– Ого. – Хани улыбнулась и сжала руку Таши.

– Серьезный шаг, – заметила с другой стороны Нелл.

– Знаю, – рассмеялась Таша.

– Так ты согласилась? – спросила Хани, хотя подруга буквально сияла.

Таша кивнула.

– В Дубае, следующим летом. Подружками невесты будете?

– Подружка из меня сейчас паршивая, но ни за что не откажусь, – ответила Хани, радуясь за Ташу и грустя за себя.

Раскрасневшаяся Нелл глотнула вина.

– Не знаю, пропустят ли нас с Саймоном через таможню. – Она как-то неожиданно хихикнула. – Кто в курсе: в Дубай можно провозить чемодан секс-игрушек?

Таша дала Нелл пять.

– Молодчина, подруга. За последние недели я так зауважала Саймона.

– Только не влюбись в мужа лучшей подруги, – пробормотала Хани, повторяя недавние Ташины слова.

– Или в чужого жениха, – послышался язвительный голос, и в коридор вошла Имоджен. Таша и Нелл забыли закрыть входную дверь. – Это частная вечеринка или можно присоединиться?

Три подруги в молчании уставились на белокурую амазонку. Нелл соображала, кто это, Таша обалдела от встречи со знаменитостью, а у Хани перехватило дух при виде женщины, которая не любила Хала, но все равно его заполучила. Глядя на ее длинные ноги и сияющие волосы, Хани понимала, что ставки были неравны. Чистокровный рысак всегда обставит пони.

– Что ты здесь делаешь, Имоджен? – спросила Хани, пряча за спину пустую бутылку.

«Не хватало еще, чтобы она смотрела на нас, как на трех алкашей в парке». Нелл тихо ахнула, а Таша крепко сжала руку Хани и обратилась к незваной гостье:

– Дамочка, у вас ровно тридцать секунд, а потом я собью с вас всю спесь.

Имоджен мгновенно подрастеряла уверенность.

– Он там? – стрельнула она глазами в сторону квартиры Хала.

Хани прищурилась. Разве Имоджен не знает, где ее жених? После вина и бессонных ночей соображать было трудно.

Таша скрестила руки на груди.

– А что такое, ты уже его потеряла?

Имоджен раздраженно посмотрела на троицу, перешагнула через их ноги и забарабанила в дверь Хала.

– Хал! Хал, дорогой, это я. Пожалуйста, впусти меня.

– Его там нет, – невыразительно заметила Хани, глядя на высоченные шпильки соперницы. – Уже несколько дней.

Внезапно щелкнул замок, и дверь мучительно медленно открылась.

Троица вскочила на ноги.

– Хал, – выдохнула Хани. – Ты вернулся.

Она смотрела на него не мигая, словно если отвести взгляд, сосед снова испарится.

– Боже, – пробормотала Таша.

Еще бы. Хани сама так же подумала, первый раз увидев Хала, и с тех пор ничего не изменилось.

– Имоджен, зачем ты пришла? – спросил он.

Хани едва не позабыла о сопернице и ощутила тупую боль, что Хал решил обратиться именно к той.

– Пришла к тебе, – ответила Имоджен, немного увереннее от его присутствия. – Может, зайдем, поговорим в квартире?

Хал не стал ее приглашать. Просто повернулся, подобрал с пола сумку, вышел в коридор и закрыл дверь квартиры.

– Иди домой, Имми, – мягко сказал он. – Тебе не следовало приходить.

Имоджен положила ухоженную ладонь поверх руки Хала.

– Я уйду, если ты пойдешь со мной.

Хал тяжело вздохнул и отодвинулся.

– Я не вернусь в Лондон.

Имоджен посмотрела на Хани:

– Но здесь ты тоже не можешь остаться.

– Я могу делать все, что мне в голову взбредет. Но нет. Здесь я тоже не останусь.

Хани задумалась, сколько может выдержать человеческое сердце, прежде чем перестанет работать. Он здесь. Не в Лондоне с Имоджен. Снова уходит. И до сих пор не подал вида, что знает о присутствии Хани.

– Ты можешь остаться здесь, – наконец произнесла она. – Если хочешь.

– Хани. – Он повернулся к ней, и она всем существом отозвалась на звук своего имени из его уст.

– Я так рада тебя видеть, – прошептала Хани, мечтая, чтобы все ушли, и боясь, что он к ним присоединится.

– Я не могу, – ответил Хал. – Ты же знаешь.

– Можешь, – в панике заверила она. – Останься здесь, со мной.

Он глубоко вздохнул и повернулся к Имоджен.

– Имми, ты заслуживаешь лучшего, но, похоже, именно так нам и придется объясниться. Я изменился. Мне пришлось. Ты права, вероятно, мы можем вернуться в Лондон и попытаться собрать то, что осталось. Можем, но я не хочу. Я не могу подобрать такие слова, чтобы не было больно, поэтому скажу так, как умею. Честно. Нам вдвоем было хорошо, но больше я эту жизнь не хочу. Ни Лондона, ни светских тусовок. И прости, но твоим мужем я тоже быть не хочу. Или женихом. Или кем угодно. Все кончено, Имми. Все закончилось тогда, когда я потерял зрение.

Хани уставилась в пол, не испытывая никакой радости от поражения соперницы. Хал словно обращался и к ней тоже. Хани узнала свое отражение в заплаканном лице Имоджен. Они обе его любили, каждая по-своему, и если первый удар достался Имми, это не значило, что второй не прилетит самой Хани.

– Что ж, пожалуй, я вас оставлю, – сказала Имоджен, глядя на нее.

Хани вздернула подбородок, хотя чувствовала себя препаршиво. Глядя вслед Имоджен, она нутром чуяла, что сегодня уйдет не только соперница.

Хани повернулась к подругам, держа их за руки.

– Нам уйти? – спросила Нелл, всматриваясь в ее лицо.

– Можем остаться, если хочешь, – предложила Таша.

Хани покачала головой и поцеловала обеих.

– Спасибо, что пришли. Вы лучшие подруги.

– Борись за него, – пробормотала Таша.

– Заставь его бороться за тебя, – прошептала Нелл.

Хани улыбнулась и подтолкнула их на выход.

– Ну вот мы и остались снова вдвоем в этом коридоре, – сказал Хал, когда Хани закрыла входную дверь.

Хани оперлась на косяк.

– Здесь все началось. Пожалуй, уместно здесь же все и закончить.

Невзирая на советы подруг, она знала, что он все равно уйдет. К чему отрицать неизбежное?

– Впрочем, ты в более выгодном положении, – продолжила Хани. – Я так понимаю, ты слышал, о чем я говорила?

Судя по ответному молчанию – да.

– Так вот, – слабо рассмеялась Хани. Печальный звук зазвенел, отражаясь от стен коридора. – Я люблю тебя, хотя ты самый сложный и грубый человек из всех, кого я знаю. Ты ничем не заслужил мою любовь, и тем не менее, она твоя. – Хани пожала плечами. – Бери ее. Сохрани. Выбрось. Делай с ней что хочешь, потому что мне она больше не принадлежит.

Хал выглядел страдающим, совсем не как мужчина, слышащий любовное признание.

– Я не хотел, чтобы все так далеко зашло, – сказал он. – Я пытался тебе объяснить, остановить тебя. Не надо меня любить, Хани. Я сам себе противен. Блин, я едва себя знаю, поэтому ты точно не можешь.

Черта с два.

– Ошибаешься. Я тебя знаю. Пожалуй, даже лучше, чем ты сам. Возможно, ты не отказался от старых привычек, но я встретила нового Хала и именно его полюбила. Я тебя недостойна? В этом все дело? Здесь жизнь скучна по сравнению со сверкающим Лондоном? Тут я ничего поделать не могу, даже пытаться не стану.

Хал приблизился и взял ее за плечи.

– Хани, нет никакого соревнования. Ты выиграла. Полностью и безоговорочно. Жизнь с тобой не серая, а полная цвета, точно долбаная радуга.

О чем он? Хани пыталась вникнуть в его слова, но Хал мешал, гладя большими пальцами ее ключицы.

– Ты не запасной вариант, а первый. Лучший. Самая охрененная девушка, которую я когда-либо встречал.

– Так почему ты не останешься? – прошептала она.

Невзирая на его слова, Хал явно собирался уйти.

Он покачал головой, медленно снял очки и убрал их в карман пальто.

– Вот поэтому, – резко произнес Хал. – Я не хочу для тебя такой жизни. Сам я справлюсь, но тебя за собой не потяну.

Раздражение обожгло грудь Хани.

– Знаешь что? Я ведь полюбила не тебя прежнего, а такого, какой ты сейчас. Почему у тебя не хватает смелости ответить на мои чувства?

– Потому что это не место для охренненной девушки-радуги, – ответил он, касаясь своей головы. – Там темно, Хани. Рядом со мной ты угаснешь.