к двери.
- Меня зовут Джастин, - крикнут вслед юноша.
Кинг развернулся и посмотрел на него. Пробивающийся сквозь окно свет падал на лицо парня, словно белая маска.
- С парнем я был всего один раз. Все было совсем не так. Я даже не кончил. Если мои родители узнают, что я гей, они от меня отрекутся. Мне просто... мне хотелось, чтобы ты знал об этом.
- Что-нибудь еще? - поинтересовался Кинг, сохраняя спокойствие, его голос был лишен эмоций.
- Ты красивый, - продолжил Джастин. - Чувствую себя глупо, говоря такое другому парню, но других слов не могу подобрать. И то, что ты сделал со мной, было именно тем, что я всегда хотел. Так что... спасибо.
- Ты благодаришь меня?
- В Техасе учат хорошим манерам.
Кингсли все еще ощущал вкус блондина на языке. Уйти. Он знал, что ему лучше уйти.
Он вытащил бумажник и вынул из него тонкую серебряную визитку с черными чернилами.
- Меня зовут Кингсли Эдж. Не совсем так, но так я называюсь, когда спрашивают. Я француз. Этот акцент ты слышишь. И если твоя семья отречется от тебя, а ты прав, они могут, возвращайся в этот город и найди меня. Я могу помочь. Но это не значит, что помогу. Но могу, если буду в настроении.
Джастин взял визитку и сжал ее в кулаке.
- Почему ты выбрал меня? Единственный гей в клубе?
- Вас было трое, если я правильно посчитал.
- Тогда почему меня?
- Ты блондин, - честно ответил Кингсли. Джастин усмехнулся.
- Видимо, ты очень любишь блондинов.
- Нет. - Устало улыбнулся Кингсли. - Я их ненавижу.
Не сказав ни слова и не поцеловав на прощание, Кингсли покинул комнату и вышел из клуба на дождливые улицы Манхэттена. Ему стоило вызвать своего водителя, чтобы тот приехал за ним и отвез домой. Но после такого садизма, немного мазохизма приведет его в порядок. Дождь превратил ночной воздух в почти промозглый, и Кингсли засунул руки глубоко в карманы пальто в поисках тепла. Он шел быстро, увеличивая шаг, пока дождь поздней зимы проникал до самой кожи. Через две мили он добрался домой, в свой особняк, остановился снаружи и посмотрел вверх. После полугода обитания тут, Кинг все еще не мог поверить, что владел особняком на Манхэттене. Три этажа, четыре, если считать бассейн в подвале, черно-белый фасад, кованые балконы, остекленная оранжерея на крыше и роскошная спальня, и еще одна спальня, и еще одна спальня...