— Правда? — Она сразу же повеселела. — Дело того не стоило?

— Приятнее было бы телевизор посмотреть.

— И вы честно не считаете, что она выставила меня глупой перед вами?

— Не глупой, а ранимой.

— Думаю, вы опять становитесь моим героем, — сказала она.

— Вы работали у Майлза Джерарда до того, как перебрались к Минерве, это так?

Она кивнула:

— Но знаете, там была такая скукота. Майлз — гей, и у него можно было встретить только голубых или пожилых дам, желающих украсить свои дома. Мне показалось, что у Минервы у меня будет куда больше шансов встретить интересных людей, но и тут я ошиблась.

— Но вы же продолжаете жить у нее.

— Вы правы. — Она состроила гримасу. — Наверное, просто у меня нет силы воли уехать. Жизнь в таком доме отучает от реальностей внешнего мира. Думаю, что он ужасно комфортабельный.

— Конечно, — ответил я.

— И еще Минерва беспокоится о деньгах, ведь она содержит весь дом, — сказала она. — Ия буду себя чувствовать своего рода дезертиром, если все брошу.

— Минерва беспокоится о деньгах? Муж оставил ей полмиллиона долларов, — безучастно отметил я.

— Его состояние заключалось в нефтяных скважинах, — сообщила она. — А Минерва хотела иметь наличные и продала все Джону Блейку. Бьюсь об заклад, он купил акции за сумму, не имеющую ничего общего с полумиллионом долларов. А потом потерял все деньги в афере с землей во Флориде, и она снова дала ему деньги, чтобы тот начал бизнес в области импорта. Судя по всему, дела у него идут нормально, но ей это пока не принесло ни цента. А потом она вложила деньги в новый выставочный зал Майлза Джерарда. Я сказала ей, что она сошла с ума, поступая подобным образом, и она чуть не ударила меня.

— Нефтяные скважины. Где они — в Калифорнии, а может быть, в Техасе? — спросил я.

— Не догадаетесь. В Юго-Восточной Азии. На Борнео и Суматре — вот, где они.

— Полагаю, муж Минервы проводил там много времени?

— Не думаю, — сказала Лиз. — Как всегда говорит Минерва, он скорее был плейбоем. Думаю, что скважинами занимался Джон Блейк.

— Полагаю, вот что заставило его принять решение заняться импортом, — сказал я. — Его связи в Юго-Восточной Азии.

— Наверное, так. — Похоже, разговор ей уже надоел. — Идите к бассейну, а я в это время сделаю вам выпивку, потому что вы были очень деликатны со мной, и я почти восстановила уверенность в себе.

— Я — полисмен по связям с общественностью в Пайн-сити, — сказал я. — Я никогда не закончу расследовать убийства, но, черт возьми, все время буду делать людей счастливыми.

Она облегченно засмеялась и повернулась на каблуках. Я последовал за ней через дом, наблюдая за колыханием нижней части ее тела и соображая при этом, что она, может быть, излишне полновата, но, как известно, это приятный недостаток. Мы прошли через внутренний дворик и вышли к бассейну. Открывшаяся сцена была вполне достойна сибаритов: кроме сверкания чистой голубой воды там еще была стоящая на краю бассейна тележка с самыми разными бутылками и полдюжины шезлонгов вокруг нее. Минерва и София удобно устроились в шезлонгах со стаканами в руках. На обеих были только нижние части бикини: на Софии — красного цвета, а на Минерве — белого. Обе они были смазаны жидкостью для загара: и плечи, и грудь, и животы до самых трусиков и ниже — от самого верха бедер до лодыжек. Какой интересный контраст, мечтательно подумалось мне, между маленькой высокой грудью Минервы и полной роскошной — Софии.

— Смотри-ка, кто здесь, — произнесла Минерва, когда Лиз и я подошли к ним. — Не Эл ли Жеребец пришел с визитом?

София чуть улыбнулась мне:

— Сукин сын, который чуть не разрушил мою любовь. Что же вы сказали вчера Бабблз?

— Только, что я надеюсь, что вы успеете одеться, прежде чем она поднимется в пентхаус, — скромно сообщил я.

— Ну и хитрец же вы, — произнесла она с полувосхищением. — Вы же знали, что я разделась, чтобы быть готовой к встрече с ней. А она после встречи с вами в фойе еще некоторое время никак не могла поверить этому.

Лиз подала мне стакан, и я поблагодарил ее. Минерва подняла брови, когда увидела это.

— Какая неожиданная перемена, — сказала она. — Вчера вечером она лила слезы по всему дому по поводу того, что я поставила ее в ужасное положение, когда сдернула с нее трусы в присутствии лейтенанта, и что она никогда больше, до конца жизни, не сможет посмотреть ему в лицо.

— Он был очень корректен со мною по этому поводу, — застенчиво произнесла Лиз. — Он сказал мне, что я со спущенными трусами выглядела не глупой, а просто ранимой. А это очень большая разница.

— А когда ты бежала? — ласково сказала Минерва. — Пояс штанов находился у тебя на коленях, а твоя большая жирная задница тряслась вверх-вниз. Ты думаешь, тогда ты выглядела не глупо?

Лицо Лиз напряглось:

— А еще он сказал, что мои сандвичи понравились ему больше, чем секс с тобой. Ему интереснее было бы смотреть телевизор.

— Это так? — зеленые глаза Минервы уставились на меня. — В следующий раз я отрежу твой член у самого корня и выброшу вон, Уилер.

Я усмехнулся и потянул из стакана.

— Он один из этих паршивых самцов, настоящий шовинист, — сказала Минерва и, повернувшись к Софии, обратилась к ней. — С ним не стоит иметь дела, если только он не будет сверху в миссионерской позиции.

— Пожалуйста, не надо, — произнесла София. — Ты же знаешь, любой разговор о сексе, в котором участвует мужчина, вызывает у меня тошноту.

— А меня начинает тошнить уже только от одного вида Уилера, — заявила Минерва.

— Не забывай, он как-никак герой, — горячо сказала Лиз, — его же ночью могли убить.

— Как жаль, что его не шлепнули, — сказала София. — Нет, не то сказала. Чудовище, которое замучило этого беднягу, заслуживало смерти. Только жаль, что он не подстрелил сначала Уилера. Не хочу сказать, чтобы убил, нет, только влепил бы ему пулю в яйца или еще во что-нибудь такое.

— Так вот, Уилер, бесплатную выпивку ты получил, — сказала Минерва, — а бесплатного секса тебе сегодня не будет ни со мной, ни с Софией, а. у Лиз уже назначено свидание.

— Что? — нерешительно спросила Лиз.

— Я расскажу тебе попозже, — сказала Минерва. — Говорите, Уилер. Чем быстрее вы выложите свое дело, тем быстрее вы провалитесь к дьяволу еще по дороге отсюда.

В голове у меня появилась одна мысль. Когда я находился в офисе мне показалось, что меня преследуют только секс и смерть, и что мне нужно подобрать какое-нибудь другое хобби. Садизм меня не очень привлекал. Мне подумалось, что я должен предстать перед всем миром в новом облике — обходительным, обаятельным и остроумным. Таким, за которого борются, чтобы пригласить в гости. Но принятое решение было только первым шагом, теперь надо было сделать второй шаг — претворить его в жизнь. Представится ли мне когда-нибудь иной шанс, кроме как сегодня, сейчас же?

— Вы смотрите когда-нибудь старые фильмы по телевидению? — обратился я к ним. — Те, где детективом выступает любитель, но в три раза ловче и находчивее профессионального полицейского, который всегда раскрывает убийство, воссоздав сцену преступления.

Установилась полная тишина, которая, казалось, продлится долгое время, но наконец она была нарушена Софией Платцер.

— Ты видишь, — с удивлением произнесла она, — всего-то он пробыл на горячем солнце пять минут, а мозги его уже начали плавиться.

— Если преступление произошло в библиотеке, — продолжал я развивать тему, — то детектив собирает всех, кто там присутствовал, в той же библиотеке и затем шаг за шагом все делают так, как происходило раньше, и он всегда определяет убийцу. Ну, а как насчет вечеринки сегодня вечером? — радостно спросил я. — Пригласите всех, кто был здесь в день убийства Хеймера. А я займу его место.

Всё трое уставились на меня и опять воцарилась тишина.

— Вы шутите, — наконец сказала Минерва.

— Нет, я серьезно.

— А предположим, они не придут?

— А мы поступим тогда по-другому, — ответил я. — Или они придут сегодня на ваш ужин, или соберу их я, и они проведут вечер в офисе шерифа, где будут беседовать со мной.