Они добавили несколько веток для запаха, отошли, и тогда Гермиона взмахнула палочкой, чтобы добавить огня. Не успела она произнести заклинание, как голос за ее спиной проговорил:

– Инсендио.

Рыжие языки пламени заплясали сначала на нижних ярусах костра, а потом перескочили на верхние, облизывая прутья, загребая их в свои золотисто-красные объятия. Гермиона повернулась и увидела Пэнси Паркинсон, которая прятала волшебную палочку в карман куртки.

Она посмотрела на Гермиону так пристально, как не смотрела никогда прежде. Раньше Пэнси предпочитала либо фыркать в ее сторону, либо вообще ее не замечать, поэтому такой взгляд показался гриффиндорке подозрительным.

Она нахмурилась и решила отойти от девушки на всякий случай.

Пэнси повернулась к ней и холодно проговорила:

– Стой.

Это странным образом походило на приказ, поэтому Гермиона лишь вскинула брови.

– Что?

– Хочу предупредить, – голос Пэнси прозвучал спокойно. – Не приближайся к Драко.

Гермиона не смогла сдержать смешка:

– Не больно-то и хотелось.

– Я знаю, что это ты была с ним тогда, перед игрой, – Паркинсон приблизилась. – Я знаю, что вы целовались. Я знаю это, и не хлопай ресницами, как дурочка, ты понимаешь, о чем я говорю.

Гермиона помотала головой и отошла на шаг.

– У тебя с фантазией явно проблемы.

А у самой руки затряслись от страха – как она догадалась? Как давно? Что будет, если она расскажет кому-то? Гарри или Рону?

Это ничего не значило, никогда ничего не значило, но рассказать об этом? Признаться, что позволила Малфою целовать ее? Боже правый, какой позор…

Слизеринка улыбнулась как-то мерзко, а потом шагнула к ней и схватила за воротник на рубашке, и жест этот был наполнен такой злостью и ненавистью, что Гермиона застыла от неожиданности. Староста девочек Пуффендуя посмотрела в их сторону с любопытством. Гермиона хотела вырваться, но лицо Пэнси оказалось очень близко к ее лицу, и она тихо проговорила:

– Я сожгу тебя. Живьем. Будешь гореть, потрескивая, как палки в этом костре.

– Ты сумасшедшая.

– Как и он.

Стыдно было слушать ее, стыдно думать, что она считает ее малфоевской подстилкой – одной из тех идиоток, готовых прыгнуть к нему в постель по щелчку или броситься на шею, как только он взмахнет ресницами.

Гермиона набрала воздуха в легкие и оттолкнула Паркинсон одной рукой. Она долго смотрела на нее, пытаясь определить, почему не чувствует ответной злости. Гнева, обиды… Ничего. Только растерянность и стыд, легонько пощипывающий и без того раскрасневшиеся от костра щеки.

Пэнси дышала полной грудью, ее длинные, мягкие на вид волосы трепал ветер, и если бы не гнев и отвращение в глазах цвета шоколада, можно было бы сказать, что она очень милая в этой куртке, с этой простой прической, с минимумом косметики на лице.

Ей пришлось отойти от костра на полметра, чтобы дым не щипал глаза. Пэнси покосилась на нее, и Гермиона сказала, помотав головой:

– Ты такая красивая. Он же… Он мизинца твоего не стоит.

– Закрой свой поганый рот!

В голосе слизеринки зазвенели слезы. Гермиона задумалась.

Наверное, и Малфой для кого-то был личным миром. Она вспомнила его холодные руки, его глаза – светло-серые, с голубыми вкраплениями и росчерками тьмы, застывшими на кончиках длинных светлых ресниц. Его красивые губы – соблазнительные и аккуратные, когда он не изгибает их в презрительной ухмылке...

Она давно уже призналась сама себе, хоть и ненавидела себя за это: Малфой не делал для этого ничего, но влюбиться в него было проще простого.

– Вот если подумать, – Тео покатал огневиски по своему кубку и заглянул в него, словно что-то проверяя. У него сильно заплетался язык, и Драко отсел от него подальше, потому что пьяные люди его бесили. – Учителям на нас совершенно насрать. Кого они оставили тут за главного? Грейнджер. Дуру, которая даже со своим недопарнем не может справиться.

Тео икнул, и Драко едва сдержал порыв уебать ему по голове подносом.

Он посмотрел в сторону костра, где Грейнджер безуспешно пыталась отодрать Уизли от земли. Земля его манила, и он гладил ее. Выглядело это премерзко.

Он обратил внимание на то, что Поттера снова не было. В последнее время его постоянно где-то носило, и Драко решил, что с завтрашнего дня его первостепенной задачей станет выяснить, где именно.

– Что скажешь, Драко?

– Драко скажет, что тебе пора в кроватку.

Он забрал у Теодора кубок и выплеснул его содержимое на землю. Нотт начал возмущаться, но Малфой кивнул сидящим неподалеку Крэббу и Гойлу, те подхватили Тео под руки и поволокли в сторону замка.

Стоило заметить, что Грейнджер справлялась со всем этим дерьмом. Несмотря на то, что вокруг все были пьяные, несмотря на то, что учителя ушли в замок, оставив ее справляться со всем – она ни разу не психанула и не попросила его о помощи, хотя было вполне очевидно, что он остался единственным трезвым старостой кроме нее на этом празднике идиотов.

Он встал и обошел шатер, проверяя, не закатился ли чей-то труп под лавку или один из столов. Легонько пнул ногой какого-то когтевранца, лежащего на полу. Когтевранец пошевелился и перевернулся на спину. Драко удовлетворенно хмыкнул: живой.

Большинство старшекурсников (а младших отправили по гостиным еще до того, как опустилось солнце), хоть и были пьяны, держались нормально. Не лезли в драки и не размахивали палочками. Просто мирно валялись на полу в собственной блевотине или же хохотали друг с другом, делая попытки обсудить какую-то тему заплетающимися языками.

Он ненавидел пьяных людей, но иногда любил за ними понаблюдать (только если они не лезли к нему с разговорами, как Тео).

Драко вышел из шатра и прошел немного в сторону берега. Солнце давно уже село, темнота сгущалась, превращая небо над Хогвартсом в покрывало черничного цвета. По-осеннему прохладный ветер бросил его челку на лоб, и он откинул ее назад. Стало немного холодно. На Драко была рубашка и школьный свитер с эмблемой Слизерина. Он давно собирался проклясть тех, кто придумал эти свитера, которые не столько грели, сколько кололи кожу даже сквозь ткань рубашки. Его зазнобило, он спрятал руки в карманы брюк.

Драко собирался вернуться обратно к своим, когда услышал невдалеке голос Пэнси. Она плакала у озера за растущим на берегу старым буком. И не то чтобы слезы Пэнс были для него тем, из-за чего он особо расстроился бы – эта дура ревет каждый день по поводу и без, а сегодня еще и налакалась с подружками. Но она была не одна, и Драко пришлось спуститься с холма, на котором он стоял, чтобы услышать:

– Убери свои руки… Я сказала… Убери их! – Пэнси сорвалась на писк.

Послышался характерный шлепок, словно Пэнс ударила кого-то по руке.

– Да не трогаю я тебя, просто… Отойди от воды, ладно? Ты пьяная, а мне не нужны проблемы.

– Ну так проваливай!

Она говорила с Грейнджер.

Видимо, пока Драко отправлял Нотта на покой, Грейнджер успела решить вопрос с Уизли, а теперь вот промывала Пэнси мозги.

– Уйду, если ты отойдешь от воды.

– Он трахает тебя?

– Кто?

– Драко.

Малфой закатил глаза.

Привычная ревнивая пьяная Пэнс. Ему стоило внимательнее присматривать за ней. Немного недоглядел, и вот, пожалуйста – напилась и несет всякую чушь.

Он ждал, что Грейнджер развозмущается, начнет свою песню про то, как ей отвратительны такие разговоры, но она просто ответила:

– Нет.

Драко задумался.

С каких это пор кто бы то ни было может предположить, что Драко трахает грязнокровку? Что он сделал не так в этой жизни, если о нем ходит такая дурная слава?

Пэнси расхохоталась, и в ее смехе послышались слезы.

– Мерлин, ну и овца же ты, Грейнджер.

– Отойди от воды.

– А ты прикоснись ко мне! Давай, Грейнджер, попробуй. Блять, и что он нашел в тебе?

Цирк пора было заканчивать.

Драко обошел здоровенную корягу, которая стояла на пути. Тропинка спускалась вниз, к пляжу у мелководья, обычно там отдыхали гриффиндорцы и их ручной великан со своим слюнявым трусливым псом. Тут же, за буком был небольшой обрыв. Пэнси стояла у самого края, а Грейнджер осторожно протягивала к ней руку – пыталась поймать и отвести в сторону. Драко открыл рот, чтобы обозначить свое присутствие, но в следующую секунду его сердце с глухим шлепком уебалось о ребра, потому что Пэнс толкнула грязнокровку в воду. Это произошло за секунду, ровно секунда ушла на то, чтобы Грейнджер вскрикнула и плюхнулась в мутно-зеленую воду Черного озера.