- Здравствуйте, товарищи солдаты! - рявкнул один из полковников.

Фил аккуратно поставил на стол стакан с чаем и добродушно прогудел:

- Здравия желаю, товарищ полковник! - Про себя же подумал, что вот принесла нелегкая... И порадовался, что не достал коньяк и не плеснул его в чай. Ибо полковник первым делом схватил кружку и сделал большой глоток. 'Опять заваривать' подумал Фил и сделал дурацкое выражение лица. Ибо как завещал нам великий Швейк...

- А что это у вас здесь?

Фил огляделся и не нашел бардака. Угольная печь, затем стиралка со шлангом, брошенным в сток бывшей душевой, стойка с посудой, микроволновка (две штуки, одна не работает), стол на двадцать рыл, телевизор, дающий черно-белую картинку на ворота, тапик...

- Где? - не понял сержант.

- Вот это вот все, - неопределенно махнул рукой полковник.

- Это столовая, - ответил Фил.

А почему вы пьете чай в столовой? Для чая положена чайная.

'А хер его знает!' подумал Фил, но отвечать так не стал. Придурковатый вид перед начальством надо иметь, придурковатый.

- Где дали, там и пью, - так ответил он. А после этого вытаращил глаза. К воротам, которые показывал старый 'Горизонт' подъехала тачка. Оттуда высадился с сумками Воронцов. В гражданском, естественно. Курточка кожаная, джинсики, шляпа вот эта, хипстерская. Воронцов открыл ворота, просунув руку через проволоку. Втащил сумки, закрыл ворота. 'Хорошо, что их смазали...' Воронцов поперся не к казарме, а к столовой, где сейчас и находился Фил с незнакомыми полковниками и свитой. И почему они из штаба пешком пришли? Полковники же жопы на машинах возят? А псы где? Динка-то с командиром в леса уехала, это понятно. Беззубый Мухтар, муж немецкой овчарки Дины и их общий сын Персик, должны были галдеж поднять.Но цепь Рафика была пуста: видимо, убежал в город, пока жены-то нет. А ленивый Персик поднял свой пудовую башку, увидел, что идет Воронцов в шляпе, тяжело вздохнул и снова бухнулся в пыль.

Персику было 10 месяцев, но в холке он уже доставал взрослому мужику по пояс. А в башке все еще считал себя месячным малышом. Эта махина все еще был щенком с добрыми глазами. Воронцов остановился на экране телевизора и начал чесать башкуПерсику.

Злой увидел напряженное лицо Фила, оглянулся. Разглядел экран, после чего громко кашлянул:

- Товарищ полковник, разрешите обратиться!

- Обращайтесь, майор, - лениво ответил полковник.

- Давайте кухню посмотрим на предмет санитарии.

- Добро, глянем, куда идти.

В этот момент Воронцов двинулся к двери столовой. До катастрофы оставалось секунд тридцать, может минута. Точно минута. Из-под лавки курилки выскочила любимица взвода Фрикаделька: котейка женского пола. И побежала наперерез Воронцову. Тот отвлекся, поставив сумки, подхватил котейку и начал чесать за ухом.

Злой же кивнул Филу и выступил вперед, отвлекая внимание полковника и всей комиссии.

- Здесь ребята моют посуду, здесь душ, там холодильники и компот...

- Вижу, - полковник рявкнул и направился в душ.

Фил, за спиной свиты скорчил в ответ рожу. Заметил это только майор с позывным Злой. Майор погрозил кулаком Филу, тот быстро накинул чей-то бушлат на экран и скользящим шагом, неслышно подошел к двери.

- Тааак... А где у бойцов комната отдыха? - рыкнул проверяющий. Свита незамедлительно начала черкать ручками в блокнотах.

- Шо? - прошептал сержант и хлопнул себя по лбу. Другой рукой взялся за ручку...

В этот же момент дверь пнул Воронцов. Фил сделал страшное выражение лица: выпучил глаза, сморщил лоб и раззявил щербатый оскал. Отнял ладонь ото лба и, раскрячив во все стороны пальцы, сунул ее в лобешник Воронцову. Тот немного испугался и сделал шаг назад. Сержант проскочил в дверную щель, немедленно закрыл за собой дверь и зашипел на Воронцова:

- Обдолбался что ли, пижон? Бегом в казарму и в форму переодевайся.

Воронцов попытался что-то сказать, но не успел. Ладонь Фила сжалась в кулак. Сашка еще ни разу не видел флегматичного сержанта-даоса в таком состоянии.

- Да у меня же сумки! - прошептал он в ответ.

- На пенис их намотай и бегом в казарму. Дневальным будешь! Сиди у тапика и читай наставление.

- Какое наставление?

- Любое, твою мать! Бегом! Держи ключ!

Пока они шипели, за спиной, в помещении, что-то опять зашумело. Воронцов забросил котейку на крышу бетонного колпака, служившего еще и летним душем, и побежал до располаги.

Вот если его поймают укропы и начнут допрашивать, то будет как в том анекдоте: почему советские солдаты в плену ничего не рассказывают? Да потому что матчасти не знают. Воронцов до сих пор не знал, на территории какой шахты они живут. От столовки до спального помещения - метров сто по дороге и метров пятьдесят через забор. Но это если сумки в дыру пролезут. Нафиг, по дороге, через ржавые ворота.

И в этот момент проснулся Персик. Увидев штатского, рявкнул как стодвадцатидвух-миллиметровый миномет. А потом, медленно набирая скорость словно першерон, погнался за Воронцовым. По запаху понял, что вроде как из своих, но на всякий случай, прицелился и куснул чуть ниже спины. Легонько куснул, пальто не прокусил. Воронцов, помня о том, что орать нельзя, замычал, остановился, развернулся и попытался лягнуть пса. Персику игра понравилась. Он отскочил, виляя хвостом. В глазах его скоонцентрировалось все добро мира и желание любви и ласки.

Воронцов побежал. Персик куснул. Воронцов повернулся. Персик отскочил.

И так четыре раза подряд. Наконец, Воронцов заскочил в располагу, споткнулся о порог и загрохотал по бетону всем, что у него было. Включая кости, конечно.

Персик побежал обратно, надеясь на новый раунд игры. Но вдруг притомился и грузно упал на бок, в тенечек.

А Воронцов метнулся в свою комнату, кое-как запихал сумки под кровать, стал переодеваться в пиксель. Потом бросился в дежурку, схватил методичку для наводчиков и стал ждать звонка тапика. Звонка не дождался, в дверь застучали. Оказывается, он ее успел закрыть на засов. Он подошел к входной двери и, не раскрывая маленького окошечка на уровне глаз, грозно спросил:

- Пароль?

Пароль не знал, естественно, никто за пределами батареи. Он был настолько прост, что о нем даже все аналитические отделы хоть ВСУ, хоть ЦРУ не догадались бы.

- Майор!

- Саня, ты? - раздался голос Злого.

- Я...

- Открывай.

- Пароль, - ответил Воронцов и вспомнил, что у него оружия нет. 'Молодец' - поздравил себя Сашка и побежал к кровати. Его 'Калаш' всегда висел рядом с изголовьем. Да, да, он знал, что оружие в оружейке и все такое, но! Именно, что но...

Тем временем, к располаге подогнали сержанта. Тот опять пнул в дверь. На этот раз Саня был уже готов к встрече:

- Фил, слава Украине.

- Одесса, героям слава.

- Да вы тут охерели! - раздался начальственный мат.

- Никак нет, тащ полковник, - ответил Воронцов, открывая дверь. - Никакой каклодиверс не догадается ночью 'славу юкрейн' орать тут. Тем более, мы позывные добавляем.

- Ты как разговариваешь? - вскипел проверяющий. Воронцов пожал плечами:

- А че такого?

- На губу захотел?

Рядовой разглядел полковника. Невысокий, борзый, худощавый, но уже с жиринкой. И, пожалуй, лет на пять-семь младше Воронцова.

- Да я б не против, выспаться можно, только кто воевать-то будет? - демонстративно поправил потертый 'Калаш' Воронцов. Фил тихо заржал, замахал руками и ушел куда-то за угол. На лицо несчастного Злого лучше было не смотреть.

Впрочем, на полковника тоже.

Хорошо быть рядовым. Дальше Желоба не пошлют, звание не снимут и уволить не уволят. Ну что ты, проверяющий, сделаешь ополченцу? Да, понятно, что уже не ополченцы, а рядовые Народной Милиции, но по факту-то как были добровольцами, так и остались. 'Ну, уволь меня всего' - подумал Воронцов и ухмыльнулся. 'Через неделю опять буду стоять здесь'. Видимо, что-то в голове проверяющего что-то такое же мелькнуло. Он отодвинул рядового и зашагал внутрь помещения.

Помещения...

Окна были выбиты еще в четырнадцатом. Потом на шахте стояли казаки. Они где-то надыбали одеял и полиэтилена. Забили разбитые окна этими одеялами, завесив их пленкой.