ТРИДЦАТЬ ДВА 

Слишком много криков. Она хотела сказать им притихнуть, чтобы она спокойно умерла, но почему-то не могла двигаться. Глаза не открывались. Она пыталась заговорить, но в горле пересохло. Ладонь скользнула по ее лбу, пригладила ее волосы.

— Хватит! — закричал кто-то рядом. — Разве не видно, что вы мешаете ей? Нам нужно успокоиться и решить, что делать. Я не дам ей умереть.

— Мы ничего не можем. Ты можешь.

Рука прижалась к ней так, что Марен скривилась бы, если бы могла.

— Нет. А если мы ошиблись? А если это убьет ее?

— Если не сделаешь это, она точно умрет. Это ее единственный шанс.

Они говорили о ней? Марен пыталась открыть глаза, но без толку. Все было как в тумане, и не только из-за того, что она не могла полностью проснуться. Словно чего-то не хватало.

Она услышала вздох.

— Это будет больно?

Долгое время никто не отвечал.

— Не знаю. Наверное.

Боль. Она увидела пару вспышек в голове и поняла, что боль она знает. Она прислушалась к телу. Ничего. Нигде не болело. И это было странно.

Если все в порядке, почему она не могла двигаться, видеть или думать?

— Придется сделать это, если хочешь спасти ее. Больше ничего нет.

— Знаю.

Кто-то прижался губами к ее лбу, а потом ее лицо обхватили руки, и она не смогла разобрать слова. Странное ощущение начало давить на ее виски, и Марен поняла, что что-то пыталось проникнуть в нее.

Она боролась, не зная, почему. Было неудобно, но не больно. Она боролась из-за того, что случилось раньше, хоть она не могла вспомнить, но это тревожило ее подсознание.

Руки сжали ее лицо.

— Прошу, Марен. Я не Керн.

Что-то в глубине ответило на отчаянную просьбу, и ее защиты сами рухнули. Неописуемая сила проникла в ее разум и растеклась по ее телу. Не жестоко, не разрушительно. Эта сила текла по ней и заполняла бреши, о которых она и не догадывалась.

Руки обхватили ее ладони, но спокойствие осталось. Что-то изменилось. Она выдохнула с облегчением.

Она была целой.

Ее комната не изменилась. Она была такой же, как и до жуткого заклинания Керна. Но она оглядела знакомую обстановку растерянно, словно смотрела чужими глазами.

Она проснулась несколько минут назад одна и смогла приподняться на подушках, на что ушло больше сил, чем она думала. Но ей не было больно. Уже хорошо.

Кто-то шептался в коридоре за дверью, но она не могла разобрать слова. Пока она пыталась понять, что произошло, почему она еще жива, ощущение целостности не пропадало.

Керн был мертв. Она это знала. Как и Дарик.

Марен глубоко вдохнула, удивляясь, как это было приятно, словно она давно не могла так дышать, а потом она подвинулась к краю кровати и села. Голова перестала кружиться, и Марен встала на ноги и схватилась за столбик кровати. Она вскоре ощутила уверенность, что может двигаться. Ее колени не дрожали, но были слабыми, и она придерживалась за кровать, пока шла.

Она хотела увидеть себя в зеркало, понять, почему ощущала себя тенью себя. Потому что только это было не так. Внутри она ощущала себя чудесно, была живой.

Столик с зеркалом был в нескольких шагах от кровати, но Марен добралась без помощи и рухнула на стул. Она посмотрела в зеркало и охнула. Ее щеки были впавшими, красные глаза окружали тени, а волосы свалялись и спадали на плечи.

Казалось, она месяцами болела, она встревожилась.

Дверь открылась, но она не обернулась, испуганная своим видом.

— Что со мной случилось? — прошептала она вошедшему.

Она не получила ответ. Сильные руки подняли ее со стула и крепко обняли, передавая больше, чем слова о страхе и облегчении. Он шептал в ее волосы голосом, сдавленным от эмоций.

Филипп. Она узнала его руки и голос, но не только это. Она узнала его. Она не знала, как это объяснить. Даже если бы он не держал ее и не говорил, она бы поняла, что это он, как только он подошел бы.

Она отодвинулась и вытерла слезы с его глаз. Он сделал так для нее. А потом она смотрела на него, замечая тени под глазами, его растрепанные волосы и щетину.

— Как долго я спала?

Он прижался лбом к ее лбу.

— Одиннадцать дней.

Не так долго, как она боялась, но все же…

— Что случилось? Почему я выгляжу будто…

— Будто чуть не умерла? — он закончил за нее и прижал к себе. — Потому что так и было.

Она должна была умереть.

— И почему я не умерла.

Он провел ладонью по лицу, словно не хотел вспомнить, но он знал, что должен объяснить ей.

— Как только Керн умер, все охватило безумие. Люди кричали и бегали, увидели, что это был Керн, его иллюзия рассеялась. Но я мог думать лишь о тебе. Ты едва дышала, и я ощущал, как ты ускользаешь.

Он содрогнулся.

— Я старался, но я не изучал исцеление. Я не знал, что делать. Кира собрала всех целителей, каких нашла. Она даже пошла в магический район, попросила помощи. И они пришли. На это ушли дни, но физические проблемы исцелили.

Она обвила руками его шею и крепко обняла.

— Но я все равно не понимаю, как ты смог меня исцелить?

— Думаю, когда пропала магия Керна с его смертью, ушла и его хватка на тебе.

Он провел ладонью по ее волосам.

— Я думал этого хватит, и все твои раны были физическими, но прошло несколько дней, а ты не просыпалась, — он глубоко вдохнул. — Я не знал, что делать. Я даже не знал, что не так. Я обсудил с целителями все, что случилось в день, когда умер Керн. Описал во всех деталях, но я не знал, всего. Я не знал, как ты выгнала из себя магию Керна. Я не знал, как это могло навредить. И я описал им, как ты рассказывала о его магии, вредящей тебе и управляющей тобой, и как эта магия проникала в твое тело. Один из них сказал, что магия Керна могла проникнуть глубже, чем мы думали, и будто стать частью тебя. Когда ты вытолкнула магию, потребовалось много сил, но и осталась дыра. И ты умирала, потому что недоставало большого куска.

Она ощутила, как он поежился.

— Я знал, что он прав, — продолжил Филипп. — Я был уверен, но не знал, что делать, — он надолго замолчал. — Целители думали, что кто-то должен заполнить дыру, оставленную магией Керна, поделиться частью их магии с тобой. У кого-то должно было хватить силы. И он должен был делиться ею по своей воле.

Сердце Марен пылало.

— Только у меня хватало сил, но я боялся. Я хотел помочь. Я сделал бы все, отдал бы все, лишь бы ты была живой. Я боялся, что это не сработает и убьет тебя, навредит сильнее, чем уже было. Я знал, что с тобой сделала магия Керна. Я не знал, что сделает моя магия. Она могла просто продлить тебе жизнь. И мне снова пришлось бы смотреть, как ты умираешь.

Он прижал Марен к себе и уткнулся лицом в ее волосы.

— Я все равно это сделал. Эгоистично. Я хотел больше времени с тобой… хоть как-нибудь. Я наполнил тебя своей магией, направил ее к частям, истерзанным магией Керна, и ощутил… — он пытался подобрать слово. — Ощутил тебя. Живой. Целой.

Она так себя и ощущала. Это был не сон.

Через пару часов Марен стояла там, где раньше был Большой зал. Филипп хотел, чтобы она оставалась в своей комнате, но она не могла. Ей нужно было прийти туда, где все это случилось. Где все закончилось. Несмотря на слабость тела, она не хотела сидеть в постели. Она хотела двигаться и ощущать себя лучше… жить.

И она послала за Кирой, которая тут же обвила руками ее шею и зарыдала. Она искупалась, оделась, выбрав себе светло-голубое платье. Она надеялась, что так не будет выглядеть как при смерти. Она посмотрела в зеркало и немного обрадовалась. На отдых уйдет время.

Марен разглядывала комнату перед собой и понимала, что на восстановление тоже уйдет время. Почти все окна были разбиты, стекло усеивало мраморный пол. Свет лился в большую дыру в потолке, задевая обломки и посылая радугу на стены. Было бы красиво, если бы не повод.