Глюке споткнулся о верхнюю ступеньку.

— Неужели в этой проклятой мертвецкой нет света?

Доктор уверенно проскользнул мимо него в темноте.

— Одну минутку! — прохныкал он. — Выключатель находится. ..

— Погодите! — схватил его за руку инспектор. Эллери замер, насторожившись. Но как он ни напрягал слух, ничего, кроме потрескивания огня в камине внизу и приглушенного монотонного голоса Бутчера, успокаивавшего Бонни, он не услышал.

— В чем дело?

— Мне почудился шорох, словно кто-то украдкой прошмыгнул по коридору. Но, пожалуй, я ошибся. Этот дом способен любого свести с ума!

— Не думаю, чтобы вы ошиблись, — сказал Эллери. — Наш радушный хозяин, вероятно, тайком подслушивал нас отсюда, как вы и предполагали.

— Включите свет, Джуниус, — проворчал инспектор. — И давайте посмотрим на старого индюка!

Магия неожиданно вспыхнувшего света материализовала из сплошного мрака обширный, продуваемый сквозняками холл с толстым ковром на полу и стенами, увешанными, как показалось Эллери, подлинными произведениями старых мастеров — прекрасными картинами, покрытыми густой коричневой патиной голландского периода и не менее густой пылью современности. В холл выходило много дверей, но все были закрыты и не носили на себе никаких признаков присутствия мистера Толленда Стьюарта.

— Мистер Стьюарт! — окликнул Джуниус. Он обернулся к инспектору и беспомощно развел руками:

— Вот видите, инспектор! Не могли бы вы навестить нас завтра? Он наверняка в ужасном состоянии!

— Я бы мог, но не хочу, — отрезал инспектор. — Которая пещера его?

Доктор в отчаянии развел руками и с возгласом: — Да он нас всех перестреляет! — указал на двойную дверь в конце коридора. Дрожа всем телом, он постучал.

— Вон отсюда! — донесся из-за двери старческий голос, и Эллери услышал звук шаркающих шагов, как будто владелец голоса на цыпочках поспешно ретировался от двери.

Доктор Джуниус испуганно охнул и отскочил.

— Должно быть, у старика непростой характер, — усмехнулся Глюке. — Высохшая мумия с куриной душой! Эй, послушайте, мистер Стьюарт! Откройте дверь! — загремел он.

— Кто там?

— Полиция!

— Убирайтесь! Уходите прочь с моей земли! Я не желаю иметь никаких дел с полицией!

Скрипучий старческий голос поднялся до визга со странным шепелявым произношением согласных, что объяснялось, очевидно, беззубым ртом.

— Известно ли вам, — строго настаивал инспектор, —-что ваша дочь Блайт стала жертвой убийства?

— Я слышал разговоры там, внизу! И вас тоже слышал! Убирайтесь вон, я сказал!

— Дедушка! — послышался голос Бонни, бегущей к ним по плотному ковру холла.

Доктор Джуниус выскочил ей наперерез:

— Прошу вас, мисс Стьюарт! Не сейчас. Он... не в очень хорошей форме. Он обидит вас!

— Дедушка! — всхлипывала Бонни, колотя руками в дверь. — Впусти меня! Я Бонни. Мама... она умерла. Ее убили, слышишь? Теперь нас только двое. Пожалуйста!

— Мистер Стьюарт, сэр, — взмолился доктор Джуниус. — Здесь ваша внучка, мисс Бонни Стьюарт. Ей нужна ваша помощь. Откройте, поговорите с ней, успокойте ее!

Ответа не последовало.

— Мистер Стьюарт! Это я, доктор Джуниус. Прошу вас!

Скрипучий шепелявый голос послышался снова:

— Убирайтесь вон, вы все! Никакой полиции! Бонни, не... не сегодня. Среди вас смерть. Смерть! Смерть... — визгливый голос прервался на восходящей ноте, и все отчетливо услыхали тупой стук упавшего тела.

Бонни кусала пальцы, уставясь на дверные створки. Подбежал Бутчер и в недоумении остановился, оглядываясь вокруг. Глюке мягко проговорил:

— Станьте-ка в сторонку, мисс Стьюарт. Нам придется вышибить дверь. Прочь с дороги, Джуниус!

По лестнице поднялся Тай и, прищурясь, стал наблюдать за ними с противоположного конца холла.

Инспектор разбежался и изо всех сил навалился плечом на двойные дверные филенки. Внутри что-то хрустнуло, и дверь распахнулась. С минуту все стояли неподвижно, тяжело дыша. Минута, казалось, тянулась бесконечно, включив в себя множество таких же застывших минут.

Комната была обширная и мрачная, заставленная тяжелой и громоздкой мебелью, как и вестибюль-гостиная внизу; старинная английская кровать под бархатным балдахином с четырьмя деревянными резными колонками ручной работы, с развороченной в беспорядке постелью; тяжелое охотничье ружье, стоявшее подле нее на расстоянии протянутой руки, — все было на месте. На полу перед ними лежало, скорчившись, щуплое тело старика, которого Эллери недавно заметил крадущимся вдоль стены дома. Он был одет во фланелевую пижаму и вязаный шерстяной халат, на костлявых ногах были теплые шерстяные носки и ковровые домашние туфли. Единственный свет исходил из маленького коричневого ночника у кровати. Огонь в камине не горел.

Доктор Джуниус поспешно опустился на колени рядом с неподвижной фигурой и схватил ее за руку.

— Он в обмороке. Страх... потрясение... сильные переживания... не знаю, в чем причина. Но пульс хороший, так что нет оснований для беспокойства. А теперь, пожалуйста, оставьте нас. Сегодня бесполезно пытаться разговаривать с ним.

Он поднялся на нош, наклонился и с поразительной для своего тощего тела и явно немолодых лет силой поднял тело старика и на руках отнес в постель.

— Притворяется, наверное, — неприязненно поморщился инспектор Глюке. — Высохший старый таракан! Пошли отсюда; надо успеть вернуться в Лос-Анджелес, пока погода опять не испортилась.

 Глава VIII

Многозначительные мелочи

— Куда? — спросил пилот.

— Городской аэропорт в Лос-Анджелесе.

Самолет был небольшой, и они набились в нем довольно тесно, молча выжидая, пока пилот набирает высоту и ложится на обратный курс на северо-запад. Вскоре они очутились высоко над темным плато, строго придерживаясь водораздела между горами Сан-Бернардино и Сан-Хасинто.

— Что с моим самолетом? — спросил Тай, прижимая лицо к забрызганному дождем окошку кабины и пытаясь разглядеть что-нибудь внизу.

— Наверное, уже в Лос-Анджелесе, — ответил инспектор. — Конечно, мы не могли оставить их... здесь, — помешкав, добавил он.

Бонни вздрогнула, прижавшись к неподвижному плечу Бутчера.

— Я была однажды в морге. Так требовалось по сценарию. Но даже и в вымышленной ситуации... Там было холодно. Мама никогда не любила холода... — Она закрыла глаза: — Дай мне сигарету, Бутч!

Он зажег сигарету и молча вручил ее Бонни.

— Спасибо... — Она раскрыла глаза. — Мне кажется, вы все думаете, что я веду себя, как ребенок. Но вы ведь понимаете — такое потрясение... Теперь еще хуже, когда я вновь обрела способность думать. Мама умерла... Я просто не могу себе этого представить!

Не оборачиваясь, Тай хрипло проговорил:

— Мы все знаем, что ты должна чувствовать.

— О! Извини, Тай...

Эллери выглянул в грозовую темноту за окном. Рой светлых огоньков далеко внизу и впереди начал быстро вырастать, напоминая рассыпанные бриллианты на черной бархатной подушке.

— Риверсайд, — сказал инспектор. — Скоро мы оставим его позади, и тут уже будет недалеко до аэропорта.

Они молча наблюдали, как россыпь огоньков сначала раз- горалась и разрасталась, затем начала тускнеть, расплываться и, наконец, исчезла в темноте.

Тай неожиданно поднялся с места и двинулся, словно слепой, вдоль прохода. Остановившись в нерешительности, он растерянно повернулся и пошел назад.

— Зачем? — спросил он.

— Что зачем? — не понял удивленный инспектор.

— Зачем убили отца? Зачем убили их обоих?

— Если бы мы это знали, сынок, дело не представляло бы трудностей. Садитесь-ка лучше!

— Но ведь тут сплошная бессмыслица! Разве их ограбили? У отца при себе была тысяча долларов наличными. Я вручил их ему только сегодня утром в качестве... ну, в качестве свадебного подарка. Или — Бонни! Мама имела при себе много денег?

— Не заговаривай со мной, — отрезала Бонни.

— Нет, тут дело совсем в другом, — сказал Глюке. — Их личные вещи и деньги оказались нетронутыми.