Взгляд Бенедикта медленно прошелся по фигуре Хоуп, и тут же на губах заиграла умиленная улыбка, потому что сквозь вентиляционные отверстия «кроксов» отчетливо виднелся обнаженный кончик большого пальца, хотя носки были на месте.

«Чудачка», - с нежностью подумал он и потрепал по плечу Сэма, который затаив дыхание следил за сборами Луизы.

Джери Томер то ли в шутку, то ли всерьез предупредил его, чтобы никаких напутствий вроде «удачи» или «ни пуха ни пера» вслед Хоуп не полетело.

- Да, мои родители и друзья, - растворился голос Роуз уже в коридоре.

- Прекрасно. Вам лучше побыть с ними.

Из-за угла появилась мощная фигура Тео Робсона. Он специально не закрыл лицо маской, чтобы Луиза его узнала.

Роуз держалась с трудом, мысли путались, и она боялась отвести взгляд от лица своей малышки, а потому и не заметила как быстро они добрались до операционной.

Перед распашными дверями, каталку остановили.

Медленно убирая свою руку от ладошки Лулу, Роуз внезапно уверенным голосом произнесла:

- Я люблю тебя, солнышко! Пора немножечко отдохнуть, ты поспишь, а как откроешь глазки, мама будет рядом. Обещаю!

Трогательная интерпретация «я тебя не отпущу» помогла Хоуп понять, что миссис Финдлоу сделала выбор, но стоило им только скрыться в оперблоке, как женщина разрыдалась. Ее тут же обступили подоспевшие родственники. Из-за дверей было слышно, как в унисон ей кричала Луиза.

Успокоить ребенка, который буквально зациклен на своей матери, было серьезной проблемой. Пока шла подготовка к операции, с малышкой находилась доктор Шуст, а Тео и Хоуп намывали руки и облачались в стерильные костюмы. Медсестра поочередно надела им по две пары резиновых перчаток, а затем маски на лица. Тео не стал проявлять галантность и прошел первым, зная, что у Хоуп свой ритуал.

Она всегда, на несколько секунд застывала в дверном проеме, как и сейчас.

Удивительное и странное чувство началось с кончиков пальцев на ногах, стремительно поднимаясь все выше к голове. Ощутимый мандраж, будто вытягивали вакуумом и Хоуп закрыла от блаженства глаза. Это было поразительно и не поддавалось описанию, но факт оставался фактом — порог операционной переступил уверенный в себе хирург, который испытывал только спокойствие.

Жаль, что тем же не могла похвастаться и Лулу. Ее лицо раскраснелось, и из носа обильно вытекала прозрачная слизь.

- Тихо, тихо, девочка. Смотри, это же я! Хааап! - поспешно стянув маску, доктор Ванмеер нарочито близко нависла над Луизой, тем самым перекрывая ей обзор на незнакомую обстановку и людей.

Но плач не прекратился. Следовало принять более радикальные меры.

По стерильной комнате, уставленной сложной техникой, всевозможными шкафами и тумбочками с инструментами и препаратами, внезапно, разнеслись звуки песни. Робсон, закатил глаза, широко улыбнувшись под маской. Это была его колыбельная.

Пока ужасное и нестройное исполнение творило чудеса, педиатр и медсестра подключили электроды, а Тео перепроверив дозировку наркоза, встал у изголовья стола и в пример доктору Ванмеер, немного приспустил маску, открывая лицо.

- Вот так, малышка, не бойся, - широкая прозрачная пластиковая маска с гофрированной трубкой, мягко улеглись на личико Луизы. Новая волна паники была на подходе, судя по суженным зрачкам, но Хоуп стала петь громче и встав на подножку, снова появилась в поле зрения девочки.

- Кто шепчет там, чтобы ты не верил словам? Спросишь меня: «Неужели, ты мне соврешь?»

Вся команда кривилась из-за того, что их ведущий нейрохирург страшно фальшивила и не попадала в мотив, терзая слух, а Робсон страдал больше остальных, словно находился на семейном ужине и настало время для демонстрации талантов не особо одаренных отпрысков.

Благо, что Лулу уже сонно моргала, а частота сердцебиения приходила в норму, судя по монитору. И ведь никому невдомек было, почему так фальшивил голос у Хоуп. В тот момент, пока она пела, вызывая самые разные эмоции у своих коллег и десятков людей наблюдающих, за подготовкой к операции, она не могла отрицать очевидного. И если случай Луизы по своей уникальности, будоражил ее разум, как хирурга, то тяжелое состояние девочки находило отклик в душе совершенного иного рода. Этот ребенок, вполне вероятно, сейчас закрывал глаза навсегда.

- Не бойся малыш и не верь, что сказала звездааааа. Я рядом буду, а ты ненадолго уснешь.

Пальчики Луизы разжались и красочный значок забрала медсестра, после чего упаковала его в стерильный пакет и убрала в тумбочку. Затем она удалилась, чтобы сменить перчатки и продезинфицировать руки.

- Тебе не успокаивать детей своим пением, а воскрешать из мертвых, - не выдержал Робсон, когда доктор Ванмеер с ехидством взглянула на него.

- Тонкое замечание, доктор Робсон! - нарочито сказала сказала Хоуп и окатила друга убийственным взглядом, за слово «мертвые». - Показатели жизнедеятельности, доктор Шуст.

Энди быстро отчеканила данные и Луизу ловко перевернули на живот, проследив, чтобы лицо попало в выемку на столе. Еще раз проверили все электроды, соединения и надежность их крепления. Слаженность действий буквально гипнотизировала, многочисленную публику, которая пристально следила за происходящим.

Студенты последних курсов, аспиранты, интерны и состоявшиеся доктора толпились в смотровой, которая нависала сверху.

- Как вы можете наблюдать, доктор Ванмеер производит ламинотомию, чтобы открыть спинномозговой канал на один уровень ниже и на один уровень выше солидного компонента опухоли., - тихий голос одного из докторов, который привел группу студентов, прояснял отдельные этапы операции. - Затем края разреза прошиваются и подшиваются к мышцам разведения в стороны. Прокладывается длинный ватник для тампонады возможного мелкого венозного кровотечения и проводится визуальная оценка дорзальной поверхности спинного мозга в зоне доступа.

Хоуп рассекла арахноидальную оболочку по средней линии на всем протяжении и развела их в стороны.

- Лигатуры. Пять ноль, - последовала ее команда, и медсестра передала ей инструменты.

Джерри ловко подхватил их и закрепил.

Диссекция завершалась. Настал этап непосредственного перехода к опухоли.

Томер пристально наблюдал за тем, насколько полноценно Хоуп проводит миелотомию на протяжении всех опухоли. Это позволяло минимально травматично развести интактный спинной мозг, чтобы обеспечить достаточное пространство для манипуляций по удалению.

Время в операционной искривлялось и меняло свои свойства. О том, что прошло больше двух часов, Хоуп догадалась только после того, как почувствовала, что ее шея затекла. Но теперь наступал самый ответственный момент — максимальное безопасное частичное удаление не меньше девяноста процентов опухоли. Идеальная практика для интуиции, потому что никто кроме хирурга не определит полный объем удаления при диффузных опухолях. Только она определит этап достижения субтотального удаления, принимая на себя буквально ответственность за жизнь пациента. Ведь четкого критерия, на основании которого можно с уверенностью говорить о значимом повреждении двигательных путей спинного мозга, не существовало.

Хоуп снимала ткань переродившихся клеток слой за слоем, словно луковицу, периодически спрашивая Робсона о состоянии показателей жизнедеятельности Луизы, пока уровень кровяного давления не упал до критического, столь резко, что Томер чертыхнулся сквозь зубы.