Добродушная улыбка Бенедикта едва скрывала плескавшуюся в его глазах боль.

- О, да! Я знал этого несчастного. Разумеется я сохраню его имя в секрете, так как, доктор Ванмеер не желала распространяться о личной жизни.

- Почему же несчастный?

- А как назвать человека, которого почти каждый день любимая женщина предпочитала работе? Всегда на втором месте, тут и святой сбежит, а он терпел.

- Значит, брак был крепким?

- Не могу согласиться. Между ними случались страшные ссоры. Но даже в порыве гнева, муж Хоуп не позволял себе оскорблять ее, называл только Гремелкой, - уголок рта Бенедикта дернулся. - Часто доходило до расставания. Могли полгода друг с другом не видеться. Инициатором примирения выступала чаще Хоуп, а ее мужа начинала мучить совесть, ведь страдали в первую очередь маленькие пациенты. Доктор Ванмеер не могла оперировать, когда случались размолвки с супругом. Тогда она превращалась в хрупкую и ранимую женщину, которой по сути и была всегда. Но едва душевные раны затягивались, ее жизнь из дома, плавно перетекала в больницу.

- Это поразительно! Наша редакция пыталась найти хоть какие-то документальные доказательства бракосочетания доктора Хоуп Ванмеер, но безуспешно. Вы присутствовали на церемонии?

- Да. Я был своего рода свидетелем этого невероятного события и что характерно, венчание прошло в больничной часовне. Между десятым и одиннадцатым часом вечера, когда более менее, стихает больничная суета.

- А где сейчас супруг Хоуп Ванмеер?

- После того, как ее не стало, он посвятил себя полностью работе и редко появляется в городе. Все произошло так быстро, что до сих пор в голове не укладывается, что Хоуп с нами больше нет. Она посвятила свою жизнь исцелению других людей, забывая о собственном здоровье. Как-то раз я услышал такую фразу: «Врачи не болеют, они умирают стоя, как деревья!» И Вы не представляете, насколько, это точно.

- Значит, Вы были близким другом семьи доктора Ванмеер. Мистер Купер, Вы с таким теплом отзываетесь о детях и не скрываете своего восторга по поводу семейных отношений, однако сами не стремитесь расстаться с репутацией холостяка. Так ли это?

- У меня было время поразмышлять над данной дилеммой и нежелание связывать себя узами брака никоим образом не отражается на моем благодушном расположении к его институту. Я обрел нечто большее, что придает мне сил и вдохновляет — призвание. Огромные ресурсы, сосредоточенные в моих рука, способны изменить жизнь многих людей в лучшую сторону. Избавление от страданий, по моему, ни чем не отличается от той же хирургии. Я даже сказал бы, что это хирургия души.

- Именно поэтому Вы производите впечатление абсолютно гармоничного человека?

- Да.

Алисия, не скрывая своего восхищения, ловила каждый жест не в меру сдержанного и вежливого мужчины, который просто не мог жить без «демонов», но очень тщательно их скрывал.

- Удивительно, что такой важный аспект личной жизни, как любовь Вас обошел стороной, или это обдуманный шаг?

- Любовь слишком много подразумевает и коверкает человека. Собственно, личность исчезает, а вместо нее появляется квази-человек, которого нужно обязательно дополнять «второй половинке». Ни интересов, ни реализации главной цели жизни. Как ни посмотри эгоисты делают для простого народа куда больше, чем оглушенные любовью слепцы. Мне посчастливилось испытывать хроническую влюбленность, которая длится до сих пор. Хотя я давно не имею счастья видеть эту женщину.

Поразительная уверенность в своих словах, заворожила Алисия, да так, что девушка слушала тихую речь приоткрыв рот, что не укрылось от Бенедикта Купера. Он терпеливо ждал, когда последует новый вопрос, поощряя тот факт, что малознакомый человек сует нос не в свои дела.

Лист крохотного блокнота прошелестел и журналистка растерянно улыбнулась.

- А что помимо помощи миллионам людей может Вас порадовать?

На долю секунды с лица Бенедикта схлынула маска вежливости и этот момент, Алисия назвала бы настоящим откровением. Этот человек сейчас перебирал для себя прошлое, светлые и темные моменты которого проносились быстрым, невнятным рассказом, понятным ему одному, как вдруг, подернутые задумчивостью и тоской глаза, заблестели и улыбка превратилась в мечтательную.

- Например, сыр...!

Бенедикт сделал короткий порывистый вздох и его взгляд замер.

Помимо практической хирургии, Хоуп вела курс лекций по нейрологии, инсульт застал ее в аудитории, когда студенты только разошлись. Но даже, если бы трагедия произошла на глазах у множества людей, спасти бы ее все равно не удалось. Смерть была мгновенной.

Альберт Ванмеер стойко принял весть о случившейся трагедии. Отцовское сердце столько лет обливалось кровью при мысли, что его девочка когда-то останется совершенно одна, а судьба вывернула страхи наизнанку. После смерти Сэма, Хоуп оттолкнула Бенедикта, казалось бы, навсегда, перестала общаться с друзьями и знаменитые стихийные посиделки в баре остались в прошлом.

Ни одного близкого человека несколько лет к ряду, пока в городе не открылась выставка, приуроченная к благотворительной акции в помощь тяжелобольным детям, где ее внесли в списки, как почетную гостью. Помимо двух фотографий Сэма и Луизы, там были еще пара десятков снимков, глядя на которые люди не могли не улыбнуться сквозь слезы. Уставшие медсестры и ординаторы, просмотр фильма «Крепкий орешек» грядой капельниц под боком, гонки на каталках по коридору и по четная миссия по навешиванию разноцветных прищепок на спину женщины бальзаковского возраста. Бенедикт организовал выставку только ради Хоуп, там они и встретились.

Как любила говорить Хоуп, близкие люди это не те, кто живет под одной крышей, и не обязательно, чтобы у них были обручальные кольца или запись в мэрии, подтверждающая, что они семья. Близким людям не обязательно целовать друг друга каждый день и ужинать в семь вечера за одним столом, не обязательно помнить какие-то особые даты и праздновать годовщины. Близкий человек может годами стоять в стороне, просто, чтобы не заслонять цель, к которой идет любимый человек, но стоит только его позвать и будучи не в силах справиться с тяготами и неудачами, он будет рядом. Недолго, но ровно столько, чтобы любые раны затянулись и появилась вновь возможность спустить свою тоску с поводка, оказавшись в одиночестве.

В чем, со временем, пришлось найти утешение. В одиночестве остался только сам Альберт, который в свои восемьдесят пять продолжал преподавать в университете, но полностью отошел от хирургии.

Бенедикт навещал его почти каждый день. Мужчины частенько устраивались на террасе, придаваясь воспоминанием. Пили некрепкий кофе и угощались сыром, запас которого никогда не истощался в холодильнике. За двадцать лет, Бенедикту пришлось привыкнуть к этому лакомству и даже полюбить.

Слова стихали, ветер с залива приносил соленый запах океана, мягко теребя седые волосы на головах собеседников, после чего на душе легчало, а невидимый странник отправлялся дальше только ему ведомым путем- в открытые окна просторного, пустого дома, в дверь с надписью «Бардаквилль», снова в окно, к широкой гряде георгин, в кроны деревьев и обратно домой — в бесконечное небо.

Я не уйду, улетучусь с мглою,
И поцелуй не оставлю на память,
Ты заберешь мое сердце с собою,
И не заметишь, как оно растает.

Ты не гордился, победой новой,
И твои мысли за мной заскучают,
Я говорила честно - того не стою!
И в унисон в груди льдинки стучали.

В итоге руки твои застыли,
А я свободна и вновь улыбаюсь,
Ты посмотри в небо! Правда красиво?
Там снова я где-то с ветром скитаюсь.

Уважаемые читатели, если не трудно оставьте комментарий к книге!