— Ваше превосходительство, у меня необычное дело,— начала посетительница сразу же, как вошла в кабинет.— Правда ли, что по приказанию военных властей в тюрьме находится поручик Чикваная Евсевий Игнатьевич?

— Чем вызвано это любопытство?

— Буду краткой. В 1916 году на русско-германском фронте мой брат получил ранение в ногу. Его вынес на своих плечах поручик Чикваная, хотя он и был ранен в том же бою. После излечения в госпитале брат с Чикваная ненадолго приехали к нам в имение...

— Кем вы уведомлены об аресте Чикваная?—прервал Шиллинг рассказ посетительницы.

— Я получила от его матери, живущей на Кавказе, письмо, в котором она сообщает о постигшем ее горе.

— Вам угодно обратиться с какой-то просьбой?

— Да, ваше превосходительство. Смею просить вас о свидании с арестованным.

— Это невозможно. Дознание окончено, виновность установлена, приговор вынесен. Дело сугубой секретности... Понимаю ваши романтические чувства, к несчастью, помочь не в силах.

— С юридической точки зрения моя просьба вполне законна?..

— Она запоздала... Приговор приведен в исполнение.

— Не может быть!?

— К несчастью, да.

Посетительница резко поднялась. Лицо ее вспыхнуло. Глаза загорелись ненавистью. Вместо робкой девушки перед генералом стояла пламенная революционерка.

— Вы бесчеловечны, генерал! Разве вы не слышите, как трещат кости безвинных людей, раздираемых на части в ваших застенках? Бойтесь, придется расплачиваться за все содеянное!

— Дамская вспышка, да еще в вашем положении, сударыня, извинительна, — произнес Шиллинг.

Не знал генерал, что брошенные ему слова были не «дамской вспышкой» дворянской дочки, а обвинением, произнесенным руководителем большевистского подполья Одессы Еленой Соколовской, которая с гордо поднятой головой покидала кабинет главного ставленника Деникина на юге Украины,

О своем необычном и до крайности рискованном визите в самое логово белогвардейской инквизиции Соколовская никому не рассказывала. Она написала о нем только в письме матери Евсевия Чикваная Кесарии Чикваная в 1923 году. Из этого письма мы узнаем и о причине, побудившей Соколовскую пойти на такой большой риск.

Подпольщики принимали самые энергичные меры, чтобы освободить Чикваная. Но ничего добиться не могли, так как Чикваная почти все время находился в заключении не в тюрьме, а при штабе Шиллинга. Знакомые офицеры, за крупные суммы денег освобождавшие отдельных политзаключенных, получили взятку, но тоже ничего не сделали. Стало известно, что Чикваная 24 (11) октября приговорен военно-полевым судом к расстрелу и перевезен в тюрьму. В этот же день работники Красного Креста предприняли новую попытку освободить Чикваная. И снова неудача. Враг знал кто у него в руках и цепко охранял его.

Единственный шанс к спасению талантливого военного полководца — выиграть время, задержать приведение приговора в исполнение. Это мог сделать только главнокомандующий белогвардейскими войсками Новороссийской области генерал-лейтенант Шиллинг. Но все пути к нему для подпольщиков закрыты. Тогда Соколовская и решает пойти на рискованный, но единственно возможный шаг. Уже на пути к штабу Шиллинга она сочинила версию о мотивах своего посещения главнокомандующего. Но деникинцы боялись держать Чикваная в тюрьме. В тот же день они его расстреляли.

...Однажды Соколовской сообщили, что в Одессу из Кишинева прибыл подпольщик. Ему известны были адрес явки комитета и пароль. На тонком полотне, зашитом в подкладку пальто, химическими чернилами было написано письмо о работе Кишиневского партийного комитета. Устное сообщение прибывшего и доставленное им письмо рисовали правдоподобную картину, но поведение подпольщика вызывало сомнение. Он интересовался, находится ли в Одессе Елена Соколовская, где с ней можно встретиться, как печатается «Одесский коммунист». Своими вопросами он показывал, что или не знает элементарных правил конспирации, или же он провокатор. Создалось сложное положение. Что предпринять?

Соколовская попросила устроить ей встречу с приезжим товарищем в 12 часов дня в кафе «Марсель», что на углу Тираспольской и Нежинской. Соколовскую долго отговаривали от встречи, предупреждали, что беседа с ним ей ничего не даст, все сказано в письме. Она настояла на своем, встреча состоялась. Соколовская убедилась, что приезжий не провокатор, знает он и условия конспирации.

— Зачем же он интересовался тем, что не положено ему знать? — спросили у Елены.

Она ответила, что перед отъездом из Кишинева товарищи по подполью просили его узнать, как это в Одессе удается в таких тяжелых условиях издавать газету, нельзя ли наладить выпуск газеты и в Кишиневе.

На вопрос, насколько она уверена в благонадежности приезжего товарища, Елена сказала:

— В таких делах даже огромная вероятность нам не подходит. Тут нужна безусловная уверенность. Вот вы обратили главное внимание на содержание письма, а я на глаза! В глазах приезжего я прочла то, о чем нельзя написать ни в каком письме.

Такова была Елена. Когда отправилась в штаб французского генерала д’Ансельма, она знала, что интервенты уже находятся в растерянности, что они готовы вот-вот оставить Одессу, искали только благоприятного повода. При визите к генералу Шиллингу Соколовская была уверена в своих собственных силах. А поверить в свои силы — это уже победа! В случае с подпольщиком из Кишинева Соколовской помог огромный опыт работы в подполье, уменье распознавать, находить надежных, преданных делу революции людей.

Из Одессы Елена Соколовская выехала по заданию ЦК РКП(б) во Францию как представитель Коминтерна. После возвращения в Москву принимала участие в подготовке III Конгресса Коммунистического Интернационала, была его участником — в качестве переводчика и члена редакционной комиссии французской делегации. Затем работала в Московской организации РКП(б), училась на курсах марксизма-ленинизма, была редактором журнала «Массовик». На XVI съезде партии Соколовская избирается членом ЦКК ВКП(б), работала в Центральной комиссии по чистке советского аппарата и в Центральной комиссии по чистке партии. Позднее ЦК ВКП(б) направил ее в киностудию «Мосфильм», где она работала художественным руководителем и директором.

Как когда-то на фронтах гражданской войны, так и теперь на новом для нее фронте искусства, легендарная революционерка борется за генеральную линию партии, за ленинскую партийность в искусстве. При ее непосредственном участии «Мосфильм» создает замечательные картины — «Дети капитана Гранта», «Последняя ночь», «Депутат Балтики» и другие.

В 1937 году жизнь Елены Соколовской безвременно оборвалась. Трудящиеся Одессы свято чтут память пламенной революционерки и ее именем названа одна из улиц города.

Евсевий Чикваная... Кто в Одессе не знал в те годы веселого, жизнерадостного, всегда подвижного грузина в военной форме. Близкие друзья и товарищи называли его уменьшительным именем: «Чик».

Евсевий Игнатьевич Чикваная родился в 1893 году в бедной грузинской семье. Отец рано умер, трое малолетних детей остались на попечении матери Кесарии. С неимоверным трудом удалось Кесарии устроить Евсевия на ученье в Тбилисскую семинарию. Оттуда его исключают за участие в политическом кружке. В 1914 году Евсевий Чикваная призывается в армию, попадает в Казанское военное училище. Через два года ему присваивается первый офицерский чин. Находясь на фронте в период первой мировой войны, Чикваная проводит среди солдат нелегальную работу, создает революционную организацию.

В марте 1917 года Евсевий Чикваная вступает в члены Коммунистической партии. В письме к своему старшему брату он с гордостью писал: «Вырос я в сиротстве, никогда не видел радостного дня. Да и какая крестьянская семья знала радостную жизнь? Теперь я нашел настоящую дорогу в счастливое будущее и на вопрос: когда я родился, отвечаю — в 1917 году!»

В рабочих районах Петрограда многие знали красного поручика. Он делился с рабочими военными знаниями, обучал их ведению уличного боя. В канун Октября Чикваная с большим отрядом солдат явился к Смольному. В октябрьские дни он показал себя талантливым руководителем и знатоком военного дела, четко выполнял все боевые приказы Военно-революционного комитета.