АКТ ВТОРОЙ

Слабый рассвет проникает в окна. Одиночные выстрелы вспарывают тишину. Они кажутся более страшными, чем только что умолкнувшая канонада.

Г а л и н а Я к о в л е в н а бесшумной тенью двигается по комнате, отодвигает стол, табуретки, расчищая путь к дивану. М и л д а и С а ш а вводят повисшего у них на плечах Г р и г о р и я.

Ворот гимнастерки у него разорван, лицо забинтовано.

Г а л и н а Я к о в л е в н а. Сюда, сюда…

Григорий грузно осел, и Милда с Сашей не довели его до дивана, усадили на стоящую поблизости табуретку.

Гришенька!.. Гриша… (Ощупывает грудь, ноги сына.)

М и л д а. Он не ранен. У него контузия и ожоги.

Г а л и н а Я к о в л е в н а. Как же ты его нашла?

М и л д а. Когда наши отступали, я все стояла на переезде. Не прошло ни одного танка. Тогда я пошла оврагом к шоссе, где был бой. Там фашисты ходили по полю и добивали раненых.

Снова слышатся одиночные выстрелы.

Там и нашла его. Он лежал в нескольких шагах от танка. Оттащила в бурьян. Один фашист подошел совсем близко, но тут в башне начали рваться снаряды, и это помогло мне… Танкисты дрались один против ста! Ни шагу не отступили! Я ползла — и везде были фашисты, как передохшая саранча…

С а ш а. Его надо переодеть и спрятать. Утром, возможно, будут обыски.

Г а л и н а Я к о в л е в н а. Сейчас я найду белье. Вот. Оно чистое.

Пытаются стянуть с Григория гимнастерку. Он вдруг выпрямился и грудью пошел вперед.

Г р и г о р и й. Самарин! Заходи с фланга! Огонь! Огонь!.. Берите в клещи! Вася! Вася Рыбаков! Кончатся снаряды — иди на таран! Они не пройдут! Не пройдут! Но пассаран!..

Он весь воспламенен боем. Милда и Саша с трудом удерживают его.

Живым не сдамся! Живым не… (Так же внезапно ослаб, и его укладывают на диван.)

Все устали и некоторое время сидят в бездействии.

Г а л и н а Я к о в л е в н а (подает Милде воду). Попей. И ты, Саша.

С а ш а. Не лучше ли нам его наверх поднять? Там безопаснее.

М и л д а. Да, пожалуй.

Г а л и н а Я к о в л е в н а. А как же белье?

М и л д а. Там и переоденем.

Подняли Григория и уносят. Сцена пуста. Тикают ходики.

Но вот кто-то заглянул из сада в окно. Скрипнула дверь. Голос Леньки: «Приперлись! Заходи». Входит Л е н ь к а. Одежда на нем обгорела и висит лохмотьями.

На щеке — ссадина. Осмотрелся. По расположению предметов определил, что дом не брошен, в нем живут.

Л е н ь к а. Спят, и дверь открыта… (Неодобрительно покачал головой. Услышав голоса наверху, насторожился и поднялся на несколько ступенек.)

Там разговаривают Саша, Милда и мать. Это успокоило его. Сразу же вернулись присущие ему независимость и резковатость.

Ну, входи же! Долго тебя приглашать!

За руку втягивает д е в у ш к у лет пятнадцати. Девушка упирается и смотрит зло.

Это мой дом. Здесь я живу. Садись. Хочешь есть?

Девушка молчит.

Тут у нас всегда кое-что из жратвы имеется. На случай, если кто припоздает. (Открыл створки буфета.) Так оно и есть! Ну!

Девушка отрицательно потрясла головой.

Кто тебе поверит? Со вчерашнего дня одним воздухом питаемся.

Девушка упорно отказывается, забилась в угол.

(Один садится за стол.) Упрашивать не собираюсь. Не надейся. (Поднял голову, слушает.) Чего они там шебутят? (Хотел было пойти и узнать, да очень уж хочется есть.) Ты зря упираешься. Молоко свежее. Чуть-чуть кислит. И яички вкрутую. Я терпеть не могу всмятку. А ты? (Метнул ей яичко.) Соль на столе сама возьмешь. Давай, давай, не стесняйся.

Возвращается С а ш а. Увидел сидящего за столом — спиной к нему — человека и не сразу узнал в нем брата.

С а ш а. Леня, ты?

Ленька повернул к нему лицо.

Ленька! Брат! (Подбегает и обнимает его.) Живой! Живой!

Л е н ь к а. Тебе со стороны виднее. (Отрезает от каравая ломоть хлеба.)

С а ш а. Мама! Милда!.. Глядите, кто пришел!.. Ну, как ты? Откуда? А мы ведь тебя уже похоронили!

Л е н ь к а. А как же я об этом не знал?

Появляются М и л д а и Г а л и н а Я к о в л е в н а.

М и л д а. Вот! Я же говорила, что он вернется!

Г а л и н а Я к о в л е в н а. Сыночек! Леня! Жив! Жив!

Л е н ь к а (пробормотал). И поесть не дадут… (Поднялся из-за стола, покорно отдавая себя объятиям и поцелуям. Всем своим видом говорит: видит бог, я тут ни при чем.)

Г а л и н а Я к о в л е в н а. Да как же так!.. Ведь нам сказали… Целешенек?

Л е н ь к а. Руки, ноги — все в наличье.

Г а л и н а Я к о в л е в н а. Ленечка.

Ленька отстраняется от нее.

С а ш а (только сейчас заметил девушку). А это кто?

Все удивлены.

Л е н ь к а (девушке). Познакомься. Это моя мать. Домашний страж. Это брат Сашенька. Образцовый сын. Я с него во всем беру пример. А это Милда. Невеста моего второго брата — Григория.

М и л д а. Ты плохо знаешь свою семью. Я — его жена.

Л е н ь к а. Ну-у?

М и л д а. Ты уехал от самой свадьбы.

Л е н ь к а. Вот и не знал. Поздравляю.

С а ш а. Где ты ее нашел? Кто она?

Девушка смотрит на Леньку все так же зло, не выходит из своего угла.

Л е н ь к а (с внезапной яростью). Ну, не мог я сразу двух спасти! Не мог! Понимаешь?

Девушка всхлипывает.

Кто-нибудь другой, возможно, и вытащил бы твою бабку, а я не мог! Ведь видела, что творилось. (Глаза его потемнели, губы сжались в твердую линию.)

М и л д а. Что ты на нее орешь?

Л е н ь к а. Всю дорогу вот так… словно я во всем виноват.

Г а л и н а Я к о в л е в н а (девушке). Пойдем со мной. Не слушай этого крикуна. (Леньке.) Если ты почувствовал себя достаточно взрослым, чтобы никому ни в чем не докладываться, то можешь и впредь поступать так: уходи когда вздумается, возвращайся когда угодно. Только нужна ли тебе будет в этом случае семья? (Уводит девушку. Она оскорблена поведением сына при встрече.)

М и л д а. Ты, я вижу, ничему не научился.

Л е н ь к а. А чему я должен был научиться?

М и л д а. Такое творится вокруг… и мог бы быть побережнее с близкими… Мать не спала с того дня, как ты исчез. Неужели у тебя не нашлось ласкового слова? Ты должен бы попросить у нее прощения.

Л е н ь к а. За что?

М и л д а. Уехал, ничего не сказав!

Л е н ь к а. Так бы она меня и отпустила.

М и л д а. А зачем тебе надо было поступать на пароход?

Л е н ь к а. Надо.

М и л д а. Но письмо-то ты мог бы с дороги прислать. Неужели и это трудно?

Л е н ь к а. Письмо?.. Письмо было… (Ищет в карманах. Вытряхнул бумажную труху.) Хотел отправить, а тут… и пошло…

С а ш а. Только о себе думаешь!

Л е н ь к а (поморщился). Сашенька, давай о чем-нибудь другом поговорим. Давно не виделись… Слушай, где ты такие шкеры отхватил? (Трогает его за брюки.) Блеск! Наимоднейшие! С моими никакого сравнения! А я-то все магазины облазил — нету! Расхватаны!

С а ш а. Ты!.. (Сжал кулаки.)

М и л д а. Ладно вам. Не до ссор теперь!

Л е н ь к а. Храбрый… (Только теперь почувствовал, как устал. Сел, вытянув ноги.)

М и л д а. Как же вы сюда добирались?

Л е н ь к а. С песенками вдоль бережка. Пехом. Другого транспорта не было.

М и л д а. На фашистов не нарывались?

Л е н ь к а. Не имели такого удовольствия… (Еще раз откусил кусок хлеба и перестал есть.) Село Ивково помните? За Двиной. Ну, за Даугавой, по-вашему. Все сгорело. И дома, и скот. Бабы с детишками сидят, воют. За версту слышно… Реку немцы переходили у Вишневой стрелки. Бой был. Вот таких судаков взрывами на берег повыбрасывало. А мелочи… плотва, сорога, окуни… Один снаряд попал прямо в плотину бобров. Все разворотило. Один бобер — раненый, еще плавает, а бобрята… Вот так и шли. Любовались. (Достал из кармана гранату-лимонку и крепко зажал в кулаке.)

М и л д а. Где ты ее взял?

Л е н ь к а. А? (Не сразу понял вопрос.) Этого добра теперь везде более чем достаточно. При желании можете миномет притащить.

Возвращается Г а л и н а Я к о в л е в н а — за едой для девушки. Увидела гранату.

Г а л и н а Я к о в л е в н а. Отдай.

Ленька медлит.

Ты натащишь оружие в дом, и по твоему следу придут фашисты. Они убьют Гришу.

Л е н ь к а. Гришу?

М и л д а. Мы только что привели его. Он там без сознания.

Ленька стремглав, через три ступеньки, взлетает наверх.

С а ш а (Милде). Гранату у него надо забрать. И ружья тоже. Ты ведь знаешь, какой он неуравновешенный.