«Исправить тыл — задача под силу только апостолу»,— пессимистично заявил журналистам митрополит Платон и предложил провести кампанию по организации «Священного отряда» для борьбы с большевизмом. Потом появилось сообщение, что с этой же целью создается «Старообрядческий отряд». Стали формировать отряды «Союз георгиевских кавалеров», «Союз немцев-колонистов».

Создание отрядов от имени различных организаций и лиц проводилось по указанию командующего войсками Шиллинга. Это была одна из попыток деникинцев привлечь в свои ряды тех бывших офицеров царской армии, которые предпочитали стоять в стороне. Дело в том, что за годы революции и гражданской войны на юг страны, в причерноморские города, стекались огромные массы офицеров царской армии. В «Добровольческую» армию рядовыми многие из них идти не желали (хотя в «белой» армии было много воинских частей, сформированных из офицеров), другие вообще не хотели сражаться против Советской власти, третьи занимали выжидательную позицию, а многих больше прельщала беззаботная жизнь в большом городе с ресторанами, игорными домами, всевозможными увеселительными заведениями. По официальной регистрации, проведенной деникинскими властями, в Одессе и ее окрестностях осенью 1919 года было свыше 25 тысяч офицеров, не числившихся в строевых частях. В одном из сообщений в ставку Деникина Шиллинг писал, что все принимаемые меры по привлечению офицеров на фронт не увенчались успехом. Шиллинг объяснял и причину этого: «Самая характерная черта офицерства — полное отсутствие патриотизма». Формируя отряды для посылки на фронт против большевиков, белогвардейцы пытались пробудить «патриотические» чувства в офицерской среде. Газеты, воззвания, ярко-красочные плакаты призывали офицеров вступать в создаваемые отряды. Даже наименованием отрядов: «Священный», «Георгиевский», «Спасения родины», «Возрождения России» их организаторы хотели повлиять на чувства офицерского состава. Но призывы к офицерскому сознанию оставались гласом вопиющего в пустыне. Во все восемь отрядов, о формировании которых широко рекламировалось, записалось только около 600 офицеров. Зато записались в «Священный отряд» многие уголовные преступники. Митрополит Платон жаловался Шиллингу, что «какие-то темные силы мешают созданию отряда, а уголовники с неизвестной целью в него вступили».

Кампания по созданию офицерских отрядов с треском провалилась.

Поражение белогвардейских армий на фронте и неудачи в тылу заставляли деникинских правителей заигрывать с населением. В рабочих районах Одессы были открыты три лавки и две столовых с огромными вывесками «Добрармия — населению». Извещалось, что здесь отпускаются населению продукты и другие товары по ценам ниже рыночных. Но в лавках лежали те товары, которые населению были не нужны, а в столовых можно было получить только чай без сахара.

Меняет тактику по отношению к рабочим и сам Шиллинг. 16 января 1920 года газеты публикуют его «Письмо главноначальствующего к рабочим». В письме ни слова не говорится о всем том страшном и бесчеловечном, что принесли рабочим деникинская диктатура и ее ставленники на юге Украины. Как будто и не было тысяч рабочих, безвинно расстрелянных и замученных, изгнанных из заводов и фабрик, закрытых и разгромленных профсоюзов, клубов и других общественных организаций. Потеряв стыд и совесть, Шиллинг писал: «Прошу помнить, что я и мои помощники твердо знаем, что мы существуем и делаем свое дело для населения, а не население для нас. Мы всегда готовы выслушать вас, ваши нужды и прийти на помощь во имя законности, порядка и справедливости» ^{78}.

Тон этого письма, очевидно, был навеян впечатлениями от убийства ближайшего и наиболее свирепого помощника Шиллинга начальника контрразведывательного управления Кирпичникова. Шиллинг не мог не понимать, что карающая рука диктатуры пролетариата настигнет и его. Не случайно также и то, что после убийства Кирпичникова начальник штаба внутренней обороны Одессы полковник Стессель сообщил что впредь смертных приговоров политическим заключенным выноситься не будет. Он тоже опубликовал письмо к рабочим, и с лисьей хитростью уверял, что он их лучший друг.

Враг менял тактику. Он убедился, что никакие тюрьмы, пытки, расстрелы не могут сломить волю рабочего класса и трудового крестьянства к сопротивлению.

И если Деникин все время твердо держался лозунга «Единой и неделимой России», то, когда Советские войска начали уничтожать и гнать белогвардейцев к Черному морю, он решил сделать ход конем. В телеграмме на имя генерал-лейтенанта Лукомского от 1 января 1920 года Деникин пишет:

«Предлагаю передать Мак Киндеру [46] дословно следующее: Признаю самостоятельное существование фактических окраинных правительств, ведущих борьбу с большевиками.

Союзники должны: а) решительно и незамедлительно принять меры к охране флотом Черноморской губернии, Крыма и Одессы; б) оказать содействие в помощи живой силой со стороны Болгарии и Сербии; в) обеспечить тоннажем перевозку указанных в пункте «б» войск; г) продолжать снабжение вооруженных сил юга России».

Деникин пытается найти пути к объединению всех контрреволюционных сил, ведущих борьбу против советского государства. С этой целью он не прочь даже временно поступиться своими принципами в интересах привлечения на свою сторону всех буржуазно-националистических сил. В это время между Шиллингом и бывшим начальником штаба Одесского военного округа генералом Н. А. Марксом происходит довольно интересная беседа. Шиллинг вызвал Маркса из Крыма и от имени Деникина предложил ему «как ранее работавшему в Одессе и знающему местные условия и политические течения», оказать «Добровольческой» армии содействие в установлении контактов с петлюровскими и махновскими формированиями. Шиллинг сообщил Марксу, что Деникин изменяет свои взгляды и согласен признать те националистические правительства, которые ведут борьбу с Советами.

Шиллинг знал, что генерал Маркс еще до революции был либерально настроен, восторженно воспринял Февральскую революцию, потом что-то неполадил с Румчеродом [47] и уехал из Одессы. Но Шиллинг не знал, что генерал Н. А. Маркс на второй день после победы Октябрьской революции направил приветственную телеграмму В. И. Ленину и высказался за признание в Одессе и на территории Одесского округа власти Советского правительства. Тогда по требованию меньшевиков и эсеров из Румчерода Маркс был смещен с должности начальника штаба военного округа.

Теперь, выслушав предложение Шиллинга, Маркс сказал:

— Возвращаться к вам не буду. Свой путь я избрал еще в 1917 году. Трехцветное знамя уже не зовет вперед. Считайте сражение проигранным. Когда набегает волна, песчинке не удержаться. Против народной волны, поднявшейся в октябре 1917 года, не устоит ни Петлюра, ни Деникин, всех она сметет.

Огорошенный таким ответом Маркса, Шиллинг потерял хладнокровие и стал угрожать:

— Вы не думали, на что идете. Мы предлагаем вам должность, соответствующую генеральскому званию, а большевики заставят вас рыть окопы и траншеи.

Маркс с достоинством ответил:

— Когда молод был — сначала говорил, а потом думал. Теперь — прежде думаю. А что касается рытья окопов, то скажу: мозоли на руках не грязнят души.

Разве вы не видите, что «белое» движение превратилось в грязное? Барахтаться в этом омуте противоестественно и позорно для русских людей.

Шиллинг сказал Марксу, что он сообщит Деникину о его ответе. Через несколько дней генерал Маркс военным судом был разжалован в рядовые [48].

— С большевиками мало бороться одним штыком, необходимо помимо оружия противопоставить ему идею, могучую и великую идею,— говорил лидер одесских кадетов Велихов 19 января на митинге, организованном общественным комитетом содействия «Добровольческой» армии.