— Я предполагал, что «опосля» осенней прогулки ты малость акклиматизировался, — спокойно отозвался Серж и посмотрел на меня так, словно ожидал решительной поддержки. Согретая снаружи и подогретая изнутри, я заявила со своей обычной наглостью: «А мне казалось, что рядом двое настоящих мужчин! Оказывается, только один!»
— Разумеется, рядом один — второй вас усердно транспортирует, — немедленно отпарировал Ладвин-младший и принялся растирать щёки. — Нет, я положительно ощущаю к себе недостаток внимания! Могли бы и предложить во что-нибудь закутаться. Причём на роскошные наряды я не претендую — вполне хватило бы пледа с обогревающими элементами…
Мой достойный ответный выпад: «Перебьёшься, неженка!» немного запоздал — через чмокнувшую перепонку-перегородку «дорожка» вынесла нас в смежную с залом комнатку, где рыцарь понёс меня к лифту, а сын начальника Станции бодрой рысью помчался к лестнице, надеясь взбодриться таким простым и действенным способом. Кабина лифта напоминала приличный кабинет и могла перевести целый армейский вездеход. Тридцатиметровую высоту первого этажа она преодолевала неспешно, чуть ли не с чувством собственного достоинства. Впрочем, несмотря на стартовую прыть, Стас за ней не угнался, и его пришлось дожидаться. К тому же выяснилось, что его движения больше напоминали бег трусцой нежели финишный рывок в коротком забеге.
В коридоре, где мы очутились, я решила передвигаться самостоятельно, чему не препятствовали. Первым делом стоило забрать у Станислава свои вещи, что и было исполнено с надменным: «Мерси…» Как оказалось, он ожидал нечто большее, так как протянул вперёд ладонь. Секунду подумав, я крепко её пожала и, услышав: «Надеюсь, вы почувствовали холод, от которого страдали мои душа и тело…», презрительно поморщилась. При этом я подумала, что манерность молодому человеку совершенно не идёт, а вот скромность очень даже добавляет привлекательности! Он допускает явную ошибку, полагая, будто девицы бросаются исключительно на всё выпирающее, будь то бицепсы или… или самомнение. Хотя где он здесь мог видеть девиц-то?
Тут наши церемонии прервал Серж — работая с пультом дистанционного управления уже нового типа, он в один миг сделал огромную стену перед нами полностью прозрачной, обозначив две смежные гостевые комнаты. Мои органы для звукового оформления склок и скандалов сразу же включились в работу и пошли сотрясать воздух и выражать возмущение по поводу столь откровенно продемонстрированного приспособления для подглядывания. Слова были очень длинными, но я, не переводя дыхание, завершила свою тираду вполне логичным обращением к хозяину поселить молодую одинокую женщину в другом, более надёжном месте. Затем мне пришла в голову идея поинтереснее:
— Я тоже, о уважаемый рыцарь, готова арендовать часть вашей недвижимости! «Зимний зал» вполне подойдёт!
— Это что, сговор? — подозрительно осведомился Серж, переводя взгляд со Стаса на меня и обратно. — Тут, господа хорошие, не гостиница! И не частный пансионат с усиленной пятиразовой кормёжкой! И не… а чему, собственно, капризная мисс фон Хётцен изволит усмехаться?
— Как это чему? — я показала Сержу верхний ряд своих белейших зубов. — Тихо радуюсь в ожидании вашего излюбленного вопроса насчёт оплаты!
Услышав это, Ладвин-младший одобрительно захлопал в ладоши, а рыцарь вдруг неожиданно покраснел, чем привёл меня в полный восторг, который я постаралась пережить внутренне. Для соответствующей маскировки пришлось принять вид деловой готовности к хорошему торгу, но монсеньор де Пери предпочёл морально капитулировать и начал уговаривать нас пожить в предложенных помещениях, причём постоянно сбивался на их беззастенчивую рекламу. Он убеждал, что просвечиванием стенки отнюдь не пытался щегольнуть своей испорченностью (как подумали некоторые), а просто хотел предложить нам выбрать, ибо комнатки, видите ли, различаются по дизайну…
Откровенно говоря, различия сводились к незначительным деталям в расположении некоторых предметов для сидения, лежания и расслабления (под последними я подразумевала встроенный и передвижной бары). Ещё можно было отметить расхождения в цветовых тональностях общего интерьера, а так… Однотипной была и художественная роспись потолков, и тяжёлая конфигурация старомодной мебели, которая опять навела меня на нехорошие мысли о предыдущих хозяевах. Подобное пристрастие к вычурной роскоши в ущерб самой необходимой экономичности было очень характерно для функционеров средней руки из пресловутого «Синдиката»! Массивные столы настоящего красного дерева имели громоздкие, выгнутые ножки из бронзы, а в стоявших возле них креслах вполне можно было спать чуть ли не вразвалку. Наконец на широченной кровати под претенциозным, безвкусным балдахином сумела бы разместиться вся наша команда, практически не стеснив друг друга. В левом отделении подобного украшения над брачным ложем не имелось, и это послужило главной причиной того, что я командирским тоном вынесла безапелляционное решение: «Итак, я — сюда, а Станислав — направо».
Молодой человек, естественно, перечить мне не посмел, а вот на лице Сержа я подметила большое разочарование. Похоже, он мечтал под укрытием полупрозрачного занавеса ночью всласть со мною повозиться! Что ж, к этому дело и идёт, однако абсолютно незачем давать ему столь явные авансы, как выбор типичного ложа для безумной любви. Я и на обыкновенной коечке смогу показать ему кое-что новенькое…
Пожелав нам успешного переодевания и объяснив, как можно быстро спуститься во дворик, рыцарь удалился в неизвестном направлении. Я и Стас выразительно переглянулись, пожали плечами и разошлись — обустраиваться.
Разумеется, первым делом мне предстояло тщательно изучить солидный пульт управления, лежавший на столе-великане. Ничего особо сложного там не было, просто язык символов оказался очень уж непривычным — иероглифическое письмо сейчас встречалось редко. Кое-как разобравшись, я в последовательном порядке выполнила три необходимых действия, а именно: зачернила стену, включила камеры хранения одежды и всунула в них свою (свою!) шубейку и платье. После этого я перевернула вверх дном пакет, затрясла им и вывалила на кровать остатки амуниции. Тотчас сообразив, что на шелковом покрывале не место походной обувке, я продемонстрировала отличную реакцию, на лету смахнув её рукой на пол. Однако, как и обычно, силушка, вложенная в удар, оказалась явно излишней: в результате одна туфелька брякнулась на полированную столешницу, а вторая по каким-то необъяснимым законам физики совершила в воздухе изящный кульбит и шлёпнулась прямо на пышно взбитую подушку…
Оценив общую картину, я грустно посопела и с неохотой навела некоторый порядок вручную. Для более тщательной работы мною был вызван специальный кибернетический уборщик, выполненный в виде забавной летучей мышки с симпатичной мордочкой. Понаблюдав, как она с трудолюбивым шипением вычистила матовую поверхность стола и перелетела к изголовью кровати, я занялась высвобождением передатчика-подслушивалки из своего нижнего белья, которое, кстати, тоже было необходимо привести в норму для последующего надевания. Что поделать: купальничек мой хотя и более дорогая вещь, но в обычном бельишке я выгляжу при свете ночника куда сексуальнее! Впрочем, как и любая стройная девица.
Автоматика работала безукоризненно, и уже через несколько минут я извивалась перед зеркалом, разглядывая со всех сторон своё заново выглаженное тёмно-синее платье. Заметив на раме какие-то кнопочки, я ткнула пальцем в одну из них и сразу угадала нужную — теперь можно было стоять неподвижно и видеть себя сразу со всех классических позиций. Убедившись, что складочки и оборочки выделены там, где положено, я запихнула руки в размещённые спереди широкие карманы и быстро-быстро пошевелила всеми десятью пальцами. По платьицу от талии и до колен пробежали лёгкие волны, словно от ветерка — это был мой фирменный способ кокетства, неотразимо действовавший на любых мужчин. Правда, сейчас я не знала, кого именно собиралась сразить наповал. Конечно, после нескольких интимных встреч в походной обстановочке Серж имеет на меня некоторые права, но лишь чисто символические. По зрелом размышлении я пришла к выводу, что всё-таки в него по-настоящему не влюблена. «Пока» или к «сожалению» — не знаю. А вот он… Однако временная ревность к Инфантьеву ни о чём ещё не говорит.
Вспомнив снова о Кирилле, я решила попробовать связаться с ним по радио, хотя и мало надеялась на положительный результат. Неожиданно мне ответили и спокойным голосом попросили приходить поскорее, так как все уже разместились за специальным столом и ждут. Страшно заинтересованная внешним видом человека, только что вернувшегося из ниоткуда, я сорвалась с места, вылетела из комнаты и понеслась по коридору к лифту. Пока он чинно полз вниз, я подпрыгивала от нетерпения, а в проходах первого этажа обошлась без услуг «бегущей дорожки», рассудив, что на своих-двоих обернусь быстрее. Промчавшись, как угорелая, мимо сероватых стен седьмого и восьмого неизвестных залов, я совершила стремительный спурт через гостиную-прихожую и лишь у самого выхода резко сбавила скорость, закончив свое перемещение в пространстве уже не лихим, а вполне скромным действием, которое можно было обозначить глаголом «вышла». Конечно, с частым, прерывистым дыханием сразу ничего нельзя было поделать, а румянец на щеках и колыхавшаяся грудь и вовсе выдавали мое возбуждённое состояние, но ничего страшного — сами же просили поторопиться!