ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ
На бульваре деревья сутулятся,
И огни на кафе не горят…
Не узнать в темноте моей улицы,
Всю одетую в черный наряд.
Ночь продолжается. Мемориальный сквер. Кусты отцветшей сирени. Скамья. К ней медленно направляются А л е к с а н д р а и В а с и л и й. Он заметно старше ее, волосы седые. Накрапывает мелкий дождик.
А л е к с а н д р а. Зачем позвал?
В а с и л и й. Знала, что я приехал?
А л е к с а н д р а. Мне тетя Нюша сказала. Да ведь ты много раз бывал в Москве. И никогда не звонил. Никогда не писал…
В а с и л и й. Я мог встретиться с тобой или написать только в двух случаях. Если буду помирать или если буду свободен.
А л е к с а н д р а. Значит, помирать собрался?
В а с и л и й. Нет. Свободен.
А л е к с а н д р а. Как это свободен?
В а с и л и й. Сыновья поженились. Елизавета умерла.
А л е к с а н д р а. Я и не знала.
В а с и л и й. Полгода назад. Там, на Севере, в Енисейске…
А л е к с а н д р а. Болела?
В а с и л и й. Тяжело. Больше года.
А л е к с а н д р а. Как же ты жил это время?
В а с и л и й. Трудно.
А л е к с а н д р а. Я встречала твое имя в газетах, по телевизору видела. В программе «Время». Серьезный такой, озабоченный. На плотине стоишь, куда-то вдаль указываешь, потом по телефону разговариваешь.
В а с и л и й. А я тебя не видел. Времени не было на телевизор смотреть. Я уж сегодня приходил к тебе вечером. Дома не было.
А л е к с а н д р а. Я у Корольковой Клашки на свадьбе была. Холодно… У тебя закурить нет?
В а с и л и й. Я некурящий.
А л е к с а н д р а. Забыла.
В а с и л и й. А я не знал, что ты куришь.
А л е к с а н д р а. Давно.
В а с и л и й. Сейчас у шофера стрельну.
А л е к с а н д р а. Обойдусь. Ты шофера-то отпусти. Что он ночью на улице маячить будет. У него небось жена, дети…
В а с и л и й. Я в Интуристе на всю ночь машину взял. Думал, поехать со мной куда-нибудь захочешь.
А л е к с а н д р а. Куда поехать?
В а с и л и й. По Москве прокатиться, по нашему Замоскворечью, в аэропорт — в Домодедово или во Внуково, поужинать.
А л е к с а н д р а. Я сытая… Да и в таком виде, непричесанная. Завтра с утра на завод… Нет, Василий, никуда я не поеду с тобой.
В а с и л и й. Или в Шереметьево, в аэропорт? Там знакомые ребята летчики, в Ленинград за пятьдесят минут. Погуляем вдоль Невы, к утру доставлю тебя обратно. В семь у своего фрезера опять будешь.
А л е к с а н д р а. Заманчиво. Только нет. Не полечу никуда. Посидим тут маленько, да и по домам. Ты где остановился?
В а с и л и й. В «России». Там у меня апартаменты, люкс. Хочешь, поедем ко мне? Кофе тебе сварю?
А л е к с а н д р а. В гостиницу ночью посторонним женщинам нельзя.
В а с и л и й. Скажу, жена приехала. Мне поверят.
А л е к с а н д р а. Нет, Вася. Не поеду. Говори — что хотел сказать?
В а с и л и й. Спросить хотел. Как сын, как Шурка маленькая?
А л е к с а н д р а. Сын у меня солдат, в Казахстане службу проходит. Шура сегодня в институт провалилась. Одного балла недобрала.
В а с и л и й. Помочь надо?
А л е к с а н д р а. Чего уж там помогать. Плохо подготовилась. На будущий год пойдет.
В а с и л и й. А это… Есть у тебя кто?
А л е к с а н д р а. Кто?
В а с и л и й. Ну, женщина ты видная, еще молодая. Не может быть, чтоб у тебя друга не было.
А л е к с а н д р а. Хочешь верь, хочешь не верь, нету у меня никого.
В а с и л и й. Неужели меня ждала?
А л е к с а н д р а. И тебя не ждала. Никого не ждала. Не до вас мне было.
В а с и л и й. Завод, райсовет, общественная деятельность…
А л е к с а н д р а. Да, завод, райсовет, общественная деятельность, народный заседатель, советско-венгерская дружба, родительский комитет. Теперь вот в Моссовет выдвигают. Так вот и верчусь. Да нет, я бы на это не посмотрела, для любви всегда время найдется. Не понравился мне никто, нет такого человека. Был один, да и тот сгинул, трусом оказался, сбежал… Ты не вздумай оправдываться, Василий, говорить, что обязан был, что не мог, что я сама отказалась, как узнала… Привязан ведь ты был к Елизавете, любил ее.
В а с и л и й. Тридцать лет.
А л е к с а н д р а. Знаю. Да я ведь ни на что и не надеялась, сама воз большой везла — двое детей, это вырастить надо. А прятаться по углам, по закоулкам, от всех скрывать… Не в моей это привычке. И так год с тобой тайком от всего мира встречались. У тети Нюши.
В а с и л и й. Пойдем к ней? К тете Нюше? Она ждет, самовар поставит, я предупредил.
А л е к с а н д р а. Вот ты какой предупредительный. И к Нюше я не пойду. Я бы тебя к себе пригласила, да неудобно, Шурка спит, квартира у нас маленькая.
В а с и л и й. Шурка знает обо мне?
А л е к с а н д р а. Догадывается. Так что давай расставаться, Василий. Ты куда теперь?
В а с и л и й. В Мексику, завод там буду ставить электромеханический.
А л е к с а н д р а. Значит, с Севером распрощался?
В а с и л и й. Комбинат стоит красуется на весь край… Я ему больше не нужен.
А л е к с а н д р а. Ну, значит, счастливого пути.
В а с и л и й. Стой! (С силой.) Подожди. Выслушай. Вот здесь, в этом сквере, на этой скамейке, где вся моя жизнь проходила, детство, молодость моя, любовь моя… Стой! Ну, хорошо, знаю я, уже поздно. Мне поздно, не тебе, у тебя еще есть время, правда, не так уж много, а есть. А у меня его нет, прошло оно. Слушай, Шура, ни одного дня с тех пор, как мы расстались здесь, на этой скамейке, я не забывал тебя. Ни одного дня, ни одного часа. Где бы ни был — на стройке, в командировке, в постели с женой, в самолете, на автодрезине — видел тебя, говорил с тобой, обнимал тебя. Думал, как увижусь, как возьму за руку, как ты засмеешься… ну как ты умеешь, тихонько так… и нос сморщишь. Скажешь…
А л е к с а н д р а. Что я скажу?
В а с и л и й. Ну вот ты и явился. Я же знала, что ты явишься…
А л е к с а н д р а. Я этого не знала.
В а с и л и й. Пойдем сейчас к тете Нюше, ну хоть на полчасика, в тепле посидим, при свете, погляжу как следует на тебя.
А л е к с а н д р а. Машину отпусти. Тетя Нюша тут рядом. А до гостиницы и без машины доберешься, такси свистнешь. Уж очень ты хорошие слова знаешь, Василий…
Совсем темно.
Мне пред вами притворяться нечего,
Я не раз, не раз вам говорил:
Если б не было в Москве Замоскворечья,
Непременно я б его открыл.
У тети Нюши. Старая замоскворецкая квартира в покосившемся и обреченном на слом деревянном домике. Кровать с круглыми шарами, коврик с рогатым оленем, пузатый гардероб, круглый стол с кипящим самоваром. За столом трое: т е т я Н ю ш а, А л е к с а н д р а, В а с и л и й. Проигрыватель играет «Как за реченькой слободушка стоит…».
Т е т я Н ю ш а. Уж как я рада, дорогие гости, что вы старуху почтили. Пейте чаек с конфетами, с вареньем, пожалуйста. Годов пять ты у меня, Шурка, не была. А я ведь знала вчера, когда к тебе на прием приходила, что свидимся. Да вы не стесняйтесь, пейте еще. Только вот беда — мне к заутрене надо, нынче-то последний день успенья божьей матери, там меня подружки будут дожидаться. Так что я вас уж тут одних оставлю. А ключ от двери вы под половичок суньте. Если холодно, ты вот, Шурка, в одной кофточке, открой гардероб, там теплые вещи есть, надевай что хочешь. Какой же ты красавец стал, Василий, даром что такой важный, а не миновал меня старуху. Ну, будьте здоровые.
А л е к с а н д р а (резко). Напрасно ты, тетя Нюша, в политику играешь, нас вдвоем оставлять не надо.
Т е т я Н ю ш а. По чести тебе говорю…
А л е к с а н д р а. Ну как знаешь.
Т е т я Н ю ш а уходит. Василий и Александра вдвоем.
Останови проигрыватель. Уж очень он противно скулит.
Василий останавливает. Молчание.
Ну, вот исполнилось твое желание. Вдвоем мы. Говори. Молчишь? Тогда пой. Раньше ты хорошо пел. «Сяду я на корабль трехмачтовый…». А, Василий?
В а с и л и й. Пропал голос. Прокричал его, пропил.
А л е к с а н д р а. Никак, пить начал?
В а с и л и й. Когда умерла Елизавета — сильно. Не понравилось. Теперь опять трезвенник.
А л е к с а н д р а. И не пьет и не курит. Находка, а не мужчина.
В а с и л и й. Почему так говоришь?
А л е к с а н д р а. Как это?
В а с и л и й. Резко. Сухо. Со злобой.
А л е к с а н д р а (неожиданно прорвало ее). А ты как бы хотел? Ты что думаешь — человек на месте стоит, ничего не чувствует, ни о чем не думает? Самолет и тот падает вниз, когда останавливается в воздухе, он все время лететь должен. Полгода я ждала тебя, когда уехал, да как ждала, ни одной ночки не спала, а засну — тебя вижу. Как шальная была, заговариваться стала. Да ведь это все молчком, тайком, чтобы никто не догадался, ни дети, ни друзья… И еще год ждала, и еще год мечтала о тебе. Придет он, думаю, — не выпущу. Пусть как угодно убегает, а я не выпущу, мне он самой нужен, мой он и ничей больше….
В а с и л и й. А потом?
А л е к с а н д р а. А потом привыкать стала. Человек, он ко всему привыкает, даже к одиночеству. Да нет, мужиков много вокруг и обращали внимание и ухаживали, один даже каждый день письма писал, пока не надоело. А мне ни к чему все это. О тебе думала, тобой бредила, подушку слезами пачкала. А вот теперь пришел ты, а у меня внутри пусто, молчит все, вроде чужой дядя с улицы. Ну не плачь ты, Василий, как не стыдно, такой большой, такой седой, такой известный, тертый, через все страны света прошедший… Успокойся… До чего же вы, мужики, плакать любите. (Проводит по его волосам.) Серый, а серый? Ты на что же надеялся? Пять лет не был, приедешь, а я сразу: «Вот и ты, Василек, заждалась я тебя…» Не хочу я врать тебе, не буду врать, противно это, да и не заслужил ты. Нету у меня пока для тебя ничего. Потом, может, когда-нибудь и вернется. А пока нет ничего. Ну о чем думаешь? Ты ведь еще не такой старый, ты еще видный, на тебя женщины, верно, засматриваются. Ты еще найдешь себе. Посмотри, сколько их, и свободных и молодых, да они с радостью… Ты только, Вася, не торопись. А то ведь ошибиться не долго, тебе уже ошибаться нельзя. Ты приглядись, выбери, полюби. Да так, чтоб уж до конца дней хватило. Ведь это же прекрасно — любить, и чтоб тебя любили, и всегда вместе, и утром расставаться, а вечером опять вместе. И думать вместе, и в отпуск вместе. Ты в отпуске был?
В а с и л и й. Три года не пользовался. Вот сейчас перед поездкой месяц мне дают.
А л е к с а н д р а. Вот и поезжай — в Сочи, или в Ялту, или еще куда. Только на отпускных не женись, неверное это дело. Там они одни, а вернутся в город совсем другими обертываются. Как камушки на берегу. Когда их море облизывает, они блестят, красками играют. А возьмешь в сумку, принесешь домой — просто камни серые. Галька.