Уже заметно стемнело, однако вечерние огни ещё не зажглись, и загадочный городок был погружён в лёгкий синеватый полумрак. Резиденция Сержа находилась точно в самом центре, а вокруг размещались дома гораздо меньших размеров, но непременно геометрического характера. Третий этаж каждого из них венчала сложная установка, и так же в обязательном порядке любое строение опоясывал мощный силовой круг, вот только ни один из них не был активирован. Незачем… жителей нет, а запасы энергии ещё оставались — мне было хорошо видно, как на полянке возле ближайшего к нам коттеджа трудится кибернетический садовник, подстригая траву и бережно обходя стороною цветы. Рядом со мною тоже послышалось негромкое стрекотание, и показался один из Серёжиных механических слуг, выполнявший точно такую же работу. Второй механизм в отключенном виде находился неподалеку от нашего защитного кольца и представлял собой какое-то странное приспособление для пикников на лоне природы, причём рассчитанное точно на четверых — для ног пятого в нижней части корпуса не было предусмотрено удобного углубления. Вообще эта самодвижущаяся тележка сильно напоминала неуклюжий письменный стол на четырёх боковых тумбах, между которыми были закреплены сиденья с регулируемой по высоте спинкой — по одному с каждой стороны. А на голубоватой скатерти со старомодными кистями чего только не было! Холодные закуски, горячие закуски, первые блюда, вторые, третьи… девятые-десятые… А выпивка! О, вина, драгоценные многолетние вина с традиционными старинными названиями! Высшего качества, что было видно по причудливым формам бутылок, в которые их разливали — такие синтезируются в специальных отделах мощных кухонных агрегатов и только для напитков экстра-класса. Бутылки располагались большими группами напротив каждого участника пирушки и, кроме этого, в моём креслице почему-то лежала ещё одна поллитрушечка…

Меня Серж, конечно, разместил супротив своей собственной персоны, которую он облачил (спасибо за внимание, милый!) в прекрасный костюм-тройку того же синего цвета, что и моё платье. На сидящем по левую руку от него Станиславе оказался вечерний мужской халат на корректирующих размер магнитных застёжках. А справа отдыхал как обычно невозмутимый Кирилл Инфантьев. Он не успел или не захотел переодеться и по-прежнему оставался в чёрной майке и чёрных вельветовых брюках. Я сразу же направилась именно к нему и на глазах у Сержа очень обстоятельно ощупала его руки и плечи. Нужный текст критического содержания, направленный против виновника, был ещё не до конца продуман, а задержка на несколько секунд оказалась решающей — меня опередили, иронично заметив:

— Вот «твой Кир». Кажется, ты убедилась, что с ним всё в полном порядке? Или будешь проверять этим же способом и дальше, и ниже?

Хотя упрёк был справедливым, Серж меня, конечно же, не смутил. Пришлось для смягчения ситуации показать ему язык с соответствующей шутливой гримаской, но вопрос задать всё-таки Инфантьеву: «Что же с тобою случилось? Куда ты пропал?»

— Да нет, для меня как раз пропали вы все, заодно прихватив с собою и дачу, — с усмешкой ответил Кирилл. — Кругом оказался сплошной осенний лес, по которому я и шёл минут 30–40, пока не добрёл до выхода в коридор, то есть в смежную комнату.

— Что за чепуха? — я сердито посмотрела на него, а потом на остальных. — За это время можно было пройти не один километр и не два, а с твоим здоровьем и все пять!

— Шесть с половиной, — поправили меня, — ровно столько и показал мой шагомер. Он один исправно работал, в отличие от карманного передатчика. Причинами происшедшего я не интересуюсь, ибо понимаю розыгрыши, но обещаю в самом ближайшем будущем ответить своим, не хуже.

— Стоящая перед тобою Эльза тут ни при чём, — поспешно сообщила я и попятилась к своему месту. — Поверь, она очень о тебе беспокоилась!

— Я в затее тоже не участвовал, — о своей непричастности решил заявить и Станислав. — И шокирован был больше всех!

— «Все» — это, очевидно, опять-таки мисс фон Хётцен, — с любезной наглостью поправил его Серж и звучно раскупорил одну из бутылок. — Я, например, был абсолютно спокоен, хотя и пострадал — единственный из всей честной компании! Знаешь, «Страж», как меня щипали, лупили и колошматили!

— По вполне заслуженной причине, — огрызнулась я.

— Причина перечисленных действий лежит в данную минуту на сиденье вашего кресла. Будете плюхаться — не раздавите.

Тут я наконец вперила свой взор в этикетку и, прочитав: «Дамская особая № 3. Крепость 30°», слегка зарумянилась. Догадался-таки… вот проныра! Наверное, тогда, в лесу, я дохнула на него слишком сильно…

Удобно устроившись на сиденье рядом с почтенной «полубаночкой», я с некоторым опасением стала разглядывать стоящие передо мной другие «пузыри», так как мой дорогой рыцарь вполне мог не ограничиться одним примером, а продолжить их под номерами «дамская четыре», «пять», «шесть», «шестнадцать»… К счастью, этого не произошло, и мои очи насладились чудесным видом шампанского «Четыре короля», портвейнов «Крым», «Виолетта» и «Розовый жемчуг», кагора «Тихое аббатство», коньяков «Эва-ХХХ» и «Наполеон», а также пятью видами сладких фруктовых наливок. Я было потянулась за редкостной «Виолеттой», но тут углядела за толстеньким бочоночком пива притаившуюся в его тени такую дорогую вещь, что всякие раздумья о выборе отпали. Подавшись вперёд, я несколько дрожащей рукою потянула по скатерти к себе янтарный запечатанный кувшин с витой, причудливой надписью: «Хризантема Чан Э». Это был самый знаменитый ликёр из призовой серии «Чайна», хотя, возможно, некоторые знатоки поставили бы выше коллекционный крем-ликёр «Мэйхуа». Увы — к сожалению, знатоками приходится называть лиц с многомиллионными энергетическими состояниями, так как иных сумасшедших, готовых выкладывать месячные зарплаты за подобную вкусовую экзотику, сейчас нет. Вернее, один всё-таки нашёлся… вот он сидит напротив меня и довольно ухмыляется. Выходит, что вещица-то из старых запасов, ибо и самый мощный пищевой комбайн быстрее чем за пять часов с синтезом этой прелести не управится.

Осторожно сломав печать, я трепещущими ноздрями вдохнула божественный аромат и бережно наполнила до краев фужер прозрачной, золотистой жидкостью. Теперь стоило показать гордецу хозяину, как прекрасно его гостья разбирается, что с чем должно употребляться — пусть знает, что давнее распитие вместе с вообще невежественным Мстиславом посредственного коньяка под сельдь мелкого посола было просто досадным недоразумением. На приличной тарелочке у меня быстро появились гусиный паштет, подрумяненные гренки с яичными желтками посередине, горка прозрачной красной икры и порция «осетрины по-русски». Что именно набрали себе на закуску мальчики, я смотреть не стала, так как все трое приподняли вверх стаканы, до половины наполненные самой обыкновенной водкой. Это означало, что заедать будут, как водится, солёными огурцами, грибами и мясушком горячего приготовления.

Стаканы были резко опрокинуты под интересное Серёжино пожелание: «За то, чтобы сбылись мечты!», однако мой фужер продолжал ярко переливаться в моих пальцах. Нужно было дождаться, пока Серж зажует вульгарную очищенную не менее вульгарной колбасой и обратит внимание на демонстративное отставание дамы от общества. Когда так и случилось, я с многозначительной улыбочкой сначала по всем правилам положила в рот небольшой ломтик ананаса, придавила его язычком, медленно вдохнула в себя воздух и лишь потом одним длинным, тягучим глотком выцедила ровно треть бокала. Выждав примерно с полминуты, я сделала ещё один глоток, отставила хрусталь в сторонку, поднесла к губам греночку с паштетом, откусила и принялась изысканно жевать. Изысканность заключалась в приятной улыбке (а что ещё можно придумать?), предназначенной для нашего хлебосольного хозяина. Он оценил всю тонкость моего аристократического поведения вежливым замечанием: «Мисс, вы продолжаете меня удивлять…», после чего сразу вспомнил о своем пустом желудке и пошёл наворачивать за милую душу. Я тоже решила, что аристократизма на сегодня было уже достаточно, и уверенно потащила к себе хороший кус пирога с олениной…

Инфантьев и Ладвин-младший ели по своему обыкновению не слишком много, причём первый из них — только овощные блюда. Такое отношение к пище у истинно верующих шло из глубокой древности и имело вполне логичное объяснение: «Чтобы по-настоящему насытиться, нужно кого-нибудь убить». Выходило, что для пропитания резать животину было нельзя, а врагов веры, короля и отечества ещё как можно! Меня всегда немного удивляли подобные парадоксы человеческого мышления, и я полагала, что за этим стоит самое прожжённое лицемерие. Хорошо хоть Кир никогда не выпячивал наружу особенное оформление своих убеждений и не пыжился показным благочестием, как многие в «Элите». Честно говоря, любому святоше, вкушающему зелень под слабенькое винцо, я предпочла бы вид плотной фигуры моего Сержа, который, очистив две тарелочки с ухой под сдобные пирожки с «лисичками», хряпнул ещё сто пятьдесят «Прозрачной» и вкусно всё это заел грандиозной миской мясного салата под майонезом. К чему ограничения и ритуалы — питание сегодня искусственное и очень качественное, и никто уже не разводит бесчисленные стада коров и свиней на убой, чтобы насладиться нежной ветчиной или ростбифом с кровью! Возможно, многочисленные «элитные» запреты имеют чисто дисциплинарную функцию, используя традицию в качестве догмы для воспитания и повиновения паствы — но тогда, пардон, это всё те же перепевы архаичного: «Всякий господин есть от Всевышнего…»