Изменить стиль страницы

— Думаю, так и сделаю. Я совсем не хочу, чтобы он думал обо мне как о невежде, правильно?

— Ты совсем не глупая.

— Спасибо, Эл.

— С моим большим удовольствием, — заверил я ее.

И я отправился к Эду Сэнджеру. В белом халате он бродил по лаборатории, а выражение его глаз было таким отрешенным, словно он где-то потерял доктора Франкенштейна, и чудовище начало опять выходить из повиновения.

— Привет, Эл, — мрачно поздоровался он. — Ты принес пушку?

— Нет, — ответил я, — Я тебе ее по почте пришлю.

— Это просто обыкновенная проверка для доклада.

— Завтра, — сказал я.'— Сегодня она мне может понадобиться.

— Ты собираешься еще кого-нибудь ухлопать сегодня? — он скорбно покачал головой. — Ты должен поостеречься. Это может стать привычкой.

— Шериф сказал, что вроде бы героин заперт в сейфе, — произнес я небрежно. — Наверно, преувеличивает как всегда.

— Да, он здесь. — Он кивнул в сторону другого конца лаборатории.

— А комбинацию ты знаешь?

— Конечно, — ответил он. — Только я и шериф. — Внезапно взгляд его глаз сделался подозрительным. — Постой, постой, черт возьми! Почему это ты спрашиваешь?

— Сделай маленькое одолжение, — ответил я. — Я хочу его взять у тебя на ночь. Верну утром первым делом.

— Шутишь!

— Я говорю очень серьезно, Эд.

— Как же! Следующее, что я получу от тебя, будет открытка из Мексики.

— О’кей, — сказал я. — Тогда мне придется предложить •тебе взятку. Сколько это будет мне стоить?

— А ты знаешь, сколько он стоит на улице?

— Очень много, — признал я.

— Если что-нибудь пойдет не так, и ты его потеряешь, мне это будет стоить работы. А скорее всего, будет куда хуже. Ведь возникнет предположение, что я с тобой в сговоре.

— Наверняка, — согласился я.

— Я мог бы пойти тебе навстречу, если ты торжественно дашь мне честное слово офицера полиции, что берешь его с единственной целью — захватить подлого преступника.

— Подлого? — произнес я с восхищением. — Ну, Эд, ты даешь!

— Ты говорил здесь что-то о взятке. И какой только офицер полиции может говорить о ней?

— Такой, как я.

— Действительно так, — признал он. — Хорошо, у меня было достаточно времени, чтобы обдумать твое возмутительное предложение, лейтенант Уилер, и после должного рассмотрения я отвечаю — стоить это тебе будет бутылку текилы.

— Договорились, — сказал я. — И если героин не будет здесь к десяти утра, заказывай два билета на первый же самолет в Мексику, я встречу тебя в аэропорту.

Эд пошел к сейфу, долго, как мне показалось, крутил ручки набора, потом открыл дверцу. Он принес прозрачный пластиковый пакет и передал его мне, осторожно держа двумя пальцами, словно тот мог в любой момент взорваться.

— Десять унций, — сказал он, передавая его мне. — Ты же знаешь, что я тебе полностью доверяю, Эл. Меня ты тоже знаешь, поэтому я его взвешу сразу же, как только получу обратно. Кроме того, сразу же сделаю анализ, чтобы убедиться, что он абсолютно чист.

— Ты вернул мне веру в коллег.

— Прекрасно, — уныло произнес он.

— Еще одно, — сказал я. — Та статуэтка счастливого папы, Будды, еще у тебя?

— Конечно.

— Можно мне ее тоже взять в долг?

— Забирай всю эту чертову лабораторию, — сказал он, — но только чтобы все вернул обратно ровно в десять.

Он выдвинул нижний ящик стола, вытащил Будду и поставил на стол. Я отвернул ему голову, опустил пакет в отверстие и снова закрутил ее.

— За это я принесу тебе вместе с бутылкой текилы еще и премию, — пообещал я, — в виде лимона[2].

Я забрал Будду в машину и поехал домой. Добрался туда я примерно в полчетвертого, и решил, что на данный момент бездеятельность — самое лучшее дело и завалился спать. В шесть я встал, принял душ, оделся, не забыв захватить кобуру с моим револьвером тридцать восьмого калибра. Положив Будду в багажник машины, я тщательно запер его. К дому Скарлетт О’Хара я подъехал без четверти восемь и поставил машину рядом с белым «кадиллаком», который уже находился там в мой первый приезд днем и принадлежал, как я сообразил, Софии.

Дверь мне открыла Минерва. На ней была зеленого цвета туника с высоким воротом, чуть темнее ее глаз и гармонирующие по цвету брюки. Удлиненные зеленые серьги свисали с ее ушей, подчеркивая красоту лица.

— Ранняя пташка Уилер, — приветствовала она меня. — Полагаю, что, приехав рано, вы намереваетесь выпить лиш- 1 ний стакан бесплатно.

— Несомненно, даже если вы не захотите мне его налить.

Она с подозрением рассматривала меня какое-то время, а затем повернулась и проводила меня в гостиную. Две другие девицы уже были там, стояли они, прижавшись друг к другу. На Софии была безупречно белая рубашка с любовью облегавшая ее полную грудь — бугорки сосков прорезались сквозь нежный шелк — и очень обтягивающие штаны лимонного цвета.

Ошеломившим меня сюрпризом оказалась так близко стоявшая к ней Лиз. Она была одета во что-то такое фантастическое из черного шифона, усыпанное разноцветным бисером. Широкие рукава, едва достигавшие локтей, были похожи на крылья. Потом я сообразил, что ее одежда состояла из двух частей — прямой юбки до колен и блузки с круглым вырезом. Тонкий прозрачный шифон ничего не скрывал, он скорее оттенял то, что должен был скрывать. Большая грудь Лиз едва скрывалась под почти прозрачной тканью и, если хорошо присмотреться, то можно было ясно рассмотреть ее соски.

— О, вот это платье! — сказал я, и лицо ее вспыхнуло от удовольствия.

— Мы решили, что если уж сегодня произошло два события, то это нужно отпраздновать, — сказала София. — После обеда мы слетали в город и купили все необходимое.

— Два события? — удивился я.

— Да. Во-первых, этот ужин, на котором вы будете играть роль таинственного телевизионного детектива из тридцатых годов, — сказала она, — а во-вторых, своего рода дебют Лиз. В конце концов, появилась настоящая Лиз Стиллуэлл, с которой нужно считаться.

Правой рукой она обняла Лиз за плечи и ладонью ласково стиснула ее правую грудь:

— Я правильно говорю, Лиз?

— Я изумительно себя чувствую, — произнесла Лиз. Это прозвучало так, будто она только что получила аттестат зрелости. — Это платье, и вообще. Честно, не знаю, как отблагодарить тебя, София.

— Будь уверена, что-нибудь придумаю, — ответила она, и обе они начали хихикать.

— Мне надо выпить, — сказал я.

— Я налью нам обоим, — сказала Минерва. — После того, что произошло у бассейна, весь дом превратился в какой-то лесбийский детский садик. Я могу просто взорваться в любой момент!

Мы пошли к бару, а София и Лиз стояли, прижавшись друг к другу и глядя друг другу в глаза. Минерва наполнила стаканы и передала один мне.

— Приедут все, — сообщила она. — Пришлось долго убеждать Джона Блейка, что ваше предложение не розыгрыш. В конце концов мне удалось это.

— Вы молодец, — отметил я.

Раздался звонок, и она автоматически посмотрела через комнату на Лиз, которая все еще стояла, уставившись в глаза Софии, и в блаженстве не замечала ледяного взгляда Минервы.

— Я, кажется, теряю секретаря. Может быть, мне запросить комиссионные с Софии?

— Может быть, вы откроете дверь сами, — предложил я.

Она бросила на меня свирепый взгляд и вышла из гостиной. Когда она вернулась, за ней следовал Леон Гетлер в вечернем темно-синем костюме, кружевной рубашке с черной бархатной бабочкой. Минерва подвела его к бару, и он пристально посмотрел на меня.

— Я думал, что вы хоть оденетесь соответствующим образом для вашей дурацкой вечеринки, — бросил он.

— Вы похожи на роскошную бабочку, мистер Гетлер, — вежливо ответил я. — Порхаете от клиента к клиенту на бархатных крылышках.

Минерва тихонько фыркнула, а потом торопливо спросила, что он будет пить.

— «Кровавую Мэри», наверное, — сказал он. — Допускаю, что сегодня мое любопытство будет удовлетворено в высшей мере, Уилер. Я позволил вам вовлечь меня в какое-то подозрительное представление, а мне следовало было бы поехать с вами в офис шерифа.

вернуться

2

Текила — мексиканская водка, изготавливаемая из одного из видов агавы, обычно ее закусывают лимоном.