Все рассаживаются за столом. Каждый считает своим долгом ткнуть рыбу вилкой.

И л ю ш к а. Уж не мог меня позвать… испортил.

Г р и г о р и й (глянул на огорченное лицо Леньки). У Вишневой стрелки ловил?

Ленька кивнул.

Вместе сходим. Не горюй. (Раскрывает чемодан и достает подарки: матери — белый пуховый платок, Саше — рубашку, Милде — туфли. Наклонился, что-то надувая, и вдруг с силой метнул Леньке волейбольный мяч.)

Ленька передает мяч Милде, Милда — Илюшке, и пошла распасовка.

Г а л и н а Я к о в л е в н а. Гриша…

Г о л о с а. Давай сюда!

— Эх, мазила!

— А ну, еще!

Г а л и н а Я к о в л е в н а. Гриша!.. Разобьете все!

Г р и г о р и й. Ну, хватит, хватит! Пошалили, и довольно! (Леньке.) Собирай вечером ребят. Потренируемся.

И л ю ш к а. Зареченскую команду вызовем на соревнование?

Г р и г о р и й. Как же иначе!

Г а л и н а Я к о в л е в н а (когда шум поутих, поднимает рюмку). За свидание, сынок. Ты — дома. Это бывает так редко.

Х р и с т и н к а. За повышение, Григорий Ларионович! Чтоб вам дослужиться до самого маршала! Ведь Ворошилов и Буденный, наверное, уже старенькие, чтоб на коне скакать!

Пьют.

Г р и г о р и й. Ну, как здесь жили, мама?

Г а л и н а Я к о в л е в н а. Да как, Гриша… Сам видишь. Не хуже, чем другие. Саша вот техникум закончил.

Х р и с т и н к а. С отличием!

Г а л и н а Я к о в л е в н а. Леня в десятый перешел.

М о к е й И в а н о в и ч. А могли бы и лучше жить, Галина Яковлевна. Да. Дом ваш на солнечном угоре. И если бы елки повыкорчевать да на их место…

Г р и г о р и й. Нет, деревья губить не надо. Их посадил отец.

Л е н ь к а. А вот беседку я сегодня же на дрова изрублю.

Г р и г о р и й. Почему?

Л е н ь к а. Надоело охи да вздохи слушать. Раньше ты с Милдой, а теперь какой-то тип повадился и — «Ах, Христиночка».

С а ш а. Замолчи.

Христинка склонила голову и смотрит на отца.

Л е н ь к а. Хоть бы что-нибудь разное говорил, а то молчит, молчит и опять — «Ах, Христиночка».

С а ш а. Ты замолчишь или нет?

Л е н ь к а. А то проучишь?

Г р и г о р и й (засмеялся). Так сразу и рубить!.. Двум братьям послужила, глядишь — и третьему пригодится!

М о к е й И в а н о в и ч (крякнул). Опять в точку! В самую цель!

Л е н ь к а. Мне?

Г а л и н а Я к о в л е в н а (с улыбкой). И сам еще завздыхаешь.

Л е н ь к а. Да никогда в жизни!

М и л д а. Ленька, не зарекайся!

Х р и с т и н к а. Завздыхаешь, Ленечка, завздыхаешь!

Все смеются.

Г р и г о р и й (подсаживается к Леньке). А ты вытянулся за год. Литой. (Толкнул в бок и тотчас же получил ответный удар.) Ого!

Г а л и н а Я к о в л е в н а. Сладу с ним нет, Гриша. Дом в разбойный вертеп превратил. В окна к нему лезут, сборища какие-то по ночам устраивает. Не успеваю грязь выскребать.

М и л д а. Да напрасно вы на него нападаете! Ленька — славный парень!

Г р и г о р и й. Как оценки?

Л е н ь к а. Обыкновенно.

Г р и г о р и й. Пятерки и четверки?

С а ш а. Шпаргалит.

Л е н ь к а. Ну, ты — узкоколейных дел мастер!

Г р и г о р и й. Что за тон?

Л е н ь к а. Ребята после выпуска кто на Дальний Восток, кто на Сахалин, а он узкоколейку к пристани будет тянуть.

С а ш а. Оставили здесь, — значит, нужен! И каково матери с тобой будет, если я уеду?

Г р и г о р и й (Леньке). Мать обижать нельзя.

Л е н ь к а. Но и нюни распускать тоже нечего. (Глянул иронически на старшего брата.) Ты меня сегодня тоже удивил.

Г р и г о р и й. Чем?

Л е н ь к а. Только вошел и — «мама»! Чуть не расплакался.

Г р и г о р и й. Это плохо?

Л е н ь к а. Чего уж хорошего!

Г р и г о р и й (обращаясь ко всем). Что с ним происходит?

М и л д а. Да не обращайте на него внимания! Переходный возраст!

Г а л и н а Я к о в л е в н а (глубоко вздохнула, Леньке). Вот начнешь жить самостоятельно да горя на чужой сторонке хлебнешь полной мерой — уж больно тебя из дому-то тянет! — так и закричишь: ой, мамочка.

Л е н ь к а. Я?

Г а л и н а Я к о в л е в н а. Ты.

Л е н ь к а. Никогда этого не будет!

Х р и с т и н к а. Будет, Ленечка, будет!

С а ш а. Как побитый вернешься!

Л е н ь к а (ноздри у него раздулись). Слово даю! Вот где бы ни был, чего бы ни испытал, а вернусь… ну, так войду в дом, словно только что вышел! Пять минут назад!

Все хохочут.

Не верите?

М о к е й И в а н о в и ч. Глуп ты еще. Сосунок.

Х р и с т и н к а. Пять минут!.. Да слезами зальешься! Ведь мать — это… Как вспомню я свою маму… да лучше бы я сама умерла, чем она…

Г р и г о р и й (встает из-за стола). Я пойду.

Г а л и н а Я к о в л е в н а. Иди, Гриша. Иди.

Милда тоже поднимается.

Г р и г о р и й. Нет-нет. Я один.

Г а л и н а Я к о в л е в н а. Уж как хотел он тебя повидать… (Провожает сына до дверей.)

Снова возникают звуки цимбал. Чем дальше уходит Григорий, тем они делаются все явственнее и тревожнее. Ленька, пользуясь тем, что все смотрят в окна вслед Григорию, достает из комода чистые трусы и майку.

И л ю ш к а. Лень… Может, останешься, а?.. Гриша приехал… Так зареченским дадим!

Л е н ь к а (подумав). Нет. Не могу. (Хотел было подойти к матери и что-то ей сказать, но передумал и быстро поднимается по лестнице.)

Илюшка оглядываясь, идет за ним.

Декорация та же.

Вечер. Огня в доме нет. В лучах заката дом кажется сквозным, незащищенным, словно в нем нет ни стекол, ни стен. Из-за зубчатой кромки леса время от времени доносится глухое громыхание. Но небо чистое и глубокое.

С а ш а в комнате сидит на табуретке и устало расшнуровывает ботинки. Одет в рабочую одежду. Брюки и куртка в глине. Потные волосы слиплись. Г а л и н а Я к о в л е в н а, суетясь и тоже переодеваясь, накрывает на стол.

Г а л и н а Я к о в л е в н а. Воду согреть?

С а ш а. Не надо.

Г а л и н а Я к о в л е в н а. Ноги бы помыл. А то сходи к реке, искупаешься.

Саша молчит.

Что сегодня делали?

С а ш а. Шоссе перекапывали. Надолбы ставили.

Г а л и н а Я к о в л е в н а. Налет был?

С а ш а. Один раз. «Юнкерсы» спикировали на колонну беженцев. Человек сорок пулями посекли. А сзади стадо совхозное шло. Коровы кинулись от самолетов, раненых затоптали.

Г а л и н а Я к о в л е в н а. О господи…

Где-то совсем рядом неожиданно пустил чистую, ручейковую трель соловей. Соловью не до людей, не до их горя. Вечер тих. После знойного дня от реки потянуло свежестью, и он поет, заливается.

Газеты из ящика достал?

С а ш а. Вот.

Г а л и н а Я к о в л е в н а. Писем не было?

С а ш а. Нет.

Г а л и н а Я к о в л е в н а. Где же Леня? Что с ним?

Саша, не отвечая, продолжает раздеваться.

Как уж так, братья и не дружите? Мог бы выспросить, разузнать, куда он собирался.

С а ш а. Ты же знаешь, что он по своей природе анархист, а я таких ненавижу!

Г а л и н а Я к о в л е в н а. Он самый младший… Опять всю ночь не спала. Все-то, все передумала. А ну, как со шпаной связался?

С а ш а. Очень может быть.

Галина Яковлевна выжидающе молчит.

Откуда он деньги на патроны брал?

Г а л и н а Я к о в л е в н а. Говорил — на пристани подработал. Баржу разгружал.

С а ш а. Ты проверила?.. А сколько раз соседи жаловались, что в садах яблоки пропадают. Разве не его банды дело?

Г а л и н а Я к о в л е в н а. Вот бы и повлиял.

С а ш а. Как об стенку горох!.. Уж после смерти-то отца мог бы за ум взяться. Кто теперь о нас позаботится, как не мы сами?

Вбегает встревоженная Х р и с т и н к а.

Х р и с т и н к а. Саша пришел? (Увидела его.) Ой, как же ты устал, Сашенька! Глаза совсем провалились, как у покойника! Галина Яковлевна, да не пускайте вы его больше туда!

С а ш а. Перестань. Там даже дети роют окопы. Не мешало бы и тебе.

Х р и с т и н к а. А кому пригодятся те окопы, если немцы город обошли?

С а ш а. От кого ты это узнала?

Х р и с т и н к а. Все говорят!

С а ш а (вскипел). Все?! Стрелять надо паникеров и пораженцев, а не слушать их! Тебя на оборонные работы назначали?

Х р и с т и н к а. Ну назначили.

С а ш а. Как же ты могла не пойти?

Х р и с т и н к а (глаза ее широко расширились). Тетя Галя, что он такое говорит? Немецкие самолеты в небе круглый день, а я… Смерти моей захотел? Да ты, я вижу, нисколечко и не любишь меня, если…