— Я никогда не издевалась над тобой! — кричу я.

— Ты именно это и делала! — он с ошеломительной силой бьет меня по щеке. — Ты дала мне надежду, что возможно я буду счастлив с шансом быть нормальным.

Я не могу не думать о том, что все это похоже на горьковато-сладкую иронию, поскольку мы все пытаемся найти нечто нормальное в этом ненормальном мире.

Джастин прерывает мои мысли и продолжает говорить. — Наконец они заплатили мне деньги, и тогда твой мелкий щенок заплатил свою цену. Мне нужен был повод, чтобы вы оставались на одном месте. Нет способа лучше задержать тебя, чем покалечить твою собаку, правда? Фил, он такой больной ублюдок, но ты ведь об этом знала, да?

Я только качаю головой в знак согласия, потому что он абсолютно прав.

— Эти дебилы были примерно в двух днях пути, поэтому Фил сказал мне причинить тебе боль, попытаться сломать тебя и немного напугать.

И так голос, который я услышала тогда, принадлежал моему отцу. Джастин больной идиот видимо держал телефон на громкоговорителе. Я точно знаю, что это был именно его голос.

— Почему ты просто не убил меня? — бормочу я.

Джастин понимает мою тарабарщину и улыбается, как сумасшедший. — Ты стоишь для меня больше живой, нежели мертвой. Но в ту ночь, когда ты выкрикнула его имя, я сорвался. Ты обманула меня, притворилась, что я тебе нравлюсь, и я снова испытал на себе отказ просто потому, что снова поверил твоему вранью. Если бы ты в ту ночь пришла ко мне, я дал бы тебе шанс объясниться. Но потом ты дала понять, что лжецы никогда не меняются. Мне срочно нужно было уйти, прежде чем я убил бы вас обоих. А как я уже говорил мертвая Мия мне не нужна. Но при этом эта ночь показала мне, что я отклонился от изначального плана. Жадность подпитывала меня, и я хотел вернуться к первоначальному замыслу, и единственная вещь, которая подогревала меня, это месть. Я позвонил твоему отцу, рассказал, что случилось, и теперь все хорошо, идет по плану.

Жадность и месть. Какие простые слова, но именно они сподвигали Джастина совершать грязные поступки все это время. Две самые примитивные эмоции превратили и без того нестабильного человека в бешеного психопата.

Но я так и не понимаю, почему он помог моему отцу, при этом зная, что Фил наркоторговец. Он тот, кто поставлял товар до его отца.

— Я была просто курьером! — кричу я, кляп еще сильнее врезается мне в рот.

— Ах ты, сообразительная шлюшка. Ты думаешь, как я мог работать с твоим отцом, который, очевидно, вместе с Филом занимается торговлей наркотиками. Фил — это самая последняя мразь, известная человечеству.

Я киваю.

— Потому что, как известно, деньги решают все. Не только твой отец и Фил готовы платить за тебя, но и полиция. За твою голову назначена награда в размере 250 000 долларов. Ты стоишь больших денег, Мия Маус. Мы росли очень бедно. Настолько бедно, что приходилось ходить в обносках, которые больше были похожи на тряпки. Ты наверняка можешь понять, деньги для меня — сильная мотивация, — выплевывает Джастин.

Я задыхаюсь, мой мозг пытается обработать всю услышанную информацию.

— Итак, ты хочешь услышать мой гениальный план? — спрашивает Джастин, в его глазах горит огонь, когда он неспеша садиться на стул напротив меня.

Я снова киваю.

Он смотрит на свои серебряные наручные часы и улыбается. — Твой отец будет здесь уже совсем скоро, чтобы получить свой приз.

Я чувствую, как у горла встает ком, а из пищевода доносится гортанный стон.

О, мой Бог — мой отец и Фил.

— Но даже это не лучшая часть, — счастливо произносит Джастин, откидывается на спинку стула.

— Я знаю, Фил — больной ублюдок, и что он торгует наркотой. Поэтому я собираюсь сделать так, чтобы каждый кто приложил руки к убийству моего отца заплатил за это дорогую цену, очень дорогую.

— Когда они получат тебя, я получу остаток своих денег и с радостью, не задумываясь, позволю им забрать тебя отсюда. Однако, как только они уйдут, в полицию поступит анонимный звонок о вашем местоположении, и за это тоже я получу награду. На самом деле все звучит так поэтично. Я получаю кучу денег за свою месть, при этом уничтожаю трех человек, которые разрушили мою жизнь. Фила за торговлю этой отравой, твоего отца за то, что создал тебя, а тебя, конечно, за то, что ты разрушила мою жизнь, — усмехается Джастин, загибая каждый палец по мере перечисления всех его обидчиков.

Черт, его план сработает. Исходя из моего положения, полиция будет допрашивать отца и Фила, а Джастин знает, что я донесу на них, потому что таков был мой изначальный план. Это была моя месть, я хотела убить этих двух лохов за то, что они сделали с Хэнком.

Полиция взглянет на меня и поверит. Я их идеальный свидетель, так как признаюсь во всем, лишь бы очистить мое имя.

И Куинна.

И отомстить за Хэнка.

Блять!

Джастин — психопат и самое печальное, что создала его я.

Джастин мог просто застрелить меня, отца и Фила, и при этом все равно получить деньги. А полиции мог сказать, что просто наткнулся на нас. Но где здесь веселье? Он знает, что я буду страдать вечно, участвовать в суде, буду признана виновной в прошлых поступках и при этом наблюдать, как люди, которых я люблю, будут страдать. Эта перспектива намного хуже, нежели просто быть мертвой. Наблюдать за тем, как боль и сожаление отражается на лицах Тристана, Табиты и Куинна, пока криминал не убьет меня окончательно. Я бы предпочла просто умереть, чем вредить им таким образом.

А Джастин это прекрасно понимает.

Убить меня было бы слишком легко. Жить с сожалением — трудная задача.

То же самое относится и к моему отцу с Филом.

Как только полиция начнет копать, они узнают, кто такой Фил, и я не сомневаюсь, что Фил потащит за собой моего отца, связав его с убийством Хэнка.

Здесь нет преданности.

Лишь инстинкт самосохранения.

И наркотики.

И деньги.

И жадность.

— На этой ноте мне лучше стать милым и послушным, ведь скоро придет твой отец, — он поднимается со стула и бьет меня в живот.

Из моих легких выходит весь воздух, и я начинаю задыхаться, не могу дышать. Но Джастин не останавливается. Он встает во весь рост, доминируя надо мной, и бьет меня по ребрам. Я хрюкаю, мое тело падает вперед, боль прокатывается до пальцев ног.

Но я не кричу. Напоминаю себе, что заслужила это.

— Кричи! — рычит Джастин и бьет меня в нос.

Моя голова откидывается с отвратительным звуком, и я чувствую, как горячая кровь, моя кровь, стекает по лицу, по подбородку, капает на мои джинсы.

Но я все равно не кричу.

Когда Джастин бьет меня по окровавленным щекам снова и снова, и мой левый глаз закрывается, я молюсь поскорее потерять сознание.

К сожалению, это не так.

Только когда чувствую, как грязную футболку срывают с моего тела, далее бюстгальтер летит прочь, мои груди гладят грубые ладони, а джинсы стянуты с бедер, я начинаю кричать.

Это больше похоже на жалкий крик, но это все же крик.

— О, так ты боишься того, что я собираюсь трахнуть тебя? — рычит Джастин.

Мое зрение размыто и затуманено, волосы спутаны и распущены, но слышу я хорошо. И я четко могу различить звук отстегивающейся пряжки ремня, а потом молнии.

— Я уверен, что у тебя не было проблем с раздвиганием ног для этого мерзкого придурка! — кричит он. Его голос разбивает мои барабанные перепонки. — Я думал, что могу не обращать внимания на то, что вы испытываете друг к другу. Он был помехой с самого начала…. проблемой, которую я думал будет легко устранить. Как ты можешь любить его а не меня?

— Ты флиртовала со мной, чтобы получить то, чего хотела, а я почти поверил тебе, потому что любовь на самом деле слепа! Но в ту ночь это мое имя ты должна была выкрикивать раз за разом, а не его! И тогда я понял, что та ночь начало конца для вас обоих, потому что этот мудак даже умрет за тебя, а ты никогда не откажешься от него!

Его словесная тирада ранит меня, потому что в его высказываниях есть доля правды, из-за этого мне жалко Куинна.

— Я заслужил твою маленькую сладкую киску после того, как ты выставляла ее напоказ все эти годы! — выплевывает Джастин, его штаны с тошнотворным звуком падают на пол.

Его тяжелое дыхание касается моих щек, и я словно чувствую запах его отчаяния, когда он с силой сжимает мои соски, посмеиваясь над моими попытками отстраниться.

Все мое тело похоже на рваную куклу. Я вся обессилена и не могу контролировать движения, но говорю себе собраться, пока он пробирается ко мне, потому что примерно через пять секунд Джастин сдержит свое слово.

Моя голова безвольно откинута назад вместе с волосами, и огромное возбуждение Джастина толкается мне в щеку. Я надеюсь, что он снимет мой кляп, и, когда эта отвратительная штука будет рядом, я с удовольствием откушу ее, чтобы он больше не смог навредить другому человеку.

Однако слезы удивления и шока льются из глаз, когда он тянет руку через плечо и рвет мои трусики на части. Он от отчаяния очень грубо заталкивает пальцы в меня, я кричу от боли. Появляется еще больше слез, когда понимаю, что он возьмет то единственное, что принадлежит мне. Единственное, что я могу предложить Куинну. То, что является чистым нетронутым в отличие от меня.

— Ты думаешь, что принадлежишь этому придурку Куинну? Что ж я покажу тебе, кому на самом деле ты принадлежишь, — Джастин тяжело дышит в нескольких дюймах от моего уха, и я закрываю глаза не в силах наблюдать, как он зверски забирает мою человечность.

Но громкий звук того, как что-то врезается в стену и падает на пол с глухих звуком, заставляет меня неуверенно открыть глаза, чтобы увидеть, что происходит.

На все вопросы находятся ответы, когда я сквозь пелену вижу… его.

Его тяжелые ботинки ступают на деревянный пол. Я знаю, это Куинн, от него исходит смертельное спокойствие. Не знаю, как он нашел меня и, честно говоря, да мне и все равно. Я так счастлива, что он здесь.

А потом все, что происходит дальше, идет словно в замедленной съемке, и, хотя я вижу это, не могу поверить в случившееся.