Контрразведывательный пункт г. Одессы и портовая, контрразведка оказались беспомощными в борьбе с большевиками-подпольщиками. Им не удалось заслать провокаторов в морскую большевистскую организацию. Однако это не значит, что Морской комитет не имел жертв. Контрразведке удалось арестовать не только Франца Богуша, но и «владельца» кафе-закусочной по Левашовскому спуску большевика Исая Маркова. Были арестованы члены профсоюза морского транспорта Ф. Топчиев, Е. Бондарь, А. Терещенко, С. Стрельников, Г. Раздобудько. Но аресты не помогли деникинцам обнаружить подпольную организацию. Прямые улики были только против И. Маркова, который ничего не рассказал об организации. Белогвардейцы расстреляли его.

Морской большевистский комитет продолжал работать.

Генералы ищут выхода

Генерал-лейтенант Шиллинг был не в духе. В корзине под столом уже лежали три проекта приказов о мобилизации. Главнокомандующий вызвал к себе начальника штаба генерала Чернавина:

— Черт возьми,— негодовал Шиллинг»,— наш моботдел даже приличной бумаги не может составить. В предместьях Одессы ведется самая беззастенчивая агитация большевиков. Их агитаторы чуть ли не под носом у войсковых начальников, приставов и волостных старшин сбивают население с толку. Надо раз навсегда положить конец работе большевистских агентов против мобилизации. Может быть, вы сами набросаете проектик?

— Хорошо, Николай Николаевич, постараюсь к концу дня подготовить,— поспешил с ответом Чернавин.

На следующий день, 27 сентября, приказ о ходе мобилизации населения в «Добровольческую» армию был опубликован для всеобщего сведения. Начальник штаба постарался вложить в него все, что по его мнению, должно было сдвинуть с места эту проклятую мобилизацию. Заключительная часть приказа, набранная жирным шрифтом, гласила:

«Лиц, ведущих агитацию, тех, кто укрывает от мобилизации и не является на нее, предавать военно-полевому суду, осуждать к смертной казни через повешение, приговоры приводить в исполнение немедленно.

Селения, жители которых не выполняют приказа, беспощадно сжечь и снести с лица земли, для чего нарядить конные части с артиллерией».

Это уже был не первый приказ. Но несколько дней назад Шиллинг получил от командующего вооруженными силами юга России Деникина телеграмму, в которой отмечался совершенно неудовлетворительный ход мобилизации в Новороссийской области  [32]. Деникин делал намек на либерализм местных властей и рекомендовал решительнее применять «драконовские» меры (в телеграмме так и сказано — «драконовские») к непокорному населению Южного края. Приказ Шиллинга и явился ответом на эту телеграмму.

«Драконовский» приказ тоже не возымел действия. Мало-Буялыкский волостной старшина Батан после получения нового приказа вторично оповестил всех военнообязанных (первый раз он сообщил им о явке на сборный пункт 21 сентября, но никто не явился), чтобы они прибыли к одесскому уездному воинскому начальнику 4 октября. В Малый Буялык приехал начальник отряда особого назначения, созвал сельский сход для разъяснения целей и значения мобилизации, зачитал приказ от 27 сентября и под расписку объявил всем военнообязанным о явке на сборный пункт 6 октября. Но и в этот день из Малого Буялыка не явился ни один человек.

Уездный воинский начальник из Алешек сообщил в Одессу, что призванные по мобилизации уклоняются от регистрации и освидетельствования, собираются толпами на улицах и устраивают ряд «незаконных совещаний, слушая выступления злонамеренных агитаторов». Из Дальника сообщалось: «мобилизация осязательных результатов не дает».

Вопросами мобилизации ведал штаб полевых формирований «Добровольческой» армии, находившийся в Одессе. Командование штаба было озабочено тем, что в последнее время участились случаи перехода солдат и офицеров «Добровольческой» армии на сторону Советской власти. Особенно встревожило штабных генералов то, что наряду с вновь мобилизованными переходят к Советам и кадровые воинские чины.

Деникинцы стали бить тревогу. Воинским начальникам в уездах пришла директива усилить проверку благонадежности мобилизуемых, всех, кто высказывает недовольство, направлять в вспомогательные подразделения. Командующий полевыми формированиями «Добровольческой» армии писал в секретном приказе:

«Ввиду замеченных мною массовых переходов наших военных чинов в неприятельский лагерь — бывали случаи целыми полками — приказываю замеченных в таком тяжком преступлении расстреливать на месте, что вменяю в обязанности всех командных чинов. За мобилизованными крестьянами и рабочими следить зорко» ^{53}.

«Мобилизованные явились хорошо, но все принятые разошлись по своим домам, унеся с собой полученное обмундирование»,— рапортовал воинский начальник Тирасполя на второй день после получения секретного приказа из Одессы. Скоро «опыт» тираспольцев повторили в Березовке, Ильинке, Васильевке, а в Граданицах и Яссках 156 мобилизованных ушли не только с обмундированием, но и с винтовками. Из Валегоцулово (село Долинское) пришло сообщение о том, что крестьяне на сходке заявили, что не дадут в армию ни одного солдата до тех пор, «пока не получат землю и волю».

— Эмблемой действенной силы в глазах крестьян является карательный отряд с пулеметами и орудиями,— заявил генерал Кононович на совещании в мобилизационном отделе штаба Шиллинга, которое происходило 20 ноября. И по приказу генерала отряды двинулись по уездам. Запылали деревни и села.

Прошло еще две недели. 2 декабря помощник старшего адъютанта мобилизационного отдела штаба Шиллинга докладывал в письменном рапорте главноначальствующему:

«Ужасающий некомплект некоторых частей грозит им потерей боеспособности. Не в лучшем положении и укомплектованность тыловых частей. Во многих уездах поднимаются восстания. Район восстаний охватил почти всю занятую нами территорию. Из всей прифронтовой полосы и ближайшего тыла, судя по рапортам комендантов городов, нет ни одного уезда вполне благонадежного».

В. И. Ленин указывал, что когда Деникин только начал поход, крестьяне были на его стороне. Им не нравилось, что большевики не разрешали свободной торговли хлебом, а брали его по твердой цене. Но, раскусив Деникина, крестьянин увидел, что выбора нет: либо иди к капиталисту, а он отдаст тебя в рабство помещику, либо иди за рабочим, который, правда, молочные реки в кисельных берегах не обещает, который требует от тебя железной дисциплины в борьбе, но выводит из рабства.

Ценой тяжелых потерь и жертв крестьяне проверили правильность призывов партии рабочего класса. Они на собственном опыте убедились, что с Деникиным им не по пути, что он — их злейший враг, и бесповоротно пошли за большевиками.

Проверка жизненным опытом не означала, что большевистское слово в деятельности подпольной партийной организации занимало второстепенное место. Нет, без политического просвещения рабочих и крестьянских масс, без разъяснения им всей правды о Деникине и без того огромные жертвы были бы еще большими, а сама победа над главным врагом могла бы отодвинуться в необозримую даль. Партия, в том числе и одесская организация несли пламенное большевистское слово в массы.

Подпольный губком партии установил постоянную связь со всеми уездами. В Херсон, Николаев, Вознесенск, Тирасполь, Очаков, Ананьев, Балту, Елисаветград, Бендеры и Кишинев губком посылал ответственных работников для налаживания работы.

В северо-западной части губернии большую работу в деревнях и селах проводил Борис Краевский — окружной военный комиссар [33]. После отхода советских войск из Одессы, будучи больным, он остался в Бирзуле (ныне Котовск), потом перебрался в Окна (ныне Красные Окна), где возглавил группу большевиков-подпольщиков. Краевский и его товарищи сплотили вокруг себя десятки деревенских активистов. Во многих селах была восстановлена Советская власть, действовали ревкомы. В район Окон пытался проникнуть белогвардейский отряд полковника Пукалова, чтобы под угрозой оружия провести мобилизацию крестьян в «Добровольческую» армию. Краевский переслал Пукалову (его отряд остановился в Чубовке, в 20 верстах от Окон) записку, в которой писал: «Все, подлежащие призыву, добровольно вступили в партизанский отряд под моим командованием. Рекомендую вам дальше Чубовки не выходить, иначе не ручаюсь за лично вашу безопасность». Отряд деникинцев возвратился в Одессу.