Снова комната. И снова день. И все на своих местах, как и было.

Ты рад, что путешествие окончено? Честно?

И г о р ь. Не знаю.

Ш у р а. И еще у меня к тебе просьба. Давай больше не встречаться. Тебе не надо, а мне вредно. Хочешь, на прощание скажу? Ведь это я из-за тебя на экзамене провалилась. Начинаю готовиться к экзамену, а из книги твои баки торчат. Теперь я уже это переборола. Нет, еще не совсем. Переборю. Слушай, у тебя невеста есть? Ну, женщина, любовница?

И г о р ь. Нет.

Ш у р а. Ну, подруга, приятельница?

И г о р ь. Есть.

Ш у р а. Вот и встречайся с ней: а к нам не ходи. Ко мне с билетами не подсыпайся. Ладно? Ну, ладно — не ладно, прощай! И никому о нашем путешествии не рассказывай. Эх, хочется мне с тобой поцеловаться… Не буду. Адью! О’кей! Чао!..

Темнота. Но день продолжается. Обеденный перерыв. Курилка на заводе. Клубы дыма, шум голосов, смех, огоньки сигарет.

В группе рабочих у окна, в рабочей робе, в засаленной беретке стоит, жадно курит, и заканчивает рассказ  А л е к с а н д р а.

А л е к с а н д р а. Автокарщик заболел, вот я везу вместо него к станку детали, и прямо под колеса — человек, приличный такой, в белой сорочке, с гаврилкой… Я чуть на него не наехала, сразу резко тормознула. Детали на пол, а он хоть бы что, стоит, ухмыляется, кивает. Я его, конечно, матом: что тут тебе — проспект Карла Маркса?! А он: «Я извиняюсь». А я: «Ну, раз извиняешься, собирай детали». А тут директор с парторгом идут. «Ты что, Васнецова, с ума сошла, это же новый замминистра!» Ну и хрен с ним, что он новый… А потом, когда мы с ним в Колонном зале насчет Вьетнама в президиуме встретились, он ко мне подошел, смеется… Не обиделся, передовой. В другой раз не будет шляться по цеху… Эй, Пожаров, ты меня ищешь?

Эта фраза относится к пожилому рабочему, другу Васнецовой, Л у к е  Ф е д о т ы ч у  П о ж а р о в у.

П о ж а р о в. Тебя, тебя! Дай беломорину.

А л е к с а н д р а. «Шипку» курю.

П о ж а р о в. Давай «Шипку». Англичане приехали, профсоюзники. Их директор по заводу таскает, просил тебя разыскать, они тобой лично интересуются, видели в киножурнале, теперь в натуре хотят посмотреть. Так ведь контакты.

А л е к с а н д р а. Скажешь, не нашел меня и все. Насчет Игоря-то правда?

П о ж а р о в. Прогулял вчера твой Игорь Веселов. За ним два раза в общежитие бегали, по телефону звонили. Только сегодня объявился. Пришел на проходную, а его пропуск уже аннулирован.

А л е к с а н д р а. До работы не допустили?

П о ж а р о в. Приказ начальника цеха. Да тебе, никак, жалко его, свистуна?

А л е к с а н д р а. Объяснился?

П о ж а р о в. Ничего он не говорит. Пьянствовал, и все. Завтра его еще из кандидатов вышибут. Так что ты поаккуратнее себе друзей выбирай.

А л е к с а н д р а (хохочет). Никак, ревнуешь?

П о ж а р о в. Только мне и дела, что ревновать к сопляку.

А л е к с а н д р а. Вот сейчас правильно сказал. После работы заходи ко мне, Лука, посоветоваться надо.

П о ж а р о в. Ты разве к Клашке Корольковой на свадьбу не собираешься? У ней сегодня ползавода будет.

А л е к с а н д р а. Вместе с тобой и двинем.

П о ж а р о в. Тебя, говорят, депутатом в Моссовет выдвигают?

А л е к с а н д р а. Мало что люди врут.

П о ж а р о в. Определенно. Меня уж в партком вызывали. «Будешь доверенным лицом». Поняла, Александра? Буду я твоим лицом.

А л е к с а н д р а. Заходи, обсудим.

П о ж а р о в. А еще говорят, тебя заместителем райисполкома, освобожденным хотят сделать. Будешь квартиры распределять, на черной машине ездить.

А л е к с а н д р а. А еще что говорят?

П о ж а р о в. Оттуда — в Моссовет, оттуда — в Кремль, дорожка ясная. Потеряю я тебя, Александра Степановна. Ты теперь большая фигура сделалась. Фигура по ступенькам вверх пойдет, а лицо твое — я то есть — здесь останется.

А л е к с а н д р а. Довольно лясы точить. Слышишь звонок, в цех пора.

Резкий звонок, объявляющий конец перерыва. Снова шум станков, музыка завода. И сразу — свадебный марш, звон бокалов.

Снова квартира Васнецовых. Вечер. Со свадебного бала только что вернулась  А л е к с а н д р а. Ее провожал  П о ж а р о в. На Александре заграничная яркая кофта, высокая прическа с цветком в волосах. Она возбуждена, глаза блестят, победно смотрит на Пожарова, который в черном парадном костюме, при галстуке, с флердоранжем в петлице.

А л е к с а н д р а (зажигает свет). Никого? А где же Шурка? Шурка! Где ты? (Выходит на кухню, потом на балкон, распахивает дверь.) Нету. Наверно, в кино побежала… Садись, Лука! Как славно было на свадьбе! Подумать только, тридцать лет бабе — и вдруг замуж. Удивила. А мужик у нее хороший, симпатичный. Он кто, инженер?

П о ж а р о в. Физик.

А л е к с а н д р а. Скажи пожалуйста! А по лицу и не скажешь. Понравилась я тебе сегодня, Лука?

П о ж а р о в. Королева бала! Всех заткнула. Что ж Шурка-то не пошла?

А л е к с а н д р а. Она в расстройстве. Что, говорит, я вам настроение буду портить.

П о ж а р о в. Отчего это?

А л е к с а н д р а. Ночью расскажет. Мы с ней ночью всеми секретами делимся. Что днем накопится — ночью выкладываем. Ай, Шурка, Шурка, беспокоит… (Внезапно.) Идет ко мне эта кофточка? Я ее из Венгрии привезла. Думаешь, она в кино с Игорем пошла?

П о ж а р о в. Ничего я про это не думаю. И думать про него я не хочу. Прогульщик, свистун. Завтра выгонят из кандидатов, я первый руку подниму.

А л е к с а н д р а. Ну, ты уж больно строг к нему.

П о ж а р о в. Вот такие, как ты, и делают из людей паразитов. А он к одной бабе подвалится, к другой. Все официантки в столовой на него, как кошки на сало, глядят. А он одной ручку пожмет, с другой переглянется, с третьей сфотографируется… Когда на завод из армии пришел, его с объятиями встретили, обучили, сварку доверили. А он в ответственный день — фьють, всю бригаду, весь цех подвел. Расстрелять его, сукина сына надо, а вы… (Подражая.) «Больно ты строг, помягче надо». Вот вы и растите таких артистов.

А л е к с а н д р а. До меня добрался.

П о ж а р о в. Ты что, ты мелкая сошка. Хотя тебя царь-бабой на заводе и называют. Нет, я к председателю Моссовета запишусь на прием. Я ему свои мысли выложу. Пора, давно пора очистить Москву от шушеры. Чтоб каждый человек в нашем городе был как золото, весь сиял. А такой грязи, шпаны, негодяев чтоб в нашем городе ни одного! Зачем они портить воздух будут? Всех выселить!

А л е к с а н д р а. И еще кого?

П о ж а р о в. Найдем! Ты кто? Бракодел? Металл губишь? О заводе не думаешь, только проценты гонишь? А ты кто? Начальник? На казенной машине теща твоя на казенную дачу ездит? А ты бороду завел и только улыбаешься? Пользы от тебя как от козла. Долой! А ты кто? Писатель? Про вождей революции пьесы пишешь. На этом разбогатеть решил? У Ленина только одно пальто было с потертым бархатным воротником, а у тебя жена в соболях ходит. А ты кто? Алкоголик? Пьешь, а семья без денег сидит! А ты хапуга. А ты трус. Вот вас всех вымести! Собирайтесь, подлецы! Ильич вас судить пришел!

А л е к с а н д р а. Это что, тебе Ильич поручил? Или ты от своего имени?

П о ж а р о в. От него.

А л е к с а н д р а. Вряд ли он тебя поблагодарит за это.

П о ж а р о в. Ты откуда знаешь? Спрашивала его?

А л е к с а н д р а. Советовалась. Знаешь, что он мне сказал? Были у нас, после моей смерти, любители людей драть, чуть что — расстреливать, в лагеря пихать. Я этому не учил. Есть еще у нас накипь, чужеспинники, с ними бороться надо, а не всех в один мешок пихать. Осторожно надо.

П о ж а р о в (чуть не кричит). Знал я! Догадывался, что ты в этого Игоря влюблена! Теперь убедился.

А л е к с а н д р а. Старый ты дурак. Да в придаток еще и ревнивый дурак. Эти самые опасные. Нашел мне сопляка, мальчишку. Эх, Лука! На всем заводе тебя умным считают, моим доверенным лицом делают. Хорошо доверенное лицо!

П о ж а р о в. Я за Шурку твою страдаю. А ну, подцепится он к ней.

А л е к с а н д р а. За Шурку не беспокойся. Теперь знаешь какая молодежь умная, самостоятельная… (Прислушивается.) Вот, никак, она.

Александра открывает дверь, там стоят, взявшись за руки, как на фотографии, Ш у р а  и  И г о р ь, улыбающиеся, веселые.

П о ж а р о в. Пожалуйста!

Ш у р а (Игорю). Входи-входи, не бойся. Мать, видишь, не спит. Да и гости у нас. Здрасте, Лука Федотыч.

Пожаров кивает им.

И г о р ь (мнется и несмело входит в комнату). Добрый вечер.

А л е к с а н д р а (враждебно). Где была?

Ш у р а (возбужденно). Далеко! Очень далеко отсюда.

А л е к с а н д р а. В цирк, что ли, ходили?

Ш у р а. Где мы только не были! И в Парке культуры, и на пароходике, и на гигантских шагах, и на выставке…

А л е к с а н д р а. Ты бы хоть записку оставила. А то я волнуюсь.

Ш у р а. А ты не волнуйся, мне уже восемнадцать, совершеннолетняя.

А л е к с а н д р а. Вон ты как с матерью разговариваешь! Сама дошла или попутчик научил? Молодец! На весь завод прославился. Погляди, Лука Федотыч! Ни стыда, ни совести.

П о ж а р о в. Совести действительно маловато.

И г о р ь. Довольно вам, Лука Федотыч, себя показывать. Давно зафиксировано — вы человек принципиальный. Каплан за руку хватали, когда она в Ильича выстрелила. Вы очевидец и участник всех революций, герой труда, совесть народа…

П о ж а р о в. Ну, еще что?

И г о р ь. Нам до вас, как Земле до солнца. До свидания вам, спокойной ночи. Будь здорова, Александра-младшая. (Уходит.)

Ш у р а. Ну зачем вы его так?

П о ж а р о в. Мы еще виноваты. (Кивнув Александре и Шуре, уходит.)

Остаются Александра и Шура.

Ш у р а (начинает раздеваться). Спать хочу, умираю.

А л е к с а н д р а. Желаешь мне что сказать?

Ш у р а. Мама… (Обнимает ее.) Мама, я провалилась в институт. Недобрала одного балла.

А л е к с а н д р а. Я знаю. Еще днем знала.

Ш у р а. И не сказала?

А л е к с а н д р а. Ждала, когда сама признаешься. Во время обеденного перерыва побежала, списки смотрела.

Ш у р а. Один балл недобрала. По сочинению на вольную тему: «Жизнь — подвиг». Я там про все написала: и про Павку Корчагина, и про Шолохова, и про космонавтов… Четыре ошибки. По смыслу правильно и по изложению, а по грамматике… Ах, мать, ты уж не ругай меня.