Не упала — крепко ухватилась за поручень рукой, но сумку и пакет из другой руки выбил удар. Парень, задевший меня плечом, не остановился, несся вниз, как ураган, а сверху раздался полный ярости Оленькин голос:

— Стой, гад!

Гад и не подумал слушаться, его пятки уже сверкали на первом этаже в сторону главного выхода.

— Том, ты как? — подошел ко мне Олежек.

— Нормально, — кивнула я, чувствуя, как сердце колотится в ненормальном темпе. Чуть душа не вылетела от неожиданности. Но да ладно. Не упала — и хорошо.

Староста, как благородный рыцарь, решил помочь мне с упавшей сумкой, поднял ее и пакет, только вот тот от удара порвался, и содержимое из него выпало. Олежек посмотрел на то, что выпало, и хрюкнул.

— Ай, Тамара, какая ты все-таки интересная женщина, — заметил он, вовсю улыбаясь.

На ступеньках лежало темно-вишневое полностью кружевное белье, даже на вид страшно дорогое.

— Ой, Томка, красотища какая, — выдохнула из-за плеча одногруппница. — Где брала?

— Это сестра брала, — буркнула я, чувствуя неловкость.

Олежек в джентельменском порыве наклонился за комплектом и, поднимаясь, протянул его мне.

— Прошу.

— Это что такое? — прозвучал над нашими головами глас закона и порядка, то есть Оленькин.

Олежек посмотрел на белье, потом поднял взгляд на президента студсовета и ответил:

— Честное слово, это не мое.

Девчонки прыснули со смеху.

— Тогда, может, уже отдашь? — улыбаясь, поинтересовалась я и сама забрала из рук старосты и Тонин комплект, и свою сумку.

— Видели этого? — не стала заострять внимание на Олежекином конфузе Оленька.

Я покачала головой. Все, что я увидела — черная толстовка с капюшоном и джинсы. Остальные тоже лица парня не разглядели.

— Это он, гад такой, свои идиотские листовки сует, куда не надо. Увидела его прямо за этим делом. Опять расписание прикрывал своими писульками, — негодовала наш профорг, потрясая очередным опусом.

Олежек посмотрел на лестницу, затем перевел взгляд на Оленьку и уже дернулся было вниз, но я схватила его за рукав. Мало ли, сейчас как ринется ради любви с места в карьер, еще повредит себе чего, уж больно блеск в глазах лихорадочный.

— Поздно. Убежал уже, — пояснила я в ответ на озадаченный взгляд.

— Зар-р-раза!

Профорг от души приложила ладонью по перилам, ойкнула, потрясла рукой.

Наш староста слегка смутился, хоть и догадывался, что речь, скорее всего, не о нем.

— Сколько вреда от одного человека, — пробормотала Оленька и, то ли махнув нам на прощанье, то ли продолжая унимать боль в ударенной ладони, пошла наверх, зловеще стуча каблуками.

Выйдя за двери, мы с Олежеком синхронно стали оглядывать территорию на предмет нарушителя порядка. Но того уже давно и след простыл. Не успела я подойти к остановке, как смартфон завибрировал, возвещая о сообщении. Сообщение было от Ара. Увидев его имя на экране, я улыбнулась. Какой все-таки классный. Но переименовывать не буду. Пусть остается птицей говоруном.

Текст был коротким: 'Жду тебя у Егора'. Улыбка стала шире. Надо купить рысенку что-нибудь вкусненькое, а то бедный парень уже на стенку лезет от вынужденного затворничества.

Когда в клинике я проходила мимо поста, медсестра принюхалась и подозрительно на меня посмотрела. Я доброжелательно улыбнулась, набрала скорость и подумала, что надо было положить в три пакета, а не в два.

Егор и Ар сидели на койке. Каждый смотрел в экран своего смартфона, при этом изредка показывая его собеседнику. Лица у обоих были серьезные, как будто обсуждение затрагивало, как минимум, экзистенциальные материи.

— Привет, — поздоровалась я и плотно закрыла за собой дверь.

— Привет, — кивнули оба парня, не отрываясь от гаджетов.

'Вот как? Ладно-ладно', - подумала во мне время от времени просыпающаяся вредная тетка.

— Егор, а я тебе кое-что принесла, — хитро прищурившись, произнесла я и стала разворачивать пакеты и снимать их с гостинца.

— Спасибо, Том, — угукнул парнишка и дернул ухом.

По палате поплыл умопомрачительный запах жареного мяса. Секунда — и смартфоны были забыты, а двое мужчин, обуянные первобытными инстинктами, уставились на меня жадными взглядами. Я поежилась. Сожрут, как пить дать. Время откупаться.

— Вот.

Я протянула рысенку гостинец. Слайдер. А на деле — жареная булка-конверт с куском мяса и зеленью, маняще торчащей из прорези. Егор принял шуршащий бумажный пакет с вкуснятиной и сразу же в нее вгрызся.

— Спасибо, Том, — повторил парнишка с набитым ртом. — Ты настоящий друг. Да что там друг! Если девушка приносит мясо, а не бананы, значит, ее нужно срочно брать замуж, пока никто другой не взял!

Егор подарил слайдеру полный обожания взгляд и добавил:

— А то с этой постной едой больничной я скоро на людей бросаться начну.

Змей все это время не сводил глаз с конверта, и во взгляде его поселилась чуть ли не вселенская тоска. Я усмехнулась, достала второй слайдер и протянула его Ару.

Никогда в жизни на меня мужчина не смотрел так восхищенно. И подозреваю, что и не посмотрит. Куда женщине до куска жареного мяса? Змей, принимая угощение, мазнул пальцами по моей руке. От кисти к плечу будто искры пробежались. Я отвела взгляд и зарылась в пакет в третий раз. Достала оттуда свою порцию, села на стул для посетителей и с наслаждением откусила.

Егор посмотрел на Ара, на меня, на еду и выдал:

— Ну, точно! Женюсь! Том, выходи за меня?

Я хохотнула, прикрыв рот ладонью и стараясь не плеваться откушенным куском.

— Ты подрасти сначала, несовершеннолетний, — улыбнулся змей.

— Ой, да подумаешь. Четыре года каких-то, — фыркнул рысенок. Глаза парнишки блестели озорством. — Зато смотри, сколько плюсов: красивая, умная и в мужских вкусах к еде разбирается. Тома, ну так как?

— Я подумаю над твоим предложением, — нарочито серьезно кивнула я. — Годика через четыре.

Змей хмыкнул, свернул глазами и снова занялся едой.

Когда дверь открылась, и в палату вошел Леонид Лаврентьевич, мы все втроем прекратили жевать и опасливо посмотрели на врача. Уловив наши лихорадочные метания на тему, куда бы припрятать улики разнузданной продуктовой оргии, доктор Виргун усмехнулся.

— Расслабьтесь, ребята, у Егора ведь нет диеты.

Мы с рысенком постарались незаметно выдохнуть, а змей пожал плечами и стал спокойно дожевывать последний кусок своего слайдера.

— Правда, есть эту фасфудную белиберду я не советовал бы и здоровым, — добавил медведь и переменил тему. — Егор, твоя мама скоро приедет?

— Должна вот-вот быть, — кивнул рысенок.

— Хорошо. С ней хочет поговорить глава общины.

Парнишка кивнул и как-то незаметно сник. Леонид Лаврентьевич цокнул и качнул головой.

— Не нужно переживать из-за того, что скрываешь от матери правду о дуалах, Егор. Этим самым ты ее защищаешь. У нас очень суровые законы. Если становится известно о нарушении тайны, дуала, открывшего ее, ссылают на рудники, а посвященного человека помещают в психиатрическую больницу.

Парнишка недоверчиво посмотрел на доктора.

— Да, Егор. Все именно так. Наши законы очень жесткие, но благодаря им мы можем безопасно существовать в человеческом обществе.

Леонид Лаврентьевич вышел из палаты, а тишина осталась.

— В психушку? — до конца не веря, переспросил парнишка.

Я кивнула.

— Да, — подтвердил Ар. — Поэтому у нас не поощряются отношения с людьми, тем более — создание с ними семей. Любимого человека обманывать очень нелегко. Некоторые не выдерживали, и это оборачивалось худшим раскладом.

Рысенок молчал. Лицо у него было сосредоточенное. От былого задора не осталось и следа.

— Егор, — не выдержала я, — ты ведь не перестал быть сыном своей матери из-за того, что у тебя отросли уши и хвост. Да, ты не можешь сказать ей о себе всего. Но это и к лучшему. Ты бережешь ее. Как мужчина, ты защищаешь свою семью, пусть сейчас защита заключается в том, чтобы держать ее в неведении. Да и у кого из нас нет секретов?

Парнишка улыбнулся.

— И у тебя есть?

— Тонны! — кивнув, заверила я.

— Расскажешь один?

Мои губы медленно растянулись в улыбке, я покачала головой и ответила:

— Ни за что.

— А говорят, что девушки не умеют хранить секреты, — усмехнулся змей.

— Нагло врут! — заверила я.