Так к оружию, товарищи рабочие! Винтовки в руки! Равнение на Красную Армию!»

4 февраля с раннего утра в порт потянулись платформы и повозки с вещами и сидящими на них белогвардейцами. В этот и в последующие дни они штурмовали пароходы. Всем было ясно, что многие не смогут выехать морем, судов не хватило. Некоторые уже нагруженные суда не отходили — кочегары и другие члены экипажа по указанию Морского партийного комитета сошли на берег и влились в боевые отряды. Еще 4 февраля вооруженные отряды рабочих на Комитетской, Средней, Разумовской, Госпитальной и других улицах, а также в районе «толкучего рынка» останавливали и разоружали «добровольцев». 5 февраля на Молдаванке рабочие отряды вступили в бой с белогвардейской воинской частью и разгромили ее. Восстание рабочих, начатое на Молдаванке, перекинулось на Пересыпь. Деникинцы не в состоянии были подавить восстание и ограничились выставлением офицерских застав, чтобы прикрыть отступление своих воинских частей.

За день до освобождения Одессы в Военно-революционный комитет пришла делегация от запасного белогвардейского батальона, расквартированного на Слободке.

— Мы, кубанцы, служившие в деникинской армии четыре месяца против своей воли, передаем себя в распоряжение ревкома,— сообщил солдат Григорий Криворуков.— Такое решение принято общим собранием батальона.

Ревком направил в батальон своего представителя. Солдаты батальона поддержали восстание рабочих.

7 февраля в газетах появилось объявление, в котором деникинские власти предупреждали, что если вооруженное выступление начнется, то город будет разрушен огнем судовой артиллерии. Но это было уже запоздавшее предупреждение. Красные конники бригады Григория Котовского уже были на Ярмарочной площади, миновали ст. Сортировочную, вышли на окраину Слободки и заняли ст. Застава 2-я, окружили город, парализовали бронепоезд белых и тем самым способствовали частям 41-й дивизии занять центр города. Вот как это произошло.

Войска Советской 14 армии, перед которыми была поставлена задача ликвидировать двадцатитысячную группировку Шиллинга, к 3 февраля заняли Ольвиополь, Вознесенск, Николаев, Херсон. На Одессу наступали 41-я стрелковая дивизия под командованием А. М. Осадчего с приданными к ней 1-й бригадой и кавалерийской бригадой Г. И. Котовского. Они нанесли ряд сильных ударов по 14-й пехотной дивизии белогвардейцев, которой командовал полковник Зелинский. Судьба Одессы была предрешена. А тут произошел один случай, который ускорил и облегчил разгром белогвардейских войск в районе Одессы.

В районе Антоново-Кодынцево (ныне Коминтерново) белогвардейская дивизия 5 февраля вновь потерпела поражение и вынуждена была отходить на юг. 6 февраля в Антоново-Кодынцево прибыл штаб 41-й дивизии. Командиру дивизии доложили, что в селе в результате поспешного отступления белых остался в полной исправности пункт связи с телеграфными и телефонными проводами. Начдиву Осадчему пришла в голову мысль: а что если связаться по прямому проводу со штабом деникинского 2-го армейского корпуса, выдав себя за командира только что выбитой из Антоново-Кодынцева 14 дивизии Зелинского?

Сохранились пожелтевшие от времени подлинные листки записи от руки. Вот несколько сокращенное содержание этой записи военного телеграфиста.

— Я начдив 14, полковник Зелинский. Дайте мне штакор, немедленно.

— А кто спрашивает?

— Я говорю с линии, дайте немедленно, срочно штаб корпуса.

— Хорошо, немедленно запрошу...

— У аппарата дежурный офицер 14 дивизии.

— Как ваша фамилия? Я начальник 14 дивизии.

— Я штабс-ротмистр Кокораки, что угодно?

— Мне необходимо немедленно переговорить со штабом корпуса. Положение очень серьезное... У меня в тылу красные, надо срочно дать направление. Я сейчас в районе Спиридоновки. Дайте мне прямую со штабом 2 корпуса.

— Сию минуту приглашу начштаба 5 дивизии.

— Скорей.

— У аппарата полковник Апухтин.

— Я полковник Зелинский. Здравствуйте. Я нахожусь у Спиридоновки, в 4-х верстах к юго-востоку идет бой. Отдельные разъезды красных проскальзывают в тыл ко мне. Могу ли я через вас выяснить у штакор, какой тыловой путь в сторону Одессы обеспечен нашими войсками, так как я полагаю, что М. Буялык тоже под ударом? Или комкор даст мне другое направление, более на запад? Боеспособность уменьшается.

— Сейчас дам ответы на ваши вопросы. Сегодня утром в Спиридовке, вернее Кремидовке, должен быть отряд полковника Лати, батальон 15 дивизии с артиллерией и эскадрон Крымского коннного полка. Не знаете ли, где они теперь?

— По сведениям от местных жителей, части все отошли в южном направлении, а деревня Степановка в юго-восточном, но красных здесь нет, идет бой ружейный и пулеметный в юго-восточном направлении и в районе, по-видимому, Александровки. Местные жители говорят, что из Степановки отошли под давлением противника. Я спустился с севера под давлением частей, наступающих со стороны Березовки.

— Штакор полагал, что вы вошли в состав группы генерала Бредова. Тыловые дороги корпуса: Коблево — Одесса — Маяки, Петровка — Одесса — Маяки. Все части 2 корпуса объединены комкором в руках генерала Оссовского, а именно: три полка 5 дивизии и гвардейский стрелковый полк, отряд полковника Лати и 2 Таманский полк. Штакор находится в пути и сегодня предполагал перейти в Дальник. Сейчас доложу о вас генералу Оссовскому.

— Я жду ответа и думаю в целях сохранения пулеметов и артиллерии направиться на Кубанку или на Севериновку. Встречу ли там и кого?

— По имеющимся сведениям 42 Донской полк из отряда Склярова отошел на Б.Буялык, где он сейчас не знаю. Полагаю, что движение на Севериновку опасно.

— А на Кубанку?

— А далее?

— А далее попытаемся переправиться. Местные жители говорят, что вчера около Груля и южнее переправлялись, а также полагаю в крайнем случае с Кубанки на Гильдендорф. Если вы намерены удержать хотя бы до вечера линию Буялык — Григорьевка, то намерены ли произвести активные операции и в каком направлении?

— Полковник Лати только что подчинен генералу Оссовскому, где находятся эти части в настоящее время, неизвестно. Полки нашей дивизии с трудом удерживают фронт Григорьевка — Булдыновка и если противник будет продолжать нажим, то вряд ли удержутся и в таком случае отойдут в район Шумирки либо Марьевки.

— Спасибо. Может быть, выясните, только скорее, у генерала Оссовского мое направление, так как минут через 10 придется сняться, перестрелка усиливается вблизи Спиридоновки.

— Доложу.

— Передайте начштаба, что мои части отошли на Мамзаки, натиск усиливается, могу ждать 5 минут, скорее.

— Генерал Оссовский полагает ударить вам на Малый Буялык и идти на Марьевку. А впрочем, предоставляем вам полную свободу действий. Куда идете вы?

— Я пойду на Кубанку и попробую на Гильдендорф, если переправа будет удачна, но у меня мало снарядов, если бы вы доставили в Гильдендорф 1000 шт., я могу рассчитывать, что на общем фронте смогу выполнить задачу. Может быть, укажете на всякий случай мне, что делать, если Маяки придется оставить. Двигаться ли на Тирасполь или вообще, может быть, есть возможность погрузки хотя бы ценного имущества и артиллерии.

— Думаю, что на погрузку надежды нет. Относительно Тирасполя сказать ничего не могу. Думаю, будет вернее переправляться южнее. Какие вам нужны снаряды, русские или английские?

— Русские, главным образом, гранаты, от них все-таки больше морального впечатления. А как с румынами?

— По-видимому, состоялось соглашение. Можем, дать лишь всего 50 шрапнелей или гранат.

— Вышлите их по маршруту Гильдендорф — Кубанка, но это очень мало; дайте то и другое Значит, в случае чего нам не придется задерживаться на границе?

— Командующий армией телеграфировал, что все, кто не будет погружен, будет переправлен в Румынию. Снаряды в передовом запасе. Подвод нет. Присылайте за ними в Марьевку.

— Хорошо, так и сделаю. А флот поддержит нас? ^{85}