Наконец отстранившись, я гляжу на него. Его глаза закрыты, а на лице светится выражение абсолютного удовлетворения. Он выглядит усталым, расслабленным, и его тело покрыто испариной.

‒ Твою мать, Макс, поверить не могу, что смог выжить после такого, ‒ с придыханием говорит он. На что я самодовольно ухмыляюсь.

Осознание того, какое удовольствие я ему доставила, вызывает во мне чувство гордости и самодовольства, и я чертовски завелась.

ГЛАВА 16

Кэтч

‒ Макс Нора Брейди, тащи сюда свою маленькую миленькую задницу. Я умираю с голоду. Хочешь, я схожу за едой и принесу сюда? ‒ кричу я через дверь. И слышу сдавленное «да» сквозь потоки воды.

Отплатив ей той же монетой на полу в ванной, мы помылись, и она решила там задержаться. Поскольку мы тут живем, я решаю надеть пижамные штаны и серую футболку. Натягиваю носки и шлепаю вниз по лестнице. Ужин закончился, и Марина уже убрала кухню. В доме тихо.

Открыв холодильник, я оглядываю остатки еды. Я был чертовски занят, пытаясь удержать фрукты, хлеб и сыр в руках, когда кто-то прокашлялся. Если бы звук был мне не знаком, меня, пожалуй, застали бы врасплох.

‒ Марина, после сегодняшних ваших с Макс фокусов я не хочу тебя сейчас видеть, ‒ безразлично говорю я. ‒ С тобой я бы хотел общаться в последнюю очередь.

‒ Так Макс справилась? Я и не знала, поскольку вы оба не спустились к ужину, ‒ самодовольно произносит она.

По груди расползается приступ недовольства, когда я понимаю, что не верю ей.

Я закрываю дверцу холодильника и смотрю ей прямо в глаза. Что-то в моем взгляде, должно быть, напугало ее, потому что самодовольство исчезает из ее взгляда, и она делает шаг назад.

‒ Ты вывела ее не для того, чтобы просто купить туфли. Ты вывела ее из дома, потому что хотела, чтобы парни Таймера нашли ее, ‒ говорю я, а горло сдавливает. Все, чего я хочу, это наорать на нее, а будь она мужчиной, я бы уже использовал ее в качестве боксерской груши.

‒ Кэтч, слушай, после утреннего разговора... не знаю, ‒ она пожимает плечами и изо всех сил старается выглядеть невинной. ‒ Я не понимаю, что есть у нее такого, чего нет у меня. Мы с тобой знаем друг друга почти двенадцать лет, а ты все отрицаешь то, что, как я знаю, чувствуешь. Я считала, что если она просто исчезнет...

‒ Стоп. Просто остановись сейчас же, Марина. Я ничего к тебе не чувствую. Ты всегда была для меня другом, и сейчас у меня много причин изменить это отношение. Макс не просто какая-то девушка. Я забочусь о ней больше, чем о ком-либо за всю свою жизнь. Ты должна принять это.

Она приближается ко мне на несколько шагов. Протягивая руку, она касается разбитой губы, но я убираю голову. Она пытается снова, и теперь я хватаю ее запястье и стискиваю его, чтобы до нее дошло.

‒ Кэтч, да ладно, пожалуйста, не делай так. Если бы ты дал ей от ворот поворот, все бы закончилось. И тогда, может быть...

‒ Может быть, что? ‒ слышу я рык Макс.

Марина разворачивается, и только теперь я замечаю, что на ней лишь маленький топик и мужские трусы-шорты.

‒ Макс... ‒ начинаю я, но она прерывает меня.

‒ Заткнись, Кэтч. Я хочу кое-что сказать Марине, ‒ произносит она, не сводя глаз с жертвы.

Макс начинает медленно обходить ее, как лев свою жертву. Я кладу закуски на столик и готовлюсь наблюдать. Марина заварила эту кашу, вот пусть и расхлебывает теперь.

‒ И что же ты слышала? ‒ спрашивает Марина, затем усмехается и качает головой. ‒ Хотя кого я обманываю? Мне плевать, сколько ты успела услышать.

‒ Ты вывела меня из дома с намерением избавиться от меня. Ты готова была отдать меня Таймеру или кому бы то ни было, даже не зная, что со мной сделают. И ты сделала все это, лишь чтобы отвадить от меня Кэтча?

Марина поджимает губы, наклоняет голову, как будто обдумывая слова Макс, затем кивает.

‒ Ага, в целом все сказано верно.

Макс прочищает горло и разминает шею.

‒ Ну, из всего этого меня бесит только то, что ты пытаешься наложить лапу на то, что принадлежит мне. Кэтч. Мой. А ты все ходишь за ним. Сегодня ты пыталась отнять у него человека, о котором он заботится, и это меня не устраивает, ‒ она прекращает ходить кругами и сжимает маленькие красивые ручки в кулаки. ‒ Раз я знаю, что Кэтч не ударит женщину, я, черт побери, сделаю это за него.

Прежде чем слова растворились в воздухе, Макс делает отличный правый хук и бьет Марину по лицу. Та падает на пол и перекатывается в позу эмбриона.

Макс поворачивается ко мне и пожимает плечами.

‒ Ну, это было проще, чем я думала.

Она толкает Марину ногой.

‒ Все время, пока мы будем тут, ты будешь держаться подальше от Кэтча, иначе я познакомлю тебя со своим левым хуком.

С улыбкой она поворачивается ко мне.

‒ О, сыр!

****

Макс

Кэтч прикладывает мне лед, и только потому, что он хороший человек, делает порцию льда для Марины, оставляя его на столике. Когда мы возвращаемся в комнату с закусками, я поворачиваюсь к нему.

‒ Надо было сказать мне, Сейдж. Я остаюсь в доме с женщиной, которая очевидно в тебя влюблена, и в этом нет ничего здорового, если спустя двенадцать лет она так и не поняла намека, ‒ я наклоняю голову, обдумывая что-то. ‒ Если, конечно, только...

‒ Нет, Макс, никогда, я никогда не давал ей повода думать иначе. В первое же утро здесь я ей сказал «когда рак на горе свистнет, не иначе», ‒ отвечает он.

‒ А, так вот почему она кидалась в нас едой, ‒ говорю я. ‒ В общем, надо было мне сказать.

‒ Ты права. Я не думал, что нужно тебе говорить, потому как надеялся, что она поняла намек. Прости, если хочешь найти другое место, я могу позвонить Снитчу и...

‒ Нет. Тут нормально. Хотя мне правда кажется, что придется использовать и левый хук, раз уж я знаю, что все сказанное ей правда.

Мы поели, затем он показал мне, насколько правдиво каждое сказанное им слово. Я засыпала, зная, что Марина мне не угроза в плане Сейджа. Теперь, раз она попыталась сдать меня Таймеру, я и не представляла, как она все это устроила. Как и не представляла, может ли она как-нибудь связаться с ним.

Я проснулась от шепота Сейджа. Открыв глаза, увидела, что снаружи еще темно. Единственный источник света ‒ тусклый ночник на прикроватной тумбочке. Перекатившись, я сажусь и вижу, что он сидит за столом в одних боксерах, а свет луны, падающий из окна, подсвечивает его красоту. Это видение, и я могла бы всю ночь сидеть и любоваться. Но знаю, что он говорил по телефону со Снитчем, и, должно быть, по важному делу, раз звонил среди ночи.

‒ Ладно, мужик. Да, я понял. Мы встретимся с посредником завтра, ‒ говорит он и нажимает отбой.

Он поворачивается и видит, что я смотрю на него. Подняв в воздух палец, он его сгибает и улыбается. Но не той улыбкой, к которой я привыкла. Тяжелой улыбкой ожидания и беспокойства.

Я выбираюсь из кровати и через голову натягиваю его футболку, потом иду к нему на коленки. Я обхватываю его руками за шею и нежно целую в губы.

‒ С посредником? ‒ переспрашиваю я.

‒ Таймер примет мое предложение. Я могу заплатить ему за заказ, который тот получил от Джеймса Келли. Но теперь он знает правду о Келли и хочет снять его, он хочет, чтобы это сделали мы, ‒ произносит он, тяжело вздохнув. ‒ Я пытался придумать какой-нибудь способ, чтобы сделать это в одиночку, но Таймер настаивает на твоем участии. Завтра мы обговорим детали.

Он проводит рукой по волосам.

‒ И посредник объяснит нам детали?

Он кивает, затем стискивает меня в объятиях.

****

Кэтч

‒ Ух ты, тут и правда воняет, ‒ шепчет Макс.

Мы на старом рыбном складе у реки Миссисипи, и она права: тут воняет. Посредник как будто всегда выбирает самое подходящее место.

‒ Так где этот парень? Я бы с удовольствием тут закончила, чтобы снова вдохнуть свежего воздуха. Еще я бы хотела выяснить, какого черта они...

‒ Она всегда так много болтает, Кэтч? Потому что, будь у моей девки хлебало как у нее... ‒ посредник вышел из-за старой гниющей рыболовной лодки.

‒ Если не хочешь лишиться зубов, закрой свое чертово хлебало, ‒ предупреждаю я. Посредник зловеще ухмыляется и хихикает. ‒ Просто дай нам задание, и все. ‒ Я не в настроении, и не знаю, смогу ли вытерпеть присутствие этого парня дольше, чем того требует ситуация.

‒ Что? Разве ты не представишь меня единственному человеку, которому на моем веку удалось взъерошить Таймера? ‒ Он оглядывает Макс, так что я выхожу вперед и перекрываю ему обзор.

‒ Не-а. Я не собираюсь вас знакомить. Еще раз: просто дай чертово задание. ‒ Я не хочу играть с ним, но с меня уже хватит. Если придется выбить из него задание, я так и сделаю.

‒ Джеймс Келли скрывается. Один из его недавних помощников устроил мини-восстание, и теперь федералы хотят устроить ему допрос. Виновный всегда бежит. Макс нужна, чтобы выманить его. Таймер устроит похищение. Ее увезут, и только ты будешь знать, куда. Там все и случится. ‒ Он передает мне конверт. ‒ Детали, имена, даты и координаты ‒ все здесь.

Я хватаю желтый конверт немного резко, сминая края. Скриплю зубами, изо всех сил стараясь сдерживаться.

‒ Теперь все? Макс в безопасности?

Он кивает.

‒ Скажи Таймеру, что я согласен, и, если хоть что-то случится с Макс, я лично найду и убью его. И сделаю это медленно и мучительно.

Посредник делает шаг назад, очевидно напуганный рычанием в моей глотке.

‒ Поверь, он и так знает. И если что-то случится с ней, я уберусь подальше из штатов, потому что Таймер отправит всех знакомых парней на охоту за тобой.

Я киваю, он разворачивается и уходит в другой конец склада.

‒ Ну, это круто и все такое, но я бы с радостью убралась к чертям отсюда, ‒ говорит Макс.

Я слышу напряжение в ее голосе и чувствую, как она тянет меня за футболку.

Мы возвращаемся в машину и направляемся в Новый Орлеан, а Макс вытягивает из конверта описание задания. Она разворачивает бумаги и быстро проглядывает их.

‒ Ты правда думаешь, что Келли купится на это безобразие? ‒ спрашивает она.

‒ Ради нас обоих, чертовски на это надеюсь, ‒ отвечаю я. ‒ Слушай, Макс, мне совсем не по нраву вся эта идея с похищением. Что если они отвезут тебя в какое-то другое место? Вдруг это ловушка, чтобы схватить тебя?